Валерий Большаков - Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов
Начальник айнзацгруппы по Белоруссии Артур Небе что-то оживленно рассказывал Гиммлеру, тот кивал. Вот он махнул перчатками, зажатыми в руке, и немцы заторопились, распахнули ворота концлагеря, отгоняя прикладами заключенных. Открылась глубокая яма размером с котлован для дома на четыре квартиры.
Первых попавшихся узников фашисты погнали к яме, пинками и ударами винтовок заставляя спрыгнуть в нее и лечь на живот. Тут же десяток палачей открыли огонь, поражая лежавших в голову и шею, а «загонщики» уже подгоняли следующую партию, и несчастные спрыгивали на еще теплые трупы и ложились поверх, вторым слоем… Судоплатов сжал зубы. Надо вытерпеть. Еще чуть-чуть…
Адъютант о чем-то заговорил с Кирмайером, а Гиммлер в это время сделал пару шагов, приближаясь к ограде концлагеря – захотелось ублюдку получше рассмотреть «рутинную казнь». Тут один из палачей выстрелил в стоявшего еврея, обратившего лицо к небу и возносившего молитву. Пуля угодила бедолаге в голову, и капля мозговой жидкости попала Гиммлеру на щеку. Глава СС вытащил платок, а в следующую секунду его вырвало. Павел перестал дышать и мягко, нежно потянул за спуск. Винтовка вздрогнула, как от испуга, а фуражка у рейхсфюрера слетела наземь, вместе с половиной черепа.
– Плюс!
Расул ринулся вниз, а Иван принялся отстреливать фашистов. Первым схлопотал пулю Небе.
– Пошто безоружных убивать? – рычал гуран. – Пошто людей мучить?
– Ваня, уходим!
– Слушаюсь!
Бегом они вырвались во двор, где поднялась неимоверная суета. Немцы бегали, кричали, слышалась стрельба. В закуток, где хоронился «Ганомаг», вбежали уже настоящие эсэсовцы, и «MG-34» заговорили разом, уменьшая поголовье СС. Суматоха резко усилилась, и тут раздался залп из танковых пушек. Снаряды накрыли комендатуру и подняли в воздух один из «Хорьхов».
Трофейная «четверка», кося немчуру из курсового пулемета, а то и просто наматывая «истинных арийцев» на гусеницы, врезалась с ходу в колючую проволоку, газанула и поперла, снося столбы и разрывая «колючку». Заключенные не сразу поняли, что происходит, но стоило десятку полуголых пленных красноармейцев выбежать на волю, как весь лагерь словно обезумел – многотысячная толпа рванулась в прореху, сметая все на своем пути.
– Уходим! – крикнул Судоплатов, заныривая в «Ганомаг».
Рыча мотором, бронеавтомобиль сдал задом, развернулся и понесся прочь. Следом рванул «Опель Блиц» – диверсанты палили из кузова, десяток автоматов поливал преследующих до того самого момента, когда тех поглотила разъяренная толпа. Бывшие узники даже не били немцев – они их на части рвали, впадая в дикое, первобытное неистовство.
Фрицы отстреливались из пулеметов, десятки пленных падали убитыми, но люди только еще пуще зверели, разбегаясь многоголовой человеческой лавиной и погребая, погребая своих врагов. Пушки танков били, не переставая. Судоплатов увидел, как одна из «троечек» встала, задымила. Остальные танки подошли к подбитому товарищу, открывались люки, танкисты помогали своим и, отстреливаясь, уходили. Поразительно, но обезумевшие узники не трогали их. То ли помнили, кто им открыл путь к свободе, то ли узнавали своих чутьем.
– Расул! Пока никого, уходим по дороге!
– Понял!
– Чуть что, сразу в лес.
– Ага! А танкисты?
– Их подберет Репнин.
– Товарищ Судоплатов! – запищала Ася. – Товарищ Судоплатов! Мы сделали это! Мы казнили Гиммлера! Ура-а!
В означенном месте диверсантов встретили танки прикрытия – две «тридцатьчетверки» – и попылили в арьергарде. Сразу стало как-то спокойнее.
– Немцы!
Танкисты из дивизии «Дас Райх» изменили обычной практике – их «троечки» перли не по дороге, а рядом, прячась за деревьями. Поэтому углядели их не сразу, а когда высмотрели, наконец, сразу грянула баталия.
Два немецких танка с ходу атаковали передний «Ганомаг», еще не замечая «Т-34», выходивших из-за поворота. Бронеавтомобиль не мог устоять против снарядов – свернул с дороги, сползая в кювет, вспыхнул и загорелся. Выжившие бойцы потащили раненого водителя. «Тридцатьчетверка» братьев Кричевцовых тут же отомстила за своих – засадив бронебойным в борт «Т-III». Из люка полезли одуревшие эсэсовцы, и тут же были скошены очередью из пулемета.
На «Т-34» откинулся люк механика-водителя, и Елисей завопил:
– Товарищ старший майор! К нам!
Судоплатов, прихрамывая, полез на броню, но тут Минай решил проявить гостеприимство и распахнул люк на башне.
– Сюда!
– Я же мешать буду!
– А у нас стрелка-радиста нету! Туда вон!
Павел влез в гремящее нутро танка и как-то смог примоститься рядом с лыбившимся мехводом.
– Нате шлем, товарищ старший майор!
Судоплатов натянул танкошлем, пахнувший солярой, и в тот же момент снаряд ударил в башню. У Павла возникло такое ощущение, будто он оказался внутри огромного колокола, и ботало пробило со всей дури, заполнив все звенящим, оглушающим гулом. Куски окалины брони впились Судоплатову в щеку, закапала кровь. Елисей чертом завис над рычагами. Заметив горящий немецкий танк, он сделал к нему рывок и остановился под его прикрытием.
– Левее дерева, прямо танк, сто! – крикнул мехвод.
– Бронебойным! – крикнул Минай.
– Готово!
– Огонь!
В ушах звенело, и грохот пушки Павла не впечатлил. Высмотрев в бойницу пулемета атакуемый танк, он разглядел лишь сноп синих искр. Второй снаряд добил фашиста – над танком поднялись дым и пламя. Судоплатов сделал попытку осмотреться. Насколько хватало обзора, впереди, справа и слева шла сумасшедшая круговерть боя.
Танки, ведя огонь, то сходились, то расходились, то перестраивались в колонну и «все вдруг» разворачивались и шли уже боевым порядком, то проскакивали друг мимо друга, делали короткие остановки, вновь уходили вправо или влево, поднимая за собой черные шлейфы пыли. И тут появились остальные «Т-34».
– Догнали! – крикнул Елисей.
Ведя огонь с ходу, «тридцатьчетверки» помчались вперед. В разрыв дымки, паля из пушки, вползал немецкий танк. Только Минай поймал его в прицел, как «тройку» закрыли догнавшие. Кричевцов хотел было пристроиться к ним, но тут «тридцатьчетверка» оказалась под огнем выскочивших из пыли четырех немецких танков. Мехводу приказывать не надо, он быстро укрылся за подбитой «тройкой», а Минай поймал в прицел головной танк противника.
– Короткая!
Танк резко остановился, качнувшись. Громыхнула пушка, гильза снаряда, коптящая тухлым кордитовым дымом, залязгала по полу. Замер немец.
– Готов!
Оставшиеся три танка вдруг развернулись вправо и туда же повели огонь. Один из них загорелся, а два других, повернув влево, помчались по дороге к Минску, отстреливаясь. За ними, непрерывно стреляя, устремились две «тридцатьчетверки».
