Грэм Макнилл - Повелители Марса (ЛП)
Время от времени они приближались к космическим десантникам и начинали бормотать на лингва-технис, Танна полагал, что они предлагали помощь, хотя скорее их неразборчивая речь напоминала пренебрежительные комментарии о его кузнечных навыках. Он отмахивался каждый раз, но они продолжали возвращаться.
Чёрный меч чемпиона Императора покоился на колёсном верстаке около наковальни, под благословенный клинок не забыли положить промасленную ткань. Варда стоял на коленях рядом с наковальней, положив на неё разорванную цепь.
Танна взмахнул молотом, когда Варда потянул раскалённый тугой металл.
Металл ударил о металл. Полетели искры.
Цепь повернулась, вставили другое звено, и молот ударил снова.
Обнажённый по пояс чемпион Императора был похож на кулачного борца древности, подтянутого, обладавшего мощной мускулатурой и едва сдерживавшего желание совершить насилие.
Танна повёл плечами и опустил молот.
— Звенья грубые в сравнение с теми, что обычно используются для чёрного меча, — сказал он, — но они — важная связь между оружием и воином. Ты и меч должны быть едиными до самой смерти.
— Сомневаюсь, что дредноут сможет её разорвать, — ответил Варда, вставляя очередное горячее звено при помощи пары длинных клещей.
— Чёрный меч — часть тебя, Варда. Часть всех нас. То, что кристаллические существа отрубили его от твоего запястья — дурной предзнаменование.
Варда хмыкнул. — Всё это путешествие только из них и состоит. Что меняет ещё одно?
Танна опустил молот и ответил. — Не говори о таких вещах легкомысленно.
— Я и не говорю, — продолжил Варда. — Я говорю то, что думаю. Как ещё ты назовёшь этот крестовый поход, если не роковым? Элий, павший во Вратах Дантиума, гибель «Адитума» и смерть Кул Гилада, что это если не поступь приближающейся к нам погибели? А теперь и Ауйдена нет, нашего апотекария.
— Никто не переживает его смерть сильнее, чем я, — сказал Танна. — Он несколько раз спасал мне жизнь, и я неоднократно платил ему тем же.
— Все мы скорбим по нему, но я не об этом.
— Я знаю, о чём ты.
— Без апотекария мы не сможем забрать геносемя у павших. Всё что мы потеряем здесь никогда не вспомнят.
— Мы вспомним, — пообещал Танна. — Мы будем сражаться с врагами на мирах, которые покорим во имя Его, и во славе вернёмся к флотам крестового похода.
— Ты так уверен, что мы вообще вернёмся?
— Признать поражение — богохульство против Императора, — предупредил Танна.
— Я не признаю ничего подобного, — огрызнулся Варда. — Я о том, что после того как мы погибнем здесь, наша плоть не вернётся в орден, чтобы возродиться в сердцах следующего поколения воинов. Без Ауйдена мы становимся такими же, как смертные.
— Ты говоришь «после того как мы погибнем здесь», словно наша смерть предрешена.
— А ты не чувствуешь это? Правда?
Танна собрался отвергнуть замечание Варды, как призывавшее рок, но остановился, когда кое-что вспомнил.
— Кул Гилад однажды говорил со мной о жутком ощущении гибели, которое преследовало его начиная с Дантиума, — сказал он, — но реклюзиарх всегда был склонен к излишне эмоциональным речам после битвы.
Варда кивнул и посмотрел в сторону. — Возможно, в этот раз он был прав.
Танна услышал что-то глубоко в голосе Варды и спросил. — Ты что-то видел? Когда военные видения пришли к тебе на «Адитуме», Император даровал тебе откровение?
Колебания Варды стали достаточным ответом.
— Что ты видел? — упорствовал Танна. — Скажи мне, брат.
— Я не знаю, что видел, — ответил Варда. — Точнее я не могу это чётко сформулировать. Я видел нас в мире молнии, где миллионы лучей света отражаются от стекла и…
Варда замолчал, его слова перебила ненависть.
— Продолжай. Говори.
— Я видел эльдарку, ту самую суку-псайкера, которая убила Элия. Я видел, что сражаюсь рядом с ней, и да простит меня Император, видел как мой клинок спас ей жизнь. Скажи, Танна, разве такое может быть правдой? Почему Он показал мне видение предательства? Какое зло должно случиться, что я стану сражаться за жизнь ксено-ведьмы, которая убила Элия и нашего реклюзиарха?
Танна слышал отчаяние в словах Варды и понял причины его гнева. Получить благословение Императора и в момент апофеоза увидеть акт явного предательства, это должно рвать душу Варды, словно осколки стекла.
— Брат Варда, — произнёс Танна, поставив молот на наковальню и положив руку на макушку бритой головы Варды. — Ты был избран Императором стать Его чемпионом, и Он не дарует Своё благословение просто так. Из всех воинов, рядом с которыми я сражался за века, никого я не хотел бы видеть чемпионом Императора, кроме тебя. Считать, что ты способен на предательство, значит считать, что Император ошибся, помазав тебя. И я отказываюсь верить в это.
Варда поднял взгляд, и Танна увидел одобрение.
Танна протянул руку, но Варда покачал головой и поднялся с плавным изяществом мастера-мечника. Он взял цепь с наковальни и провёл по ещё горячим звеньям мозолистой ладонью. Удовлетворённый, он забрал чёрный меч с верстака и зажал железные оковы вокруг запястья.
Проверяя работу Танны, чемпион Императора выполнил несколько приёмов, состоявших из рубящих и колющих ударов, выпадов и контратак. Полуночный клинок свистел, рассекая душный воздух кузни.
— До мастера тебе далеко, — сказал Варда, его ястребиные скулы освещали голодные утробы пылающих печей. — Но это подойдёт.
МИКРОКОНТЕНТ 13
Вызов пришёл менее часа спустя и Робаут немного удивился, что это заняло столько времени, учитывая оперативность, с которой могли общаться жрецы Марса. Короткое сообщение от архимагоса Котова не дало ключа к разгадке относительно характера предстоящей аудиенции, но Робаут не сомневался, что за демонстративное пренебрежение законами последует немедленное прекращение всех привилегий на борту «Сперанцы» и разрыв контракта с Механикус.
Пара высокофункциональных сервиторов-лакеев в светло-кремовых одеждах сопровождала его через позолоченные двери апартаментов Котова, богато украшенному помещению с множеством приёмных, библиотек и вспомогательных залов, которые ответвлялись с математической точностью.
Он чувствовал себя, словно осуждённый убийца на пути на казнь, но всё же это его мало беспокоило. Робаут был готов принять любое наказание, которое Котов сочтёт нужным, станет это лишением свободы или казнью, но в тоже время собирался сражаться изо всех сил, чтобы опала не коснулась его экипажа.
Сервиторы привели его в огромный круглый зал с высокими мраморными колоннами, поддерживающими сводчатую крышу, которая была добрых триста метров шириной и украшена фресками с изображением ранней колонизации Марса. Сложные голографические модели сакральной геометрии, священных алгебраических уравнений и тригонометрических доказательств парили между колоннами, бесконечно пересчитывая сами себя от начала до завершения.
Вдоль изогнутых стен стояли сотни безголовых манекенов, подставок для доспехов и частей роботизированной арматуры, но вскоре Робаут принял свою ошибку, когда узнал несколько из них, служивших Котову телами в экспедиции. Сервиторы остановились в центре зала, молча указав, что Робаут должен ждать и ушли.
Робаут повернулся, рассматривая фреску на внутренней поверхности купола, и понял, что это была огромная карта Марса, а в центре располагалась гора Олимп, словно Робаут смотрел на неё сверху. На её головокружительном пике стоял воин в красной броне над связанным человеком с кожей из серебряных чешуек. Воина окружало множество артистов, поэтов и музыкантов, каждый из которых являлся признанным мастером в своём искусстве. Голову воина окружал золотой ореол, и его лучи омывали Красную планету, как благотворные потоки знания, освещавшие далёкие уголки мира.
— Я полагаю, она называется «Марс побеждает невежество», господин Сюркуф, одна из последних работ Антониса Классенса перед его безвременной кончиной во время легендарной наночумы в улье Рожник во время Объединительных войн, — произнёс архимагос Котов, появляясь из восточных проходов, если верить компасу на фронтоне. — Она лежала, выцветая и разрушаясь, в забытом хранилище под Фарсидским нагорьем и я потратил немалую сумму для её восстановления и перевозки на «Сперанцу».
На эту аудиенцию Котов пришёл в одеждах, в которых он больше напоминал архимагоса, чем рыцаря в нефритовой или золотой броне. Чёрно-белые узоры в форме шахматных клеток украшали подол его облачения, а щёлкающие и жужжащие механодендриты окутывали тело, словно электромагнитная проводка. Архимагоса сопровождали два сервитора-лакея с приятными лицами, а также Таркис Блейлок и пара закованных с ног до головы в броню скитариев, наплечники которых инкрустировали золотыми драконами.
