Ник Ким - Легенды Космодесанта
— Хаос не затронул сердце брата Тарика! — отрезал Корика. — Я поставлю на это свою жизнь.
— Ты уверен? — Зур вернулся к работе. — Запертый в средоточии безумия, ежеминутно подвергаемый пыткам, которые породил извращенный разум самого изобретательного отродья Хаоса… Может ли человек остаться самим собой после такого?
— Человек, может, и нет, — ответил Петий. — Но не Орел Обреченности.
— Не Тарик, — настойчиво добавил Корика.
Зур надолго замолчал, тщательно собирая оружие.
— Неудивительно, что вы хотите, чтобы было доказано, что Тарик чист, — сказал он в конце концов. — На каждом из вас лежит вина за то, что его объявили мертвым, хотя на самом деле он томился в плену. Но даже это раскаяние покажется вам детской игрой по сравнению с тем, что вы почувствуете, если его признают запятнанным.
— Если это случится, — сказал Микил, и голос его налился свинцовой тяжестью, — мы втроем сами отправим его в небытие.
— Но этого не случится, — перебил его Корика. — И мы трое первыми поприветствуем его, когда все обвинения будут сняты!
Зур поставил на место последнюю деталь и проверил болтер в действии, прежде чем вернуть оружие в кобуру. После этого он встал и направился к двери.
На пороге сержант остановился и оглянулся на своих людей.
«Нет, не моих людей, — мысленно поправил он себя. — Людей Тарика».
— Вы идете? — спросил Зур.
Ему было спокойно.
Сон, глубокий и чистый. Тарик пытался вспомнить последний раз, когда ему удалось так хорошо отдохнуть, без жутких воспоминаний и мучительных кошмаров. Тело воина обволакивала тягучая амниотическая жидкость — его собственный маленький и теплый океан. Пальцы Тарика скользили по внутренней поверхности стеклянной сферы. Сюда не проникал ни один звук.
Покой. Для того чтобы его обрести, надо было всего лишь умереть.
Тарик знал, что то, что он сейчас ощущает, — не настоящая смерть. Он знал это и тогда, когда холод проник в тело, сжал ледяной хваткой имплантированные внутренние органы и швырнул его в пустоту. Нет, это лишь малая смерть лечебного транса, странное состояние, в котором сложный механизм физиологии Астартес был предоставлен самому себе и занялся своей химической магией. Он уже испытывал подобное. После битвы за Крипт. После бегства с Серека…
Серек. Тарик подавил дрожь. Память о тех событиях вернулась к нему с пугающей ясностью. После Серека он пребывал в таком же трансе, восстанавливаясь после неудачной телепортации. Он спокойно дремал в медицинском резервуаре, похожем на этот, когда Красные Корсары явились за ним. Картины из прошлого сопровождались болезненными уколами сенсорной памяти. Болтерные снаряды, разбивающие стеклопластик. Его тело, обрушившееся на палубу с потоком жидкости — все еще не восстановившееся, не готовое к бою. Ренегаты, набросившиеся на него. Кровь, смешанная с желтоватым амниотическим раствором. Борьба, убитые… и в конечном счете поражение.
По телу его пробежала судорога. Внезапно теплая жижа показалась холоднее горного склона.
Тарик втянул в себя насыщенную кислородом питательную среду и почувствовал, как холод проникает глубже. За стенками медицинского резервуара двигались какие-то силуэты. Возможно, это были другие Астартес, явившиеся поглазеть на диковинку — воина, восставшего из мертвых, душу, застрявшую в лимбе. Или, может, это были просто сервиторы, выполняющие свою работу и следящие за тем, чтобы Тарик не умер. До срока.
У него не было разрешения умереть. Аквила не дал своего согласия.
Орел Обреченности заглянул в собственную душу и задался вопросом: на что похожа настоящая смерть? Он столько раз стоял на краю этой пропасти, но так и не соскользнул вниз — и сейчас, в самую темную для себя минуту, Тарик пытался понять, не будет ли смерть наилучшим для него выходом. Если бы он погиб на госпитальном корабле или в своей тюремной камере на Дайникасе, тогда ничего из того, что происходит с ним сейчас, не случилось бы. Братья Тарика спокойно бы жили дальше, не потревоженные этой странной аберрацией — его возвращением. Никто не задавал бы опасных вопросов. Постоянству не был бы брошен вызов.
Он чувствовал пустоту внутри. В своей тюремной клетке, в те минуты, когда за ним не следили надсмотрщики-мутанты и модифицированные уродцы, он молился Золотому Трону о том, чтобы выжить и снова увидеть родной дом. И за все это время у него ни разу не мелькнула мысль, что братья ему не поверят.
В нем не утихал внутренний спор. Тарик одновременно и ненавидел Трина с остальными за то, что те осмелились сомневаться в нем, — и понимал, отчего они так поступают. Если бы судьба распорядилась по-другому и это Зур, а не Тарик вернулся на Гафис — каков бы был его выбор? Ответа на какие вопросы потребовал бы Тарик?
Он осознал, что может доказать свою невиновность, только умерев. Смерть не умеет лгать.
Смазанные маслом рычаги пришли в движение. Дверь, ведущая в покои псайкера, легко скользнула в сторону, и из темноты сухо прозвучало:
— Войди, Зур. Если уж ты пришел.
Зур так и сделал. Комната, которую Трин отвел для медитации, была немногим больше кельи сержанта — однако казалась гораздо обширнее из-за странного переплетения теней, отбрасываемых электросвечами в железных подсвечниках. Подсвечники стояли по углам геометрического символа, вырезанного на полу.
Трин поднялся с подушки для коленопреклонений и отодвинул в сторону пикто-планшеты. Покосившись на них, Зур увидел лишь неразборчивый текст и размытые изображения. Он сглотнул и не сумел сдержать гримасы. Воздух в помещении был необычно густым, почти маслянистым, но при этом обнаженная кожа рук и лица воина зудела, как от кислотного ожога.
Трин неприветливо уставился на гостя. На псайкере был боевой доспех, а его лицо осенял бело-голубой ореол — это мягко светилась кристаллиновая матрица псионического капюшона.
— Ты мешаешь моим приготовлениям, брат. И без серьезных на то оснований.
На суровый взгляд псайкера Зур ответил не менее решительным взглядом.
— У меня есть все основания… — начал он.
— Давай-ка я избавлю тебя от ненужных объяснений, — оборвал его библиарий. — Общение с Тариком заставило тебя усомниться. Ты прислушался к его людям и почувствовал их озабоченность судьбой бывшего командира. — Библиарий отвернулся. — И поскольку ты никогда не чувствовал себя комфортно в роли командира бывшего отделения Тарика, ты хочешь, чтобы он вернулся к нам и тем избавил тебя от сомнений. Насколько я близок к истине?
Тон псайкера заставил Зура ощетиниться.
— Ты представил это так, словно мы слабые, плаксивые малолетки! Ты насмехаешься над людьми, которые не боятся проявить сочувствие и верность по отношению к своим братьям!
— Прагматизм — кредо Орлов Обреченности, — ответил Трин. — Мы не позволяем сантиментам влиять на наши решения.
— Ты думаешь, преданность можно запросто отбросить, ведьмак? — Зур угрожающе надвинулся на него. — Неужели варп настолько выжег твое сердце, что ты забыл об узах братства?
— Я ничего не забыл, — возразил Трин. — Но кто-то должен принять на себя бремя и задать те вопросы, которые остальные не решаются произнести вслух. Кто-то должен сказать неприятную правду, которую остальные братья не хотят услышать! — Трин обернулся к Зуру, и псикристаллы блеснули. — Это мой долг. Я доведу это дело до конца.
Плечи Зура поникли.
— Как далеко ты намерен зайти? Ты заглядывал в его разум. Скажи мне, ощутил ли ты в его мыслях печать Хаоса?
Трин покачал головой:
— Нет.
— А испытания, которым вы подвергли его плоть? Сначала «когти», затем ветер и лед. Разве на его теле хоть на секунду проступил знак Архиврага?
— Нет, — повторил библиарий.
— Тогда почему вы это продолжаете? Тарик не запятнан!
Трин кивнул:
— Я согласен.
Такого ответа Зур не ожидал. Однако, прежде чем он успел что-то сказать, псайкер продолжил:
— Я согласен с тем, что тело и разум Тарика не подверглись порче. Но это не их я пытаюсь проверить, брат. Меня беспокоит его душа. Самый эфемерный, но и самый мощный аспект всякого живого существа. — Трин вздохнул, и что-то в его жестком лице смягчилось. — Мы знаем предательские пути слуг Хаоса, да поразит их Император. Тарик может нести в себе семя тьмы и даже не подозревать об этом. Это случалось прежде. Он может прожить долгую жизнь, а потом однажды, в назначенное время или по условной команде, превратиться в нечто ужасное. Так и будет, если в его ауре затаилось мельчайшее зерно варпа.
Зур нахмурился.
— Единственный способ узнать наверняка — это убить его. Ты это имеешь в виду? Если мы прикончим его и он превратится в какую-нибудь адскую тварь, ты докажешь свою правоту. А если он просто умрет, что ж, он был невинен и отправится прямиком к Императору. — Зур фыркнул. — Для Тарика оба варианта звучат неважно.
![Сергей Плотников - Таймлинк (сборник рассказов по миру Паутины Света) [закончен]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
