Кирилл Алейников - Познавший кровь
Интересно, сколько вампиров я собственноручно убил? Полторы сотни, две сотни, больше?
Подъехал заправщик. Андрей, уже не так откровенно ликующий, присел на трап и погрузился в ожидание. Я хотел узнать, о чем он задумался, но получил от ворот поворот. Минут через двадцать заправка самолета завершилась, и примерно в то же самое время затрезвонил мобильник Андрея.
— Слушаю! — рявкнул он в трубку.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом вампир отключил телефон, оглядел нас торжествующим, пылающим от возбуждения взглядом и произнес:
— Резиденция Старейшины Максимилиана превратилась в прах. Глава Оуроса уничтожен вместе со всеми вампирами города.
— То есть как — в прах! Ты ведь говорил, что разрушений не будет.
— Разрушения минимальны. Подземный склеп Старейшины вывернуло наизнанку, только и всего. А вместе с ним взлетел на воздух клуб «Носферату», который стоял как раз над склепом.
При упоминании клуба я, Макс и два боевика Оуроса вздрогнули. Вот, оказывается, где была резиденция Максимилиана! Меня возили в фургоне, как и подозревал, лишь чтобы запутать, а потом каким‑то образом заставили меня подумать, что лифт поднимается вверх, а не опускается в глубь земли. Хитрецы, мать их…
Через десять минут наш самолет взмыл в небо и взял курс на Новосибирск. Я летел в центр Сибири, на территорию совсем другого клана и не знал, чем кончится мое путешествие.
На удачу я скрестил пальцы.
В аэропорту Новосибирска нас ждали. Прямо к трапу подъехали несколько черных BMW с тонированными стеклами.
Опять BMW, подумал я отчего‑то удрученно. Отличаются ли негельносы от оуросов, или единственное их отличие — место жительства? Ареол обитания, так сказать.
Из аэропорта нас повезли в центр города. Новосибирск, к моему удивлению, оказался городом приличных размеров. Во всяком случае, мы ехали по его улицам очень долго, поэтому я сделал такое заключение.
Я оказался в машине вместе с Андреем. Вампир какое‑то время активно говорил по сотовому телефону, давал распоряжения и указания. Было ясно, что планируется массированное, но скрытое вторжение негельносов в Западную Россию. Затем он переключил свое внимание на меня.
— Почему бы вам не заполнить город прямо сейчас, пока там нет никаких вампиров? — спросил я носатого.
— Да потому, мой юный друг, что там сейчас носятся толпы демонов. И светлые тоже подтянулись, будь уверен. Любопытный посторонний нос они сразу оторвут вместе с ушами! Надо выждать какое‑то время, неделю‑другую, а потом уж вторгаться.
Я вспомнил свой странный сон, проснулся после которого со страшными ранами. Сев вполоборота к Андрею, я тихо поинтересовался:
— Ты знаешь что‑нибудь о Познавшем Кровь?
Наш водитель и сидящий рядом телохранитель поперхнулись одновременно. Андрей закашлялся чуть позже, но потом посмотрел на меня непонятным взглядом:
— А почему ты, собственно, спросил?
Я пожал плечами и принял наивный вид.
— Познавший Кровь — это сильнейший из вампиров, — вполголоса поведал Андрей. — Когда‑то Дьявол создал его для завоевания Срединного мира. Именно Познавший наполнил земные города и села, степи и леса вампирами, которые переняли многие его способности, но никто из них так и не стал равным Вампиру.
— Просто я кое‑что слышал о нем, — сказал я так же вполголоса. — Теперь думаю, не покарает ли он меня или кого‑нибудь еще за ту акцию.
Андрей побледнел еще больше обычного.
— Скорее всего, Познавший Кровь уже бродит по руинам склепа Максимилиана и принюхивается. Он пытается определить, кто посмел уничтожить его детей, а когда определит, то непременно пустится в погоню. — Голос Андрея превратился в едва слышимый шепот.
Настала моя очередь бледнеть больше обычного. Оправившись от минутного шока, я тихо возопил:
— Это что же получается? Он за мной охотиться будет?!
Андрей скорбно кивнул. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Но я не успел как следует испугаться, как вампир толкнул меня в бок и громко заржал:
— Ха‑ха, ну ты и трус! Да я ж пошутил, Серега! Успокойся‑покури, как говорится. — После бурных оваций самому себе Андрей объяснил: — Познавший Кровь обязательно нашел бы человека или демона, ответственного за террористический акт. Он убил бы и всех исполнителей, но в разборки вампиров он никогда не вмешивается! Мы ж долбим друг друга веками, и ни разу Познавший Кровь не встревал в наши междоусобицы. Да и зачем ему это, когда итак забот полон рот. Вернее, зубов, вот он и бродит по миру, кусает всех подряд, и чхать ему хотелось на что‑то еще.
— А вдруг именно в этот раз он все‑таки решит наказать зарвавшихся вампиров? — все еще в страхе предположил я.
— Брось, брат, он не будет вмешиваться. Максимум, появится перед Старейшинами и погрозит кулаком, а таких как мы с тобой исполнителей он и вовсе не замечает. Куда нам до него? Это ведь что клопы и тираннозавр…
Андрей по этому вопросу был настроен оптимистично. Мне же, увидевшему сон, некоторым образом ставший явью, пришлось глубоко задуматься о Познавшем Кровь. Он догадывался о моих планах. Ей‑богу, догадывался. Наверняка знать он, конечно же, не мог, но догадывался, что я стану уничтожать вампиров, именно вампиров, а не людей. Он догадывался, что я смогу сбить установившийся баланс Света и Тьмы в пользу первого. Хотя смогу ли я?
Носатый, пока я думал, что‑то приказал телохранителю, и из динамиков, вмонтированных в немецкую тачку повсюду, полилась депрессивная, медленная музыка. На фоне обреченно играла гитара, низкочастотный бас, казалось, витал вокруг.
— Зацени, дружище! — оскалился вампир. — Песенка про тебя и меня!
Я стал прислушиваться внимательней, и вскоре раздались слова певца:
Исследователь жизни
Идет в чужом пространстве.
За черными очками
Глаза его открыты.
Я узнал голос. Это пел солист группы «Агата Кристи» Глеб Самойлов. Когда‑то в юности я был поклонником этой группы, но потом отдал предпочтение более агрессивным направлениям музыки, таким как хаус, драм‑н‑басс, брейкбит всех мастей. Все более уходил в дебри The Crystal Method, Prodigy, Panacea и прочих. Но именно этой песни, мотив которой раздавался из динамиков, я никогда не слышал.
Песня отчего‑то мне сразу понравилась. Наверное, своей демонической таинственностью или же напряженным голосом Самойлова — не знаю. И слова… Ведь они так подходят под описание вампира!
Я вздрогнул, опять вспомнив о Познавшем Кровь. Не про него ли были первые строки? Не он ли является тем самым исследователем жизни? Исследует жизнь на предмет смерти, пытается понять, можно ли жизнь сделать смертью, а если можно, то насколько сильно. И наоборот, сможет ли когда‑нибудь смерть стать жизнью. Он бродит по миру, по чуждому ему миру, ведь родина Познавшего — Преисподняя. Он хочет скрестить жизнь и смерть и посмотреть, что из этого получится. Он нагоняет ужас на смертных своим бледным каменным лицом, совершенно непрозрачными очками и длинным черным плащом с красным оборотом.
О, черт, я так живо вспомнил Вампира, что захотелось выйти из машины и немного подышать морозным воздухом. Приоткрыв окно, я слушал далее.
Фонарик освещает
Таинственные знаки,
Труба провозглашает
Его ритмичный шаг.
Не знаю, правда, зачем вампиру фонарик. Все отродья Тьмы прекрасно в ней видят и без подручных средств, однако образ фонарика может нести какой‑то скрытый смысл. Не знаю, правда, какой… И знаки. Что это за знаки такие? Не египетские же иероглифы решил прочесть Познавший. Наверное, он пытается разгадать смысл жизни, вернее, способ преодолеть жизнь. Или смерть.
Блин, по‑моему, я начинаю сходить с ума. Хоть бы Андрей попросил сделать потише…
Не отбрасывая тень,
Мы по сумеркам плывем.
Не отбрасывая тень,
Мы на облаке живем.
И кивают, и кивают,
Не отбрасывая тень,
Очень важно головами
Наши тоненькие шеи.
— Нравится? — поинтересовался Андрей. — «Агата Кристи»! Моя любимая группа, между прочим. После Rammstein, конечно!
Он дико засмеялся, и мне на миг показалось, что его лицо превратилось в беспощадный лик Познавшего Кровь. Он впился в меня невероятно тяжелым, тяжелее вселенной огненным взглядом и оскалил бесконечный ряд зубов.
Определенно, я начинал чувствовать себя нехорошо. Что‑то происходило с моим сознанием, что‑то пыталось вторгнуться в него извне, но для чего? Давление в черепе возросло настолько, что я даже застонал от боли. Но Андрей, казалось, не заметил, как меня скрутила судорога.
Или предпочел не заметить.
