Майкл Гелприн - Кочевники поневоле
– Позвольте, я буду излагать без обиняков, – глядя молодому Доу в глаза, приступил к делу Ловкач. – Я, с вашего позволения, обладаю информацией, знаниями и умениями, которые вам могут оказаться необходимыми. Я бы, так сказать, хотел их продать.
Джон Доу недоуменно поднял брови.
– «Продать»? – переспросил он.
– Пускай будет, если вам угодно, обменять. Мне известно о плане, выдвинутом вами на последнем совете большой пятёрки. Известно, в чём заключается ваше предложение. Мне также известно, что его не приняли и, осмелюсь предположить, никогда не примут. Ну, и кроме всего прочего, я знаю, что произойдёт с вами в ближайшее время.
– Да? – Доу вопросительно склонил голову набок. – И что же со мной произойдёт?
Ловкач заглянул ему в глаза и не прочитал в них ничего. «Неужели он просто дурак, – с досадой подумал Ловкач. – Тупица, не разбирающийся в азах тех дел и событий, в которые сунулся. Идиот, не соображающий, к чему приводит глупость, и не осознающий, что смертный приговор себе уже подписал».
– Вас, так сказать, убьют, – небрежно ответил Ловкач.
Джон Доу улыбнулся. Нагнувшись, сорвал травинку и, сунув её в рот, стал пожёвывать.
– Это не очень просто сделать, – сказал он. – Меня, знаете ли, охраняют. Но допустим. Что же хотели предложить мне вы? Дополнительную охрану? Я слыхал, в августе есть подходящие люди. Однако нанять их я сумею и без вашей помощи, если решу, что от них будет толк.
Ловкач ответил не сразу. С минуту он, покачиваясь с пятки на носок, разглядывал неспешно плывущие по небу облака. Джон Доу терпеливо ждал, с тем же безучастным, равнодушным выражением на лице и травинкой, снующей из одного угла рта в другой.
– Мистер Доу, – сказал, наконец, Ловкач. – Я вижу, что вы не трус. Но увы, я не вижу, заинтересованы ли вы в изменении положения вещей. И насколько глубоко его, с вашего позволения, понимаете. Я имею в виду сейчас положение вещей касательно вас лично.
– Ладно. – Доу выплюнул травинку. – Достаточно прощупываний. Я прекрасно понимаю, что затеял, и чем это, судя по всему, для меня закончится. Что вы можете предложить?
Ловкач, хотя и был уверен, что расстояние для подслушивания слишком велико, заозирался. Потом, понизив голос, сказал:
– Я предлагаю вам стать единоличным правителем Терры. Я избавлю вас от конкурентов и возьму на себя вопрос о вашей безопасности, когда начнётся, с позволения сказать, неразбериха. Кроме того, я…
– «Избавите» в каком смысле? – перебил Доу.
– Так сказать, в прямом. Или же вы знаете какой-либо иной путь?
Доу отрицательно покачал головой, и Ловкач продолжил:
– Реальную опасность, осмелюсь сказать, представляют трое. Самуэльсона устранять не обязательно и даже, я бы сказал, нежелательно, ему ничего не останется, как встать на вашу сторону, когда мы покончим с другими.
– Вы правы, – задумчиво кивнул Доу. – Бухгалтер не опасен. Продолжайте, пожалуйста.
– Я полагаю, что управлюсь со всем за две недели, в крайнем случае за три. Взяв власть, вы немедленно издадите приказ о прекращении войны и роспуске армии. Будут, с позволения сказать, беспорядки. Возможно, будут попытки власть узурпировать. На это, к сожалению, придётся пойти, бескровных переворотов, с вашего позволения, не бывает. Так или иначе, я обеспечиваю вам абсолютное лидерство в остановившемся мире и оказываю содействие на период его нестабильности. Кроме того, мне, с вашего позволения, понадобятся ваши люди. У меня, разумеется, есть свои, но сил, знаете ли, может не хватить.
– Хорошо. – Бесстрастный равнодушный голос чуть дрогнул. – Люди будут в вашем распоряжении. Что вы хотите в обмен на ваши услуги?
– Вы делаете меня вторым человеком в государстве. Я беру на себя всю деятельность, за которую нынче ответственны кланы Каллаханов и Риганов. Деятельность клана Уотершоров будет, с позволения сказать, прекращена, хотя на первое, неспокойное время я займусь и армией. И буду заниматься, пока она существует.
– Где гарантии, что, устранив, как вы выразились, конкурентов, вы не решите в один прекрасный день устранить меня?
Ловкач развёл руками.
– Увы, гарантий никаких нет, – сказал он. – Есть только здравый смысл. На сегодняшний день вы – с позволения сказать, официальное должностное лицо, и ваша власть законна. Я – извините великодушно, никто и без вашего имени не продержусь и минуты. Ну, а потом… Кто знает, что случится потом. Что скажете?
Теперь настала очередь Доу медлить с ответом, а Ловкача ждать.
– Допустим, я соглашусь, – прервал, наконец, Доу паузу. – И ваш план не пройдёт, устранить кого-то из троих не удастся. Что тогда?
– Тогда, осмелюсь предположить, нам конец. Нам обоим.
– Понятно, – Джон Доу криво усмехнулся. – Впрочем, мне и так, и эдак конец. Хорошо, я согласен. При одном условии – девушка, которая сейчас живёт с Каллаханом. Её зовут Бланка, она из сентября. Я хочу, чтобы она не пострадала от ваших м-м… акций.
Ловкач едва удержался от радостного восклицания. Он-то полагал, что придётся ломать голову, как держать молодого жеребчика в узде. А сопляк сам надевает на себя узду.
– Не беспокойтесь, Джон, – позволил себе лёгкую фамильярность Ловкач. – Я позабочусь, чтобы с этой милой сентябриткой ничего не случилось. Вот код моего радиотелефона. Запишите, окажите любезность. Связь, с вашего позволения, только шифром, коды на днях вам доставит надёжный человек. И ради вашей же и моей безопасности: о нашем с вами разговоре не должен знать, простите меня, никто. Вообще никто, включая начальника вашей охраны. Вы, так сказать, понимаете?
Джон Доу, прикрыв глаза, медленно кивнул.
По дороге в август Ловкач, сосредоточившись, вновь и вновь анализировал ситуацию. Он осознавал риск: рисковать Ловкач привык, фактически вся его деятельность была завязана на рисковые мероприятия. Однако сейчас степень риска превышала все и всяческие нормы, зашкаливала за них. Любая осечка, и его непременно уничтожат. Скрыться в осенних или весенних месяцах не удастся – его разыщут, даже заройся он в шахту. Можно ещё всё бросить. Больше того, можно сдать сопляка Уотершору – доложить, что тот замыслил переворот и вербовал его, Ловкача, в подручные. Так он и собирался поступить, не найди они общий язык. С другой стороны, шанса, который выпал сейчас, никогда больше не будет. Мальчишка ещё щенок, из такого при умелом маневрировании можно слепить что угодно. А можно и не лепить, а грохнуть его вслед за остальными, когда новая власть на Терре стабилизируется.
Мальчишка амбициозен. Амбициозен настолько, что решился на прямое соучастие в убийствах ради своих принципов. Или не принципов, пускай ради блажи, не в словах дело, назвать можно как угодно. Так или иначе, он будет бояться Ловкача, если дело выгорит. И, возможно, сам захочет устранить, так что придётся играть на опережение.
По прибытии в август Ловкач подвёл итоговую черту. Рисковать было смертельно опасно, но необходимо. Осторожностью и осмотрительностью придётся пренебречь – наступило время, когда на карту предстоит ставить всё. И в случае выигрыша… у Ловкача закружилась голова, когда он подумал, чего можно достигнуть в случае выигрыша. Неограниченная власть, богатство, обеспеченное всеми ресурсами планеты. А возможно, удастся убраться отсюда вообще, оставив вместо себя надёжных и преданных людей. И стричь купоны, проводя жизнь безбедно где-нибудь в цивилизованном месте.
– Значит, так, дорогие мои, – сказал Ловкач троим ближайшим помощникам. – В ближайшие две недели нас ожидает, с вашего позволения, сложная работа. И, осмелюсь предположить, опасная – самая опасная за всё время, что мы с вами работаем вместе. Возможно, она будет стоить некоторым из нас, так сказать, головы. Возможно, она будет стоить головы и мне. Зато в случае успеха… – Ловкач не договорил и обвёл троицу взглядом.
– Что в случае успеха, босс? – подался к нему долговязый Хуан Родригес по кличке Дылда.
– Если справимся, будем купаться, с вашего позволения, в золоте, – уверенно проговорил Ловкач. – Питание, девочки, привилегии – всё, что пожелаете. То же самое, хотя и в меньшем масштабе, относится и к вашим людям. У вас, возможно, есть ко мне вопросы, голубчики?
– Что надо будет сделать, босс? – облизнул мясистые губы Дылда.
– Многое, друг мой, очень многое. И за весьма короткие сроки. Хуан, ты, голубчик, наберёшь группу. Человек двадцать-тридцать. Из самых проверенных и, с позволения сказать, надёжных. Армейской формой вас обеспечат. Отправитесь в апрель, радиограмму с инструкциями получите на месте. Выполнить их надо будет, осмелюсь сказать, любой ценой. Даже если все, к вящему моему сожалению, там поляжете. Потому что неудача будет однозначно означать смерть. Понятно ли, друзья мои?
– Да, босс, – твёрдо сказал Дылда. – Приказывайте, мы исполним.
– Не сомневался в тебе, голубчик, – Ловкач улыбнулся. – Отправляйтесь немедленно – как только наберёшь людей, откладывать нельзя ни на минуту. Транспортом группу я обеспечу, будете ехать круглые сутки, меняя водителей – добраться нужно как можно быстрее. И ещё – с вами будет специалист, я жду его со дня на день. Октябрит, который, с позволения сказать, разобрался с делегацией в феврале. Возможно, ему удастся сделать работу, так сказать, в одиночку.
