Виктор Точинов - Новая инквизиция
Встал, с хрустом потянулся. Глотнул водки. Завтракать не хотелось. Сходил в сортир, где, среди прочих дел, поразмыслил (полу-серьёзно) над криминологической проблемой: возможна ли идентификация личности по отпечатку задницы на туалетной бумаге? Решил, что невозможна, – но воду спустил тщательно.
Пошарился в квартире, при дневном свете выглядевшей ещё более убого. Нашёл упомянутую в записке квитанцию – действительно, торчала из-под зеркала в прихожей. Надыбал ящик с инструментами. Железки в паршивом состоянии – тупые, заржавленные. Да и по другим признакам судя, никакой мужик постоянно тут не живёт.
Фикус отобрал приглянувшиеся инструменты, аккуратно разложил в комнате, на большом раздвижном столе – как ассистент хирурга перед операцией. С нехорошей усмешкой повертел в руках клещи, так и этак примеряясь ими к собственному мизинцу.
Потом вдруг вспомнил, разыскал на кухне двухлитровую пластиковую бутыль с отстоявшейся водой и отправился поливать цветы. А то ведь засохнут. Сучке сегодня будет не до полива… Дима Бураков по прозвищу Фикус любил комнатные растения, и квартира его напоминала зимний сад в миниатюре.
Животных он любил тоже.
Обострённое чутьё на опасность у неё было врождённым.
А ещё Жозефина Генриховна знала – прав был классик соцреализма: самое дорогое у человека – жизнь. И когда ей, жизни, что-то угрожает, надо бросать все, без сомнений и колебаний – и уносить ноги.
Незамысловатая философия, но именно она, по убеждению Де Лануа, позволила ей прожить так долго. Болезней она не знала с раннего детства. Не дать себя убить – вот основа здоровья и долголетия. Но сейчас колдунью терзали сомнения.
…Она ходила по двухкомнатной квартире – из угла в угол. Как зверь бродит по логову, не зная, что ждёт его у выхода: насторожённый капкан? затаившиеся охотники? свора гончих?
Здесь её раздражало все – низкие потолки, безликая мебель. Жозефина Генриховна ценила уют, любила интерьеры в старинном стиле, собираемые ею по крохам. Эта, купленная на чужое имя в царскосельских новостройках квартира жильём не была – запасной аэродром. Убежище. Бросать и его, и обжитое за восемь лет жилище? Бежать? Начинать все с начала? Или…
Лучший способ не дать себя убить – ударить первой. Способы есть, и весьма действенные. Непонятно как уцелевший ублюдок – дружок Марата – испытал на себе эффективный, но отнюдь не единственный.
Оружие было. Отсутствовала цель.
Кто стоит за всеми странностями последних дней? За смертью Марата? За непонятными и опасными людьми, буквально обложившими её? За ночным визитом отморозка, убившего Золтана? Кто накачал этого урода силой неясной природы по самые уши? Никаких магических ритуалов он не использовал и до последнего момента не понимал, что с ним собирается сделать Жозефина Генриховна…
Сплошные загадки.
Она оказалась в положении циклопа, ослеплённого великана, – не знающего, на кого обрушить всю свою чудовищную мощь…
Способ узнать правду был. Старый, проверенный, надёжный. Был алтарь – отполированная плита из розоватого гранита громоздилась на кухне. Запасной комплект гадательных ножей всегда лежал в её походном баульчике – вместе с иными аксессуарами. (Там же лежали деньги и крохотная фотография отца – единственная память о нем.) Нет самого главного. Материала для гадания. Кишек. Человеческих. Свежих. Желательно тёплых. Марат мёртв. Других поставщиков у Жозефины Генри-ховны не было. Оставался последний вариант – не слишком надёжный. Даже рискованный.
Она прошла на кухню. Выбрала из висящих на магнитной доске ножей самый большой. Здоровенный кухонный тесак зловещего вида. Аккуратно запаковала в газету и уложила в сумочку.
Вечером пригодится.
* * *Дисплей у покойного людоеда был хорош. Широкий экран, большая разрешающая способность.
Юзефа, подключившего к нему персик через адаптер, это ничуть не радовало.
Работа с базами данных Конторы результат дала – но он оказался пока не доступен. Бывает и так. Фамилия Мочидловер не значилась в названиях бесчисленного множества перенесённых в компьютерные файлы дел Инквизиции. Можно, конечно, вскрыть по очереди все файлы, декодировать и перелопатить их содержимое – но на это уйдут дни, если не недели. Это только в Интернете за считанные минуты можно отыскать файл с нужным словосочетанием. Контора хранить свои секреты умеет…
Зато сведения о Де Лануа и Черноиванове нашлись. Дело № СвС-18543/019-бис так и именовалось: «Дело Черноиванова (Де Лануа)». Но – шифр означал, что старинные документы, относящиеся ещё к деятельности Святейшего Синода, существуют только в бумажном варианте. Надо понимать, переносить его на электронные носители не стали, сочтя никому не нужной древностью. Лишь внесли в каталог. Курьер, затребованный обер-инквизитором с приоритетом «четыре стрелы», доставит ветхую папку к середине дня, не раньше. А пока…
Пока стоило подумать о полученных крохах информации. Юзеф славился умением строить безошибочные дедукции из самых незначительных фактов.
Итак:
Судя по названию дела, некий Черноиванов носил одновременно псевдоним Де Лануа. Или скрывался под такой фамилией. Или поменял её в браке либо другим способом. Не важно. Обе фамилии отнюдь не самые распространённые… Значит – проходящие по нынешнему делу Анна и Жозефина Генриховна – родственницы в каком-то колене. При этом – скрывающие родство. Все. Больше ничего из названия дела не выжать. А вот из шифра и номера…
СвС… Святейший Синод… Богдан с его присказкой о Моне Мочидловере… Богдан должен был что-то знать об этом деле. Возможно, он его и вёл.
Юзеф закрыл глаза. Откинулся в кресле. Полностью отключил все каналы, питающие мозг информацией. Все, кроме памяти. И пытался восстановить разговоры с человеком, исчезнувшим много десятилетий назад.
Бесполезно…
Подробностей дела Черноиванова-Де Лануа обер-инквизитор никогда не знал. Всплыло лишь смутное упоминание об уничтоженном на заре века тенятнике, которого звали именно так.
Но… Нынешняя Де Лануа никогда не встречалась с фигурантом того давнего дела. Возраст не сходится. Сорок восьмой год рождения. Сорок восьмой… Сорок восьмой?!
Пальцы обер-инквизитора забегали по клавиатуре. Ища подтверждение мелькнувшей догадке, он вошёл в базу данных паспортного стола. Выборка людей с фамилией Де Лануа оказалась короткой – всего одна строчка.
Де Лануа Ж.Г., 1948 г.р., место рождения – г. Ашхабад.
Вот так… Царскосельская колдунья, оказывается, родилась в городе, стёртом до основания страшным землетрясением – именно в сорок восьмом году. Землетрясением, уничтожившим, среди прочего, многие архивы… Архивы ЗАГСОВ… Удобный случай начать новую биографию.
Возможно, Де Лануа была старше пятидесяти четырех лет.
Значительно старше.
Дела минувших дней – X
Никакого обмана
– Е'унда все это! – убеждённо сказал Моня Мочидловер. С высоты своих семнадцати лет он все и всегда говорил убеждённо и серьёзно. – М'акобесная е'унда! Ну скажите: какая может быть магия на за'е п'освещённого двадцатого столетия? Понятно, что никакая. Мне за эти штучки дядя Хаим все гово'ил – а он в них понимает, в ци'ке служил… И не в таком балагане – в настоящем, в Одессе… Платить, чтоб за твои деньги тебе мо'очили голову? Мне стыдно с вас, молодые люди.
Даня Буланский молчал. Его не занимал вопрос: шарлатан этот самый приезжий маг Де Лануа или нет. Его волновало другое: где взять денег на билет? Рубль двадцать – да где вы видели в Маневичах такие цены на билеты? Просто даже смешно. Таких цен не бывает ни в Луцке, ни в Ковеле, за такие деньги в самом Петербурге можно Жизелей слушать. Делать нечего, придётся опять просить у матери…
Володьку Горшкова, сына податного инспектора, интересовали другие проблемы:
– Говорят, у мага этого, ассистентки – во-о-о-о… – ладони Горшкова описали крутые траектории в районе грудной клетки, затем ещё более крутые в области бёдер. – И ходят почти голые! В смысле, на выступлении…
Даня опять промолчал. Он вообще был молчаливым. Видел он сегодня этих ассистенток – ничего такого «во-о-о-о-о!!!», барышни как барышни… Стояли неподалёку от кофейни Канторовича, о чем-то мило шутили с Ингой Зайдер, что-то ей такое увлекательное рассказывали, она смеялась… Когда шестнадцатилетняя Инга смеялась, внутри у Дани делалось как-то… Он сам не понимал, как, – но по-другому.
А идеалист-правдоискатель Моня продолжал разоблачать обман и шарлатанство, тыкая пальцем в афишную тумбу:
– Дядя Хаим гово'ил, там п'осто такая механика в ящике – высовываются ноги не настоящие, гуттапе'чиевые! А гимнастка внут'и изгибается – и вся, целиком в пе'едней половине ящика!
Буланскому смертельно надоел Монин трёп. Не нравится – не ходи, а другим удовольствие не порть… Даня сказал:
– На афише написано, что будут распиливать живую женщину на три части. «С последующим воскрешением к удовольствию почтеннейшей публики…»
