Василий Головачев - Не русские идут
– Что такое мерячение?
– Нечто вроде массового транса. ВЧК заинтересовало это явление, чекисты уже тогда задумывались над созданием психотронного оружия. Но материалы Барченко, добравшегося до Сейдозера, так и исчезли в недрах конторы. Даже мне ничего не удалось отыскать. Либо отчёты экспедиции действительно были уничтожены в сорок первом году, когда немцы подходили к Москве, либо их запрятали так, что чекисты сами же потом забыли, где именно, либо попали в руки…
– Фашистов!
– Жрецов. Сам же Барченко был в тридцать восьмом расстрелян. Потом в конце двадцатого и начале двадцать первого веков на Кольском работали экспедиции Дёмина, доктора философских наук, историка и этнографа. Я с ним был лично знаком. Дима Михайлов, наш историк, тоже исходил Кольский полуостров, много интересного обнаружил, а потом утонул.
Буй-Тур поймал острый взгляд Родарева.
– Утонул?
– Странная смерть, если честно, тела его мы так и не нашли. Да и Дёмин странно умер. – По губам князя скользнула кривая усмешка. – Не хочет Гиперборея раскрывать свои тайны.
– А может быть, не Гиперборея вовсе, а те, кто ищет её следы? Эмиссары жрецов СТО и Геократора?
– Вот и разберёшься, Гордей Миронович. Все материалы получишь у Спирина. В Лахте к вам присоединится местный старожил, охотник и следопыт, целитель к тому же, он будет тебе во всём помогать. Отбытие завтра утром.
– Тогда я пошёл к Михаилу Константинычу.
Буй-Тур пожал твёрдую руку князя и отправился искать воеводу Спирина, отвечающего за информационное обеспечение и экипировку отрядов ППП.
До глубокой ночи он читал с экрана материалы о Кольском полуострове, полученные у воеводы. Узнал много нового, в том числе о находках прямоугольно обтёсанных гранитных глыб, лабиринтов, странных фигур, сейдов – пирамид из необработанных камней, вымощенных плитами участков плато – древних дорог, лазов в глубь земли, окружённых легендами. На дне Сейдозера также были обнаружены геометрические правильные плиты и блоки, образующие самые настоящие мегалитические комплексы, а на горе Куамдеспакх – геоглифы и обтёсанные каменные структуры.
Опухоль же возникла не возле озера, не в средней горной части полуострова, а в устье реки Печенги, берущей начало в озере Пиедсьяур. Сама речка, протяжённостью около ста десяти километров, не казалась непреодолимой, но по отзывам старожилов и исследоватей края была рекой контрастов, так как её ложе прорывало и многометровые слои торфа, и песчаник, и твёрдые горные породы, формируя песчаные, галечные и каменистые перекаты и пороги. В устье река расширялась до одного километра, образуя длинную Печенгскую губу. Именно здесь, на довольно крутом правом берегу, в километре от впадения реки в море, и выросла Опухоль, которую можно было увидеть лишь со спутника.
Спать Буй-Тур лёг в начале четвёртого, встал в шесть, не чувствуя никакого желания что-то делать. Однако заставил себя провести комплекс упражнений «самотряса», поднимающих тонус, принял контрастный душ и почувствовал вкус к жизни. В машину, поданную Спириным к жилому корпусу пансионата в семь утра, он садился уже в другом настроении.
Вышел Родарев, пожал руку.
– Задачу понял?
– Так точно, Всеслав Антонович. Самому не терпится побыстрей добраться до Опухоли и посмотреть, что это такое.
– Заметишь слежку – звони.
– Не замечу – тоже позвоню, – улыбнулся Буй-Тур.
На этом они расстались.
Через час серебристая «Волга Сайбириа» доставила его на военный аэродром в Кубинке, где Гордея представили группе, командовал которой полковник Строев, почти безволосый крепыш с мышцами атлета.
Капитан Няндома оказался худеньким ненцем, черноволосым и невозмутимым. Звали его Иваном Ератовичем.
Лейтенанта Пинского характеризовал выдающийся нос на пол-лица. Глаза у него были маленькие, сведенные к переносице, брови подняты, отчего всё время казалось, что он постоянно всему удивляется. Сослуживцы звали его Кокой, на самом деле он был Константином Меркурьевичем. Впоследствии оказалось, что лейтенант очень увлечённый человек, хороший собеседник и много знает о скрытой истории России.
Самолёт – транспортный «Ил-76» взлетел в девять часов утра.
Группа с относительными удобствами расположилась в грузовом отсеке самолёта, переоделась в походное: всем четверым достались спецкостюмы КИС-2 «медведь» российского производства для действий в условиях низких температур. Они представляли собой куртки с микропористым слоем из особой износостойкой ткани с велюровой прокладкой, водостойкие, тянущиеся, но воздухопроницаемые штаны, кожаные ботинки со стальными вставками, также не пропускающие воду, рюкзаки с комплектами походного оборудования, инструменты, аптечки, очки, рации и прочее.
Буй-Туру полагалось оружие, поэтому ещё на базе он выбрал пистолет бесшумного боя «котик», нож и метательные звёздочки.
До Мурманска долетели без пересадки за два с половиной часа.
За это время члены группы освоились с костюмами, познакомились поближе и побеседовали на разные темы, сойдясь во мнениях по многим вопросам общественно-политической жизни. Во всяком случае, действия представителей системы правопорядка, то есть прокуратуры и милиции, осудили: Пинский рассказал, как молодому парню, сыну его знакомого, пришлось отсидеть три года в тюрьме по ложному обвинению, – а решение Европейского суда по правам человека компенсировать страдания ещё одного парня, не выдержавшего пыток при допросе и выбросившегося из окна третьего этажа, ставшего в результате инвалидом, – одобрили.[8]
Затем заговорили о загадках русского Севера, и Буй-Тур с удивлением узнал правду о заселении приморских территорий, в частности – Кольского полуострова еще в начале первого тысячелетия, о чём учебники истории для средней и высшей школы умалчивали.
При этом капитан Няндома вообще не принимал участия в разговорах, полковник Строев говорил редко, зато Пинский разливался соловьём, заполучив благодарного слушателя в лице Гордея, и время в полёте пролетело незаметно.
Отдельного военного аэродрома в Мурманске не было, поэтому самолёт посадили в аэропорту «Мурманск», имеющего статус федерального и расположенного в посёлке Мурмаши.
«Ил-76» загнали на охраняемую площадку, группа выгрузила своё снаряжение – два небольших контейнера синего цвета и один тюк с палатками. После этого Строев и Буй-Тур отправились к военному коменданту аэропорта, через которого нужно было получить обещанный вертолёт.
Слежку Гордей почуял, когда комендант – худой и согнутый, как крючок, повёл их к своему пятнистому зелёному «Патриоту», чтобы подбросить к вертолёту, стоявшему в километре от приземлившегося «Ила».
Спину мазнул неприятный взгляд, оставивший впечатление липкого грязного пальца.
Буй-Тур остановился, присел на корточки, сделал вид, что завязывает шнурок на ботинке.
Возле машины коменданта стояла тёмно-синяя «Шевронива» с тонированными стёклами. Боковое стекло со стороны пассажирского сиденья было полуопущено, и Гордей увидел голову мужчины с роскошной причёской «а ля ёжик», с интересом наблюдавшего за группой «туристов» в «медведях». Он сразу поднял стекло, как только увидел движение Буй-Тура, но было ясно, что интересуется он новыми на аэродроме людьми не как обыкновенный зевака.
«Газик» коменданта покатился мимо череды унылых строений, навевающих тоску, и «Шевронива» последовала за ним.
Буй-Тур кивнул сам себе: он не ошибся в ожиданиях. Подумал: как же они собираются следить за нами, если мы улетим?
Подъехали к вертолёту – старенькому «Ми-8» с тоскливо обвисшими лопастями винтов.
Строев посмотрел на коменданта:
– А он летает?
– Вертолёт в отличном состоянии, – буркнул подполковник, доставая какие-то таблетки и засовывая их под язык.
Строев и Буй-Тур переглянулись.
– Звоните начальству, – посоветовал Гордей. – На этой колымаге мы далеко не улетим. «МИ-8» уже лет пять как все списаны к чёртовой матери.
– Звоните куда хотите, – меланхолично отозвался комендант. – Всё равно других машин нет. А эта способна и до полюса добраться.
– Нам до полюса не надо. – Строев обошёл вертолёт. – Ладно, не будем терять времени. Перевезите сюда наш груз, и мы отправимся в путь.
– У меня нет свободного транспорта, – начал комендант.
– Дружище, славный наш вояка, мать твою, – проникновенно заговорил Буй-Тур, беря подполковника за краешек воротника и приблизив его лицо к своему, – если хочешь дослужить до пенсии – найти грузовичок и быстренько перевези наши вещи сюда. Не хочешь – так и скажи.
Мутноватые глаза коменданта увеличились вдвое.
– Как вы смеете…
– Смею! Один звонок, болезный мой, и погоны слетят с твоих плеч как чижики с забора. Хочешь проверить?
На лбу коменданта выступила испарина.
– Я исполняю приказы…
