Виктор Тюрин - У каждого своя война
Вдруг Паоло вытянул руку и крикнул:
- Смотрите! Люди герцога!
Теперь они, как и мы, пятнадцать минут назад, замерли, устремив свои взгляды в сторону моста. Я не мог видеть со своего места, кто приближается, зато мог любоваться юной красотой девушки. И мысли у меня были соответствующие, любвеобильные.
- О, дева Мария, спаси и сохрани нас! - вопль, вырвавшийся у Анжело, словно снял оцепенение со всех остальных беглецов.
- Давайте бросим лошадей и спрячемся в кустах! - нерешительно предложил Паоло.
- Как ты мог предложить подобное мне, Беатрис ди Бианелло, графине Каносской?! Или ты думаешь, что я буду в страхе прятаться по кустам, подобно грязной крестьянке?!
- Но госпожа, вы должны понимать....
- Когда речь идет о чести, мы забываем страх!
"Ах ты, стерва малолетняя! А что парней могут в капусту порубить, так это ничего! Честь ей, видите ли, дороже!".
- Тогда будем драться! - воскликнул Анжело.
Правда, судя по его застывшему, как маска лицу, трудно было сказать, чем он воодушевлен: смелостью или отчаянием. Четвертый юноша, с лицом писаного красавца, до этого не отрывавший взгляда от очаровательного личика юной графини, вдруг словно очнулся. Резким движением выдернул кинжал из ножен и, глядя в лицо девушке, воскликнул:
- Любовь моя, Беатрис! Если надо, я умру за тебя!
В наше время эти слова выглядели бы смешно, наивно и напыщенно, но не в средние века.
Таковым был стиль этого времени. Таким языком признавались в любви, на нем писали любовные письма, сочиняли стихи и пели баллады.
Слова этого мальчишки подтвердили мои мысли о любовнике. В следующее мгновение тот уже заворачивал коня, как раздался голос девушки:
- Нет, мой милый Флавио! Я не приму твоей жертвы! Им нужна я! Я поеду с ними, а вы....
- Госпожа! Мы будем сражаться! Надо будет - умрем!
Под этот призыв Анжело, самого воинственного из всей четверки, все юноши обнажили оружие.
"Два меча, два кинжала. Не густо. Да и не бойцы они, судя по их бледным физиономиям, - только я так подумал, как по доскам моста громко загрохотали копыта лошадей. Я еще не мог видеть всадников, но натренированный слух дал мне возможность предположить, что их где-то полтора десятка. После чего мне только осталось подвести итог сложившейся ситуации: - Мальчиков - в капусту, а деваху - с собой. А жаль! Девочка, что надо!".
Мне было жалко этих мальчишек, которые, судя по их репликам, должны были умереть, еще даже не начав жить, но делать что-либо, ради их спасения я не собирался.
Время романтических героев закончилось и даже не предельно жесткая подготовка в замке Ле-Бонапьер, была тому причиной. Просто я понял одну истину: хотя этот мир принадлежит людям, живут в нем по звериным законам. Основой для этих законов вполне могла стать, вычитанная мною когда-то, фраза: "не хочешь быть жертвой - стань хищником". Нет, я не очерствел душой, просто у меня была своя жизнь, и закончить ее на этой пыльной дороге мне не хотелось. Вот если бы у меня был реальный шанс и свобода действий, то, скорее всего, можно было рискнуть.
Тут в поле моего зрения показались те, от кого убегала эта пятерка. Судя по выучке и оружию, это были воины, состоящие на службе какого-то богатого феодала. Шлемы без забрала, кольчуги - безрукавки, мечи и плащи с цветами своего господина. Шансов у беглецов против них не было никаких абсолютно.
"Остается переждать неприятный момент резни, а там... - и тут меня кто-то осторожно тронул за плечо. Чуть повернул голову. Это был мессир Апреззо. Бросил на него удивленный взгляд: дескать, чего не сидится? Как тот мне, чуть ли не дыша в ухо, быстро прошептал:
- Томас, как ты оцениваешь людей Франческо Гонзага? Если нападем - есть шанс победить?
Его вопрос, честно говоря, застал меня врасплох. Даже хотел переспросить, правильно ли я его понял, как в следующую секунду залязгала сталь. Мы, тут же, одновременно с Апреззо, развернулись к месту схватки. Теперь это уже был не просто взгляд со стороны, а оценка потенциального врага.
"Мы у них за спиной. Плюс. Неожиданность. Плюс. Два выстрела из арбалетов. Плюс. И все равно их много. Минус. Не знаю, как поведет себя в бою русич. Минус. И пойдет ли в бой Апреззо? Минус".
- Вступим в схватку сейчас - будет шанс.
- Действуй.
Тут же жестом я подозвал Джеффри и Игнацио, после чего обрисовал им план атаки. К тому же, я заранее позаботился о том, чтобы арбалеты были взведены. Теперь осталось их только зарядить.
Две арбалетные стрелы не только уменьшили количество нападающих до десяти человек, но и привели в замешательство остальных солдат. Вскочить в седло, и достать меч было делом одной минуты. Ударив каблуками коня, я заставил его грудью проломить кустарник. Повторив мой маневр, из кустов вырвались Джеффри и Игнацио. Солдаты в спешке начали разворачивать своих лошадей навстречу нам почти одновременно, тем самым, создав скученность и ограничив себе место для маневра. Я тут же воспользоваться их оплошностью.
Воин не успел еще изготовиться для обороны, когда мой клинок разрубил ему плечо, а жесткий толчок грудью моего коня, которого я резко послал вперед на лошадь противника, выбил раненого из седла на землю, под копыта лошадей. В следующий миг я уже парировал удар совсем еще молодого солдата с тонкой полоской жиденьких усов под носом и такой же куцей бороденкой. Он был неопытен и горяч. Крича в каком-то диком азарте, он попытался еще раз достать меня мечом, но сегодня был не его день. Острие меча пронзило ему горло. Рывком выдергиваю клинок и подаю лошадь вперед на встречу с новым противником, как вдруг раздался крик:
- Именем герцога, прекратить бой!!
Не сразу понимаю, откуда крик, но вижу, как солдат, с которым собирался скрестить мечи, задержал руку, а затем и попридержал коня. Так же поступили еще двое солдат, которых я держал в поле зрения. Быстро охватываю взглядом поле боя. Помимо двух сраженных мною воинов на земле лежат еще пять мертвецов. Судя по ранам троих из них - это работа Джеффри и русича. Среди убитых солдат лежали и трое убитых юнцов. Четвертый - любовник графини, остался жив, только благодаря девушке, которая заслонила его собой.
Оглядел своих людей. Джеффри, злобно скалился, словно пес, которого силой вытащили из драки, да и русский богатырь был явно не прочь продолжить схватку, что легко читалось как в его взгляде, полным озорного, разудалого веселья, так и в непрерывном вращении тяжелого меча, с легким гулом резавшего воздух над его головой. Пятеро оставшихся в живых солдат отступив, выстроились в короткую линию перед нами. Лица жесткие, взгляды напряжены и озлоблены, но там, в самой глубине глаз можно было заметить тщательно спрятанный страх и неуверенность в своих силах. Они понимали, но еще не хотели признаваться себе в том, что их позорное поражение - это следствие их лени. Было, похоже, что в последние месяцы у них было много вина и мяса, но мало физических упражнений и тренировок с оружием.
