Закон ученого - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"
Стрелять не пришлось – все бойцы, охранявшие укрепление, были мертвы, причем их тела оказались изуродованными до неузнаваемости. Что ж, в Зоне бывает всякое. Циркач поднял уцелевший автомат одного из красно-черных, и мы уже хотели пройти мимо… как вдруг я почувствовал, что меня с непреодолимой силой тянет в дальний угол блокпоста, стены которого были испещрены черными узорами, словно внутри него взорвалась шаровая молния…
Я сперва замер – странные ощущения в Зоне чаще всего не к добру. Или псионик чудит, или бюргер решил перекусить, или еще какая-нибудь пакость пытается запудрить тебе мозги, чтобы полакомиться жилистым сталкерским мясом…
Но это ощущение не было похоже на пси-атаку. Вообще что-то ранее не испытанное, словно старый друг меня позвал откуда-то из-под земли. Беззвучно, но настолько явственно, что мне аж не по себе стало…
– Что там? – обернулся Бесконечный, заметив, что со мной творится нечто неладное.
– Не знаю, – честно ответил я, направляясь туда, откуда раздавался этот странный зов. Сделав четыре шага, я опустился на колено, зачем-то дотронулся до земли… и невольно вздрогнул, когда мне в ладонь привычно легла рукоять «Бритвы», высунувшаяся из земли.
Второй «Бритвы»!
А точнее, первой.
Той, что я был вынужден подарить Захарову.
И вот сейчас она вернулась ко мне…
Но как она здесь оказалась?! Неужто академик настолько уверовал в себя, что выбросил оружие, цены которому просто не было?! Я верил ощущениям Греты, и что Захаров жив, сомнений у меня не было. Но, с другой стороны, какая разница, как здесь оказалась «Бритва»? Два уникальнейших смертоносных ножа всяко лучше, чем один.
– Завидую, – вздохнул Бесконечный, увидев, что я держу в руке. – Тут об одной-то только мечтать, а к тебе вторая сама в руки пришла. Вот что значит легенда Зоны…
Грета же дотронулась кончиками пальцев до головы и произнесла:
– Нам надо поторопиться. Он становится сильнее.
И не нужно было пояснений, о ком она сейчас говорит.
– Стало быть, вперед, – сказал я.
И первым пошел по направлению к серым домам Припяти, так похожим на огромные могильные плиты заброшенного кладбища.
По мере удаления от живого тумана отряд Кречетова вновь вернулся к состоянию послушных кукол, тупо выполняющих приказы. Что ж, возможно, для той битвы, в которую им предстояло вступить, это было не так уж и плохо…
– Передвигаться скрытно, – скомандовал профессор – и группа умело рассредоточилась на местности, укрываясь за густым кустарником, которым обильно поросли дворы Припяти.
Впереди за домом был слышен грохот битвы. Злобно тявкали автоматы, хлопки гранат слились с воплями раненых и умирающих… А еще были хорошо различимы странные чавкающие звуки, словно кто-то большой и очень сильный рвал на части куски мяса.
Кречетов осторожно выглянул из-за угла дома – и увидел жуткую картину.
Огромное чудовище, похожее на осьминога, отливающего вороненым металлом, убивало людей. Оно прилипло к стене дома, и множество его щупальцев орудовали в оконных проемах, периодически выдергивая из них то целого человека, то его часть… И то и другое немедленно отбрасывалось в сторону, а освободившееся щупальце вновь ныряло в окно за следующей жертвой.
– Фыф, – негромко позвал Кречетов. – Можешь просканировать мозг той твари. Это Захаров?
Профессор был не уверен, что его бывший учитель смог так преобразиться. Но в то же время понимал – от академика можно ждать чего угодно.
– Конечно, командир, – бесстрастным голосом произнес Фыф, наморщив лоб. И через полминуты ответил: – Да, это он. Но не совсем он.
– То есть? – не понял Кречетов.
– Я вижу две сущности. Механическую и человеческую. И первая сущность полностью подавила вторую.
– Ничего себе! – приподнял бровь Кречетов. – Похоже, мой премудрый преподаватель доигрался с научными экспериментами. Ну что, отряд? Есть идеи, как нам одолеть эту тварь?
Сейчас профессор был готов пойти на что угодно, лишь бы отомстить Захарову за многочисленные унижения. Но в то же время просто бесславно погибнуть от щупальцев наномонстра как-то не хотелось. Все-таки месть – это когда ты повергаешь противника, а сам остаешься в живых, но никак не наоборот.
– Думаю, я бы мог ненадолго парализовать это чудовище, – проговорил Фыф. – Оно хоть и механическое, но построено по алгоритмам живого существа со своим мозговым и нервным центрами. Только я буквально убежден, что не сумею держать его больше двух минут. Просто не хватит сил.
– Понимаю, – кивнул Кречетов. – Две минуты – это всяко лучше, чем ничего. Настя, затяни-ка мне венок потуже.
Патроны, вплетенные в проволоку, уже прорвали кожу, и острые наконечники пуль елозили, неприятно поскрипывая металлом по кости. Теплые струйки крови стекали по щекам, и профессору то и дело приходилось стирать рукавом с подбородка багровые капли…
Но это была цена за светлый разум, не замутненный вшитой в него программой. И Кречетов не хотел, чтобы в самый решительный момент спасительный металлический венок соскользнул с головы.
Настя подошла сзади, повернула торчащие концы проволоки.
Ученый невольно застонал от боли сквозь плотно сжатые зубы – показалось, пули сейчас проломят виски, а проволока, глубоко вошедшая в кожу на лбу, того и гляди ее прорежет… Зато теперь венок был зафиксирован надежно.
Кречетов совсем уже собрался было дать команду идти в атаку, как вдруг на его плечо легла чья-то рука.
Он обернулся…
И увидел того, кого не раз мечтал увидеть лежащим с аккуратным пулевым отверстием между глаз. От этого человека ученый поимел слишком много неприятностей, и хотя тот разок спас его, вернув тело, все равно Кречетов предпочел бы видеть его мертвым.
– Не спеши убивать себя и свой отряд, профессор, – проговорил Снайпер. – Это всегда успеется.
– У тебя есть лучшее предложение? – скривился Кречетов.
За спиной Снайпера стояли три странных спутника – какой-то молодой сталкер замученного вида, подвешенное в воздухе туловище с жутковатой безносой головой и, что самое главное, женщина, словно отлитая из черного металла, по консистенции напоминавшего гигантского осьминога, штурмующего здание. И если сталкер не представлял никакой опасности, от остальных членов маленького отряда неизвестно чего можно было ожидать. А рисковать своими подчиненными у ученого не было никакого интереса.
– Есть, – сказал Снайпер, доставая из кармана артефакт, похожий на алый орех, светящийся изнутри. – Пожалуй, сейчас я избавлю тебя от двух проблем разом.
– Каких? – удивленно приподнял брови профессор – и тут же поморщился от боли, так как проволока от этого движения больно врезалась в кожу лба.
– Твоих друзей от потери памяти. И весь остальной мир – от себя.
В руке Снайпера блеснул клинок «Бритвы»… но внезапно металлическая рука быстро и неестественно вытянулась вперед и схватила алый артефакт с ладони легенды Зоны.
– Не понял, – нахмурился Снайпер.
– Ты и правда не понимаешь, что это такое, – произнесла Грета. – Захаров далеко не дурак, и, создавая этот артефакт, он вложил в свое творение нереальную мощь. Я не сказала тебе, но при попытке его разрушить высвободится колоссальное количество аномальной энергии, которое уничтожит тех, кому арт должен был вернуть память.
– И что теперь делать? – поинтересовалось подвешенное в воздухе туловище.
– Есть один выход, – вздохнула Грета. – Высвободившуюся энергию должно частично поглотить что-то очень плотное. Например, очень сильно уплотнившаяся колония наноботов…
– Нет, – покачал головой Снайпер. – Не делай этого. Ты с твоей технологией воспроизводства наноботов и с твоими знаниями о ней еще однозначно пригодишься людям.
– Вряд ли людям пригодятся мои знания, если все они погибнут от рук моего хозяина, – усмехнулась Грета. – Потому сейчас все, что ты можешь сделать для человечества, это подарить мне один из своих ножей.
Снайпер задумался на секунду, потом поднял голову и произнес:
