Закон ученого - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"
Когда я подбежал к «галоше», до края аномалии оставалось метра три – у гравиконцентратов, вышедших из режима маскировки, та граница видна очень хорошо. Словно кто-то на земле натянул тонкий полиэтилен, который от ветра пошел мелкой рябью…
Риск быть затянутым в аномалию был очень высок. Но я рискнул, бросившись вперед! Перегнулся через борт «галоши», схватил Циркача за эвакуационную петлю на разгрузке, рванул… и понял, что движения тела нет! Да твою ж душу… Что там?
Я перегнулся через борт – и увидел, что парень поясным ремнем зацепился за обломок поручня, торчащий из внутренней обшивки борта.
А до границы аномалии оставалось метра полтора, не более…
«Пофиг! – мелькнула мысль. – Если что, мега-гравитация – это быстро и безболезненно. А пацан вроде живой. Ну и пусть дальше живет. А я – как получится».
Через борт я, мощно оттолкнувшись правой ногой, перепрыгнул довольно тяжело – сказывалось действие аномалии, в непосредственной близости от которой тело становится словно налитым свинцом. Выхватив «Бритву», я рассек клинком пояс Циркача, схватил сталкера поперек туловища, выкинул его за борт, ощущая, что движение «галоши» ускорилось и что мое тело уже не свинцом налито, а вот-вот сползет с костей вниз, словно перчатка…
– Быстрее!!! – вдруг услышал я рев Бесконечного. – Быстрее, мать твою! Я ж ее не удержу!!!
С трудом подняв голову, я посмотрел в его сторону – и увидел воистину фантастическую картину!
Бармен, похоже, держал «галошу», схватившись за край носовой части, изуродованной падением.
И сила у Бесконечного была, видимо, близка к бесконечной!
Я отчетливо увидел десять вмятин в металле, словно чьи-то невидимые пальцы вонзились в него, а также торс бармена с головой, рот которой был искажен жуткой гримасой напряжения. Сейчас Бесконечный боролся с мощью аномалии, затормозив движение «галоши» в нее и тем самым пытаясь меня спасти!
Пренебречь таким самопожертвованием было как-то некрасиво. Потому я собрался с силами и сделал первый шаг вперед. Потом второй, ценой невероятного напряжения переставляя ногу, ставшую весом килограмм под сто… Схватился за борт, перевалился через него…
И тут мне стало немного легче. Краем глаза я увидел, как никем более не удерживаемая «галоша» нырнула в гравиконцентрат. Послышался страшный скрежет, но я не стал ждать, пока аномалия, отвлекшаяся на наше изуродованное транспортное средство, обратит внимание на меня. Вскочил на ноги, схватил за эвакуационную петлю Циркача, валяющегося в двух шагах впереди, и потащил его подальше от гравиконцентрата, увлеченно превращающего нашу «галошу» в тонкую металлическую пленку…
Бармен лежал на земле и тяжело дышал, а из его невидимых пальцев на серую траву Зоны сочилась вполне себе видимая кровь.
Я подтащил Циркача поближе и, рухнув рядом с Бесконечным, проговорил:
– Благодарю.
– Без проблем, обращайся, – хрипло проговорил бармен. И добавил: – Псих ненормальный. Жить надоело?
– Если честно, то есть немного, – отозвался я. – Но, получается, еще подергаюсь.
– А тот, ради которого ты чуть в мясной блин не превратился, подергается? Или все, отдергался уже?
Я снял с пояса фляжку, открутил крышку, сделал пару глотков, протянул ее Бесконечному.
– Попей, титан Атлант, – сказал я. – Восстанови баланс вытекающей жидкости с втекающей. Пальцы помочь перевязать?
– Сами сейчас затянутся, – прохрипел бармен. – У меня регенерация как у ктулху. А воду лучше «отмычке» отнеси, а то он все еще никак в себя не пришел.
– А где Грета, кстати? – поинтересовался я.
– Не знаю, – покачал головой Бесконечный. – Видел, что ее при ударе о землю из «галоши» выбросило. Точнее, то, что удалось собрать…
И тут я ее увидел.
Она шла, прихрамывая, прямо в гравиконцентрат, который увлеченно мял нашу «галошу». Крупный бы одним ударом ее в стальную пленку раскатал, а этот раза четыре уже долбанул, явно слегка подустал, судя по силе ударов, но останавливаться, похоже, не собирался…
Его остановила Грета.
– Стой! – заорал я. – Это же не «электрод», он тебя…
И осекся. Потому что Грета уже пересекла опасную линию, и теперь вряд ли что-то могло ее спасти…
Аномалия же немедленно бросила возиться с недосплющенной «галошей» и переключилась на новую добычу, которая выглядела немного жутковато.
Грету, во время аварии лишившуюся значительной массы тела, мощно пригнуло к земле, но расплющить ее гравиконцентрату не удалось. Она лишь упала на одно колено, уперлась рукой в землю и так стояла…
А аномалия – давила! Да так, что Грета начала медленно уходить в землю, словно черная статуя, тонущая в болоте.
– Накрылась наша спасительница, – сказал бармен. – Сейчас ее или расплющит, или в землю вдавит. Я видел, как концентрат танк мял. Сплющить не сплющил, но в землю вдавил по самые верхние люки.
Однако Грета оказалась покрепче танка…
Подуставшая аномалия вогнала ее в почву примерно на треть, когда черная статуя неожиданно легко разогнулась…
И тут до меня дошло!
Ну конечно!
Гравиконцентрат – это аномалия с бешеным количеством концентрированной энергии! И для того, чтобы ускорить регенерацию наноботов, Грете нужна была именно она! Так сказать, экспресс-подзарядка!
Аномалия тоже сообразила, что с новой жертвой у нее получается как-то не очень, и попыталась свинтить. Это я понял по тому, что изуродованные останки «галоши» немного проползли по земле, словно пытаясь отодвинуться от Греты, после чего остановили движение и больше не шевелились.
Впрочем, Грете обессилевший гравиконцентрат был больше не нужен. Ее тело налилось совершенной, космической тьмой, и казалось, что сама ночь в образе женщины идет к нам.
Когда же она приблизилась, я слегка поклонился и сказал:
– Благодарю. Ты нас всех спасла.
– Прежде всего я спасала себя, – произнесла нанодевушка. – Но о вас тоже подумала.
– Спасибо, я заметил, – хмыкнул бармен. – Не подумала бы, шарахнула б картечью во все стороны. А так она мимо нас пролетела.
– Присоединяюсь к благодарности. Причем всем, – раздался голос справа.
Я повернул голову и увидел, что с земли тяжело поднимается Циркач. Ага, оклемался, значит. Стало быть, не зря я его спас. Труп спасать какой смысл? А вот выручить живого товарища – это в бою самая что ни на есть прямая обязанность.
Внезапно Грета замерла, словно гончая, почуявшая добычу.
– Что случилось? – насторожился я.
– Я чувствую его, – сказала нанодевушка, причем в ее механическом голосе ощущалось напряжение.
– Кого? – спросил Циркач, подходя к нам. Судя по его походке и блуждающему взгляду, в себя он еще не до конца пришел. Но главное, что руки-ноги целы, а остальное утрясется в процессе.
– Хозяина, – отозвалась Грета. – Он уже недалеко.
И показала рукой на возвышающиеся над корявыми деревьями унылые коробки девятиэтажек Припяти.
– Это хорошо, – кивнул я. – Идти все могут?
– Да куда ж мы денемся, – прокряхтел Бесконечный, поднимаясь с земли. – Ввязались – так надо идти до конца.
Я взглянул на Циркача.
– Дойду, – махнул он рукой. – Обузой не буду, не переживайте. Башка вот только на части разламывается. Если сдохну на ходу, уж не обессудьте.
– Если по «галоше» головой стучать, она еще не так разболится, – глубокомысленно заметил бармен. Клапан его комбинезона затрещал, раскрываясь, и в воздухе повисли две таблетки.
– На, лечись, – сказал Бесконечный. – Правая от правого мозгового полушария, левая – от левого. Смотри не перепутай.
– У меня слева голова больше болит, – не поняв шутки, проговорил Циркач.
– Значит, левую сначала глотай, а правую – ровно через две секунды, – на полном серьезе произнес бармен. – Раньше никак нельзя, позже не имеет смысла.
– Пошли уже, – усмехнулся я. – А то сейчас обиженный гравиконцентрат вернется, и тогда нам всем точно головная боль обеспечена.
…Мы направились в сторону Припяти, отправив безоружного Циркача в центр нашего маленького отряда, – и почти сразу наткнулись на блокпост «Борга».
