Тщеславный (ЛП) - Митчелл Сэнди

– В укрытие! – крикнул я, и, чтобы слова не расходились с делом, бросился на пол и закатился под грузовик. Я едва успел занять это хлипкое убежище, как техножрец взорвался с неожиданно тихим хлопком и окатил всё вокруг градом осколков и внутренностей.

– Вы в порядке, сэр? – спросил Юрген, появляясь из-за ящиков; он выглядел не хуже обычного. Я выкатился из-под машины: кажется, та была не повреждена, если не считать отметин от металлических кусков покойного техножреца, а несколько оставшихся от него же крупных клякс мало повлияли на окраску машины.

– Я жив, – сказал я, в недоумении разглядывая весь этот беспорядок.

– Что с ним случилось? – спросил мой помощник тоном, который не подразумевал ничего, кроме умеренного любопытства.

– Один Трон знает, – ответил я, сам пытаясь понять, что произошло. Очевидно, Клоуд сам себя взорвал, хотя у него при себе явно не было никакой настоящей взрывчатки – от обычной фраг-гранаты на таком расстоянии нас с Юргеном не спасли бы никакие укрытия. Я мог предположить, что он как-то перегрузил свои внутренние системы, чтобы не дать нам получить ответы, а взрыв – лишь побочный эффект.

Я пожал плечами.

– Может наелся гнилых плойнов.

– Он оказался изворотливым, – кивнул Юрген и оглянулся с мельтой наизготовку на тот случай, если неприглядная кончина Клоуда привлекло нежелательное внимание, но рабочие продолжали вгрызаться в камень, не обращая внимания ни на что другое. Конечно, в окружающем шуме потонул бы и куда более громкий взрыв, но такая сосредоточенность на работе начала немного меня тревожить^[124], а неумолимая целеустремлённость шахтёров напомнила мне тиранидский рой или тех же некронов, которые всё ещё спали слишком близко, чтобы я мог чувствовать себя спокойно. – Что мы будем делать?

– Мы возьмём грузовик, – сказал я, быстро забраковав другие варианты. Машина была рядом, а рудный поезд – на той стороне пещеры; чтобы до него добраться, придётся бегать, красться, а быть может – и драться. Кроме того, перспектива снова нестись в грохочущем вагоне мне совсем не нравилась. Туннели же, через которые приехал Клоуд, должен вывести нас на поверхность, пусть и не прямо – если только машина не была собрана прямо в шахтах, в чём я сомневался. Мы всё ещё находились в месте, которого не было на моей карте, но я надеялся, что моё чутьё выведет нас к terra cognita, откуда я смогу проложить курс до поверхности и позвать на помощь. Также грузовоз обеспечил бы нам относительную скрытность – пешком мы с Юргеном выделялись из толпы, как орки на губернаторском балу, а когда ты едешь в машине, люди запоминают машину, а не тебя.

Я вернул меч в ножны, а пистолет – в кобуру, и полез на пассажирское место. За секунду до того, как открыть дверь, я замер, встревожившись сам не понимаю от чего. С возвышения я бросил взгляд в тёмный, запретный проход, ведущий в гробницу, в глубинах которого виднелось зловещее сияние. Мне показалось, что оно то гаснет, то снова загорается.

Я испытал такой чистый ужас, будто меня окатили ледяной водой – это ощущение хорошо знакомо всякому, кто прослужил с вальхалльцамии столько же, сколько я, время от времени забывая проверять температуру воды в душевой. Этому могло быть лишь одно объяснение.

– Юрген! – позвал я, пытаясь не дать панике проявиться в моём голосе, – в туннеле что-то движется.

Кто-то частично загораживал от нас свет гробницы, как будто двигаясь. Очень много кого-то.

– Некроны идут!

ГЛАВА 22

Столкнувшись с дилеммой – встать и сражаться, как подобает человеку, или убегать, визжа как хруд, – я никогда не сомневался, а всегда визжал и убегал. По крайней мере, если у меня был такой шанс. Слишком часто его не представлялось: иногда мешали свидетели, перед которыми я должен был соответствовать своей лживой героической репутации, чтобы и дальше наслаждаться её преимуществами, если мы все выживем (или хотя бы выглядеть соответствующим репутации, что совсем не одно и то же); а иногда меня удерживало знание, что если я побегу, всё станет ещё хуже.

Но в этом случае не было вовсе никакого выбора. Стоять на месте и ждать некронов – это просто самоубийство. Забудьте о благородстве самопожертвования и прочей чепухе, которую болтают экклезиархи и паркетные генералы, никогда не надевавшие гвардейскую форму и не знающие, сколько есть неприятных способов покинуть её по кускам; с того мгновения, как ты мёртв – ты мёртв, а пустая самоотверженность, которая никак не помешает врагу, в моём словаре называется «предательством». Каждый погибший гвардеец – это ещё одна победа врага; вот почему я, в отличие от многих коллег, считаю целью моей службы сохранение солдат живыми и здоровыми, насколько это возможно. Чем больше гвардейцев выживет, тем будет стоять между мной и всем, что может испортить мой день (и, самое главное, загадочными случаями дружественного огня, что оборвали столько многообещающих комиссарских карьер).

– Заводи! – прокричал я, взлетая на пассажирское сиденье; Юрген ввалился внутрь через водительскую дверь, не переставая ругаться, оттого, что его лазган и мельта не пролезали внутрь.

Я рискнул ещё раз взглянуть в туннель и немедленно пожалел об этом. Свет люминаторов играл на волне металлических тел, надвигающейся прямо на нас – они были уже в нескольких сотнях метров.

– Сейчас! – Юрген ударил по переключателю, что запер двери, мгновенно окутав нас благословенным коконом относительной тишины. Только сейчас я осознал, какая снаружи стояла какофония – в ушах не утихал звон, а наши голоса в замкнутом пространстве казались непривычно громкими, несмотря на то, что говорили мы приглушённо. Юрген ткнул грязным пальцем в руну активации.

– Стой! – сказал я, не успел мой помощник запустить двигатель. Сверкающие металлические убийцы уже были слишком близко. Привлечём их внимание – и мы трупы. – Не двигайся и не шуми.

Что полностью противоречило всякому здравому смыслу; мы сидели в грузовике и легко бы обогнали некронов… но только не выстрелы их оружия, а я хорошо помню, что гаусс-свежеватели могут сделать даже с бронёй «Лемана Русса»: наш грузовик они пробьют, как бумажный. С другой стороны, после безумного вояжа в гробницу на Симиа Орихалке я запомнил, что, имея дело с некронами, можно остаться в живых, если не делать ничего глупого и не привлекать к себе внимания (например, не стрелять по ним). Капля удачи – и они, просто отметят, что тут стоит какой-то грузовик^[125] и не станут разбираться, сидит ли кто-то внутри.

– А что насчёт шахтёров? – спросил Юрген; шёпот каким-то образом усилил его запах изо рта. Когда мы оба скорчились в машине так, чтобы нас не было видно из окон, его присутствие стало более навязчивым. Сначала я подумал, что причиной тому пережитый страх, но потом осознал, что кабина этого грузовика была герметичной, как и у того, на котором мы так насыщено проехались до испытательных полигонов. Впрочем, это не так уж плохо, ведь лишний раз доказывает, что из шахт есть путь на свежий воздух (насколько на Эвкопии существует таковой). Если мы переживём несколько следующих минут, наши шансы добраться до места, откуда я смогу связаться с Мори, намного вырастут.

– Мы никак не можем предупредить их, – ответил я с сожалением, удивившим меня самого. В пещере стоял такой шум, что попытка привлечь внимание не привлекла бы ничьего внимания, кроме некронов, вероятно, уже окруживших нас. Конечно, когда начнётся резня, игнорировать опасность не получится даже у техножрецов; часть бригад могла бы вовремя сообразить, что происходит, и сбежать в боковые проходы, но я бы не поставил бы на их выживание и гроша.