Вячеслав Воронов - Запах гари
Собака развернулась к нему и зарычала. Грязная шерсть её стояла дыбом, коричневые клыки утопали в пене ярости. Кащей вцепился в автомат, выставив его перед собой, словно не оружие, а просто палку. Пёс прыгнул, и Кащей судорожно нажал на спуск. Несколько пуль попали собаке в голову, но она вцепилась ствол, не изменяя решимости сражаться до последнего. Побелевшими пальцами Кащей давил и давил на спусковой крючок, хотя патроны уже закончились. Тварь захлебнулась собственным рычанием, изо рта и ран на голове обильно потекла грязно-белая жидкость. Несмотря на это, пёс, отпустив ствол автомата, не в состоянии больше рычать, двигаясь медленно и неуклюже, бросился на Кащея и схватил его за ногу. Но сил у перерожденца уже не было. Жизнь покидала его. Туловище его, тяжело упавшее на пол в лужу собственной крови, если это можно было так назвать, словно кто-то пролил пол-ведра издававшего отвратительный запах клея, задрожало в агонии.
Кащей с бледным лицом схватился за оцарапанную клыком ногу и выругался матом.
— Что за образина! Откуда она взялась? Ещё заразу какую занесёт…
Рассмотрев худющую голень и убедившись, что ничего опасного нет, он прошёлся по лаборатории, с опаской поглядывая на мёртвую собаку и по-прежнему выставляя перед собой бесполезный уже автомат. Когда до него дошло, что бояться нечего, он злобно пнул пса ногой и сплюнул ему на голову.
— Поразводили тут нечисть всякую… а ничего толком у них и нет, — прохрипел он, глядя на Котиля. — У охранников мобилы забрали, у одного, правда, золотая гайка была. Ну, ничего, ещё пошарим. Там баба какая-то привязанная на столе лежит.
— Какая баба? Где привязанная? — спросил Котиль, стараясь унять тяжелое дыхание.
— Да там, — Кащей махнул в неопределённом направлении. — У неё сережки есть…
33
Котиль поставил на пол тяжело грохнувший баллон и поспешил из лаборатории. В коридоре он чуть не сбил с ног того самого человека в белом халате, с растерянным видом спешившего к выходу. Проигнорировав его, Котиль ворвался в помещение, похожее на операционную, с лампами над столом и медицинским оборудованием вокруг него. На столе лежала Вика в одной ночнушке, руки и ноги её были перетянуты ремнями. Рядом, с растерянными лицами, стояли Андрей Михайлович и доктор Левак в белых халатах. У двери, скорчив злобную физиономию, торчал Заноза, бравурно поигрывая пистолетом.
— Вика! — заорал Котиль и злобно сверкнул глазами на людей в белых халатах. — Что вы с нею сделали?!
Он расстегнул ремни, которыми Вика была привязана к столу, и обеспокоенно стал спрашивать её что-то о самочувствии. Она испуганно посмотрела на него, на его страшную серую физиономию, на подбородок, покрытый черной щетиной. Медленно поднявшись и сойдя с операционного стола, она, вдруг вспыхнув, быстро подошла к Андрею Михайловичу и звонко влепила ему пощечину. Выждав пару секунд, словно решая, стоит ли продолжать, она остервенело принялась молотить его кулаками, а он прикрывался и отходил, что-то растерянно бормоча.
— Сволочь! — отчаянно, со слезами на глазах заорала она и отступила, закрыв лицо ладонями.
— Нам надо уходить отсюда, — проговорил Котиль, взяв её за руку. Она вырвала руку, со злобой и страхом отшатнувшись от него.
— Я не хочу, не хочу!..
Она снова закрыла лицо ладонями и заплакала, отступив и ссутулившись, словно тяжкий груз опустился ей на плечи.
— Что ты не хочешь? Я так спешил, чтобы спасти тебя!..
— Не надо было меня спасать! Пусть лучше бы сделали мне аборт! Или вообще убили бы!
— У тебя все нормально! Ты родишь нормального ребенка!
— Откуда ты знаешь? Что вы все можете знать?! Сначала говорят, что нормально, а потом… мало ли что! Аборт, только аборт! А потом забыть, все забыть, всех вас… и тебя в первую очередь!
Она кричала во весь голос, истерически, пронзительно, заплаканное лицо её раскраснелось. Котиль застыл неподвижно возле операционного стола, в позе оскорбленного недоумения, выбитый из колеи, не зная, что делать дальше. В операционную, пошатываясь, ввалился Кащей, опустив автомат с пустым магазином. Озабоченно осмотревшись, он медленно сделал пару шагов.
— Это её ты спасать собрался? — иронично, со злобным оскалом пробормотал он, бесцеремонно осмотрев Вику с ног до головы. — А она тебя послала! — он цинично, хрипло рассмеялся. — Бабам доверять — себя не уважать! Для одного только они и годятся… — Он осклабился самой вульгарной улыбой, на какую был способен, и подошёл к Вике.
Котиль, взорвавшись, шагнул к нему и толкнул в грудь. Тот отлетел, неловко взмахнул автоматом, разбив им экран какого-то прибора, который стоял на хромированном столе, и неуклюже завалился на бок. Заноза, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно навёл пистолет на Котиля.
— Да ты нам… весь воздух перекрываешь! — злобно прохрипел Кащей, положив ладонь на ушибленный затылок и умащиваясь на полу поудобнее. — А я спас тебя от этой твари… Заноза, держи его на прицеле!
Вдруг Вика закричала так, словно увидела перед собой маньяка в страшной маске и с бензопилой в руках. На полу, неподалеку от неё, принюхиваясь, сидело две крупных черных крысы, появившихся так незаметно, словно они материализовались из воздуха. Одна из них, быстро подскочив к женщине, молниеносно укусила её за ногу и отскочила; на коже появились кровавые бусинки. Вика снова заорала и отпрянула, натолкнувшись на стол, уставленный приборами, и ударилась локтем. Задохнувшись от боли, она схватилась за локоть и застонала. Крыса, чутьем воспринимая слабость и страх так же хорошо, как человек слышит звуки набата, снова подскочила и впилась в ногу, уже не торопясь отступать. Котиль стремительно бросился к Вике и ударил тварь ногой. Крыса, отлетев, громко взвизгнула; было удивительно, что существо небольших размеров может издавать такие звуки. Это был не визг и не писк, это был крик боли и ярости, обманутых надежд и обещание мести — всё это, взятое вместе и усиленное десятикратно. Тотчас из всех углов, из всех потайных, так сразу не видимых, недоступных в лаборатории мест появились, словно из небытия, серые твари, перемещавшиеся с поразительной быстротой. Организованным строем, будто обученные римские легионы, они дугой окружили Котиля с Викой и остановились, настороженно принюхиваясь.
— Что, я и вам воздух перекрываю?! — взревел Котиль, пылая яростью. — Вам всем дышать не даю?! Ну-ка, пошли вон отсюда, все, иначе раздавлю, головы поотрываю к чертям собачьим!
Последние слова, хоть и с криком, он произнёс с дрожью в голосе. Как быстро всё меняется в этом мире, как быстро друзья превращаются во врагов, и как сложно душе человеческой принять это!
Он угрожающе ударил ногой о пол, надеясь, что этим обойдется. Совсем не испугавшись, не отступив ни на миллиметр, крысы, напротив, напали, слаженно, все вместе, словно прорвало плотину, которая сдерживала эту наводящую ужас армию. Вика снова закричала, врезавшись спиной в шкаф, с которого ей на голову упали часы, выполненные в виде ромашки с неестественно большими лепестками. В ногу Котилю едва не вцепилось с десяток зубастых челюстей, что уничтожило в нём всякую нерешительность. Ах, эти человеческие слабости, эта сентиментальность и надежда всё решить добром, что мешает подстраиваться под меняющийся в короткое время мир!
С быстротой, на которую был способен, с пылавшей яростью на лице, он отбросил нападавших ударами ног. Крысы, издавая невообразимые звуки и переворачиваясь в воздухе, падали на спины, но тут же, в мгновение ока водружали свои серые тела на ловкие розовые лапки. Отвратительные голые хвосты, как сверхчуткие антенны, вытягивались в ритм движениям, пасти раскрывались, обнажая острые, как бритва, зубы, желавшие вонзиться в плоть врага, жаждущие его крови.
Котиль не стал ждать, когда крысы нападут снова; всё оборвалось в нём в короткое время. Двигаясь на грани своих возможностей, он подпрыгнул и обрушился ногами на крыс. Некоторые успели отскочить, но две из них были раздавлены весом человеческого тела. Хрустнули кости, раздался предсмертный писк, потекла, словно из мокрых губок вода, кровь. Котиль снова подпрыгнул, снова раздавив одно животное; кричали крысы душераздирающе. Несколько тварей, подскочив сзади, впились ему в лодыжки, и он снова бил и давил их. Те, которые успевали спастись, отскакивали со скоростью стрел, выпущенных из арбалета. Котиль преследовал их по всей лаборатории, опрокидывая столы и сбрасывая на пол ценное оборудование. Уголовники вжались в пластиковые шкафы, растерянно глядя на этот бедлам, научные сотрудники прилипли к окну с закрытыми жалюзями. Вика время от времени вскрикивала, вжимаясь в стену, когда крысы оказывалась близко от её ног. Пол операционной стал красным от крови. Ни одной перерождённой крысы, судя по всему, Котилю раздавить не удалось.
