Джеймс Фрей - Ключ Неба
Хиляль находит взглядом Стрип. Бульвар пуст.
Надо размять ноги. Пора учиться двигаться без помощи посохов.
Огни города мерцают на его обожженном лице.
Аксумит прячет под свободными брюками оба своих мачете, ЛЮБОВЬ и НЕНАВИСТЬ, – скорее по привычке, чем из предосторожности. Спускается вниз и выходит на тротуар. Ходьба без тростей причиняет ему невыносимую боль – но и приносит освобождение. Так что Хиляль почти не обращает на нее внимания.
Навстречу ему попадаются только скучающие полицейские – взвинченные и вооруженные до зубов, – да несколько бродяг.
Хиляль сворачивает со Стрипа около отеля-казино «Белладжио», где непонятно для кого работают фонтаны.
Не спеша идет дальше на юго-восток, до перекрестка авеню Ист-Хармон и Коувал-лейн. В Лас-Вегасе большинство гостиниц и магазинов сосредоточены на юге; на север же тянутся слабозаселенные, почти заброшенные районы. Вот и сейчас, преодолев всего лишь несколько кварталов в сторону от напыщенного, сияющего великолепием Стрипа, аксумит словно оказался на окраине. Разваливающейся, доживающей последний век окраине крупного города.
Это шоу. Показуха. Даже если на первый взгляд все роскошно… Особенно если на первый взгляд все роскошно.
Хиляль замирает на несколько минут. Закрывает глаза. Улицы пусты. Сухой воздух свеж и чист. Напоминает воздух его родных мест – Аравийской пустыни и пустыни Данакиль. Напоминает о тех часах, которые аксумит проводил в уединении под бесконечным небосводом, полным звезд. Лас-Вегас так тих, так угрожающе безмятежен, что с закрытыми глазами Хилялю даже не нужно делать над собой усилие, чтобы мысленно перенестись домой. Чтобы вновь почувствовать себя среди сухого кустарника, песка и звезд.
Он один.
Совсем один.
Дома.
В мире и спокойствии.
А потом карман его вдруг становится теплее. И теплее.
Совсем горячим.
Хиляль открывает глаза, достает из кармана «планшет», который, оказываясь у него в руке, сразу остывает. Хиляль держит таинственное устройство перед глазами, крутит его и так, и эдак. Наконец, когда экран оказывается направленным на юг, в сторону Коувал-лейн, Хиляль видит кадуцеи.
Яркие, четкие. Увеличивающиеся прямо на глазах.
Краем глаза Хиляль замечает какое-то движение. Поднимает голову и видит на расстоянии четверти мили машину. Фары не горят, но по вспышкам от уличных огней он понимает, что автомобиль едет очень, очень быстро.
Эа!
Аксумит оглядывается. Видит на той стороне Ист-Хармон пустую парковку, а на ней – старенький фургон. Сует устройство в карман. Срывается с места. Боль в теле вспыхивает ядерным взрывом, но Хиляля это не волнует. До цели – 75 метров. Автомобиль, в котором, может быть, едет Эа, все ближе и ближе. 50 метров. Хиляль слышит рев двигателя. 25 метров. Аксумит оглядывается. По улице несется мощный спортивный автомобиль. Что-то вроде «Шелби», или «Форд-Мустанга», или «Додж-Челленджера». Хиляль ускоряет бег. До цели остается всего пять метров, когда машина пулей проносится через перекресток. Фургон заперт. Юноша отступает, локтем резко бьет по стеклу. Оно покрывается паутиной трещин, но не разбивается. В отчаянии аксумит повторяет попытку, и на этот раз стекло опадает на асфальт дождем осколков, сверкающих, как бриллианты. Хиляль открывает дверь. Смахивает с сиденья осколки, прыгает внутрь, кидает мачете на пассажирское сиденье. Быстро разбирается с рулевой колонкой, и через 19 секунд двигатель заводится. Он включает фары, смотрит на датчик уровня топлива и возносит облегченную молитву Господу. Половина бака. Вынимает «планшет», закрепляет его на приборной панели.
Провожает взглядом автомобиль Эа, исчезающий за углом Коувал-лейн. Включает скорость. Фургон со скрипом трогается. Хиляль охвачен возбуждением. Он уже близко. Очень близко. Аксумит преследует машину, время от времени замечая ее под светом городских фонарей. Едет на восток, на север, на восток, снова на север и на восток. Районы вокруг становятся все пустыннее и глуше. Мимо тянутся свалки, склады, бараки, собранные из листового железа и оттого похожие на огромных серебристых насекомых. Их сменяют пустые парковки, на которых уже вовсю хозяйничает пустыня, развалины брошенных домов, проржавевшие останки грузовиков и легковушек. Через 30 минут Эа сворачивает с Альто-авеню направо, на юг, на Бледсо.
Хиляль замедляет ход, выключает фары и поворачивает на Бледсо как раз в тот момент, когда машина Эа исчезает за шлакоблочной стеной. Здание рядом освещается красным – это вспыхнули тормозные огни, – а в следующую секунду все гаснет. Автомобиль остановился.
Хиляль ставит фургон на нейтральную передачу, выключает двигатель. Дальше его машина ползет по инерции. Слева – стена; справа, на той стороне улицы, – пустынная парковка. На экране «планшета» светятся кадуцеи – так ярко, что могут выдать его в темноте. Аксумит убирает устройство во внутренний карман. Вешает на пояс мачете – прятать их больше нет смысла. Перебирается в заднюю часть фургона и заглядывает за угол.
Чисто.
Он выскакивает из фургона, крадется вдоль стены. Не убирает рук с рукояток мечей.
Близко.
Совсем близко.
Добравшись до угла, Хиляль падает на землю. Лежит на животе. Ползет вперед несколько дюймов. Выглядывает. Стройный, гибкий человек в темной одежде. Капюшон на голове. Он закидывает на плечо рюкзак, приглушенно хлопает дверцей багажника. Оглядывается. Аксумит лежит неподвижно. В такой позе, прижавшись головой к земле, он практически невидим. Но из-за сгустившихся теней он не может разглядеть лица Эа. Виден лишь кончик носа. Незнакомец отворачивается, идет к складу. Движения уверенные, сильные, чуть-чуть женственные.
Хиляль вскакивает на ноги. Заворачивает за угол, бесшумно направляется к машине. Он двигается, не издавая ни звука, даже не дыша. На несколько секунд останавливается у багажника, заглядывает под днище автомобиля. Видит ноги Эа – тот уже почти скрылся в дверном проеме.
Надо застать его врасплох.
Аксумит рывком подбегает к складу. Хватается за водосточную трубу, упирается ногами в стену и забирается на крышу. Для его истерзанного тела это немалое испытание, но Хиляль почему-то чувствует себя лучше. Сильнее.
Нужно быть сильным.
Он перебирается через парапет крыши и бесшумно вытягивает из-за ремня одно мачете. Крыша плоская, усыпана мелким гравием. В ней два треугольных окна. Посредине крыши возвышается пожарный выход – дверь, ведущая на лестницу. Нет ни камер, ни микрофонов – по крайней мере, Хиляль ничего такого не замечает. Из треугольных окон льется слабый свет. Юноша подползает к ближайшему и осторожно заглядывает внутрь.
Различает за стеклом большую комнату-студию. Стены выкрашены белым. Современная мебель. Одна стена полностью заставлена компьютерными мониторами. Огромная кухня с металлической стойкой. Дверь в другую комнату. Зона для тренировок с валяющимися на полу гирями, боксерскими грушей и мешком. На стене развешано оружие для рукопашного боя, самое разнообразное: мечи, палки, ножи, молотки, целая коллекция бейсбольных бит.
И никого.
Хиляль уже собирается переползти к другому окну, когда вдруг начинает покалывать кожу на затылке. Инстинкт толкает его вперед; изуродованное лицо прижимается к толстому стеклу окна. Что-то просвистывает мимо, слегка задев макушку. Откатившись, юноша делает выпад мачете, целясь назад, в район лодыжек противника. Промахивается. Краем глаза он улавливает движение Эа – никто в мире, кроме него, не смог бы подобраться к Хилялю так близко, – когда тот перепрыгивает через мелькнувшее под ногами бритвенно острое лезвие ЛЮБВИ. Аксумит уже готов изогнуться и сделать выпад, но вместо этого отшатывается и откатывается в сторону – ему в лицо летит оружие Эа.
Одна из бейсбольных бит. Деревянная, увесистая. В тусклом свете Хиляль за какое-то мгновение успевает разобрать вырезанное на ней слово «Слаггер». Юноша понятия не имеет, что оно значит.
Голову Эа по-прежнему скрывает капюшон, так что Хиляль не может разглядеть его лица. Он чувствует, как что-то сильно дергает его за ногу, словно штаны за что-то зацепились, но всетаки ему удается просунуть под себя руку – чтобы найти точку опоры. Бита снова проносится мимо его виска. Теперь вес Хиляля распределен так, что получается подтянуть под себя ноги. В следующую секунду он резко взмывает в воздух на метр. Бита промахивается. Аксумит вытягивается всем телом и встает. Поднимает мачете, левой рукой тянется к ремню за другим. Ему не терпится искрошить это отродье в мелкие кусочки.
Но рука его хватает пустоту.
Эа выпрямляется. До него – три метра. Бита нацелена в грудь Хилялю. Оскверненный поднимает руку, и на лезвие падает тусклый отсвет. Это второй меч Хиляля. Он делает выпад. Хиляль по-прежнему не видит лица Эа, но точно знает: если бы и видел, то лишь улыбку, кривящую тонкие злые губы. Он готовится. Жаль, что сейчас у него нет посохов Аарона и Моисея. Как ему вообще пришло в голову оставить их? Как он рискнул отправиться на прогулку по Лас-Вегасу, практически родному для Эа месту, таким неподготовленным? Враг двигается с быстротой молнии. Бита и мачете у него в руках вращаются так стремительно, что почти сливаются в круг, словно смертоносный винт самолета. Аксумит пятится, отражает удары единственным оружием. Но руки Эа действуют потрясающе искусно и быстро – быстрее, чем все, с кем до сих пор приходилось драться Хилялю. Лязгает металл, глухо стучит дерево. Хиляль мастерски уклоняется от ударов. Противник ни в чем ему не уступает. Хиляль резко разворачивается и делает выпад ногой в сторону Эа. Тот уворачивается. Аксумит резко ныряет вниз, в надежде, что удастся врезать противнику головой, но тот в последний момент отступает на шаг. Лезвие мачете Хиляля взлетает в размашистом ударе снизу. Эа парирует удар битой.
