Евгений Филенко - Гигаполис
Если мне подфартит, это будет великолепный финал карьеры авантюриста и мошенника Зомби. А из его праха родится умиротворенный, пресыщенный жизнью аристократ. Какой-нибудь Иоганн Альфред фон Зонненбранд, граф Мекленбургский…
Если же все обернется иначе, что ж – моя смерть будет сопровождаться музыкой архангеловых труб.
Господи, почему мне не грустно? Почему мне не весело? Почему мне даже не страшно? Почему мне – никак? Что я за человек такой, что живу всегда одним лишь действием и никогда – чувством?!
22. Сергей Сполох
– Времечко ты выбрал для работы – гаже не придумаешь, – говорит Терехов, поеживаясь.
– Не я его выбирал, – ворчу в ответ.
– Темно, сыро, – продолжает ныть Терехов. – На душе муторно. Предрассветный час – самое дрянное время для ночь не спавшего человека.
– Ладно, ступай с богом…
Старший инспектор Терехов, новый шеф «пастухов», заступивший на место покойного Змеева, – тридцать лет, Академия, все ступеньки служебной лестницы без неожиданных взлетов и нелепых падений – прикладывает два пальца к виску, надвигает матово-черный шлем и неспешно, основательно устраивается в кресле рядом с водителем. «Мог бы и поторопиться, – отмечаю я неодобрительно. – Время нынче в большой цене. Змеев на его месте не садился бы в кресло, а вскакивал бы, как в седло…»
«Пастухи» отправляются на поиски Зомби. В их задачу входит последовательное прочесывание Гигаполиса на предмет обнаружения схемы Зомби, схемы Индиры Флавицкой или хотя бы маяка элкара, на котором те отбыли из Салона. Сомневаться в успехе оснований нет. Если, разумеется, все обладатели схем живы, а змеевский элкар не разрушен.
Провожаю взглядом взлетающие и уже в черном, подсвеченном прожекторами небе расходящиеся по спирали машины. Теперь мне надлежит идти уговаривать начальство. Ни душевное, ни физическое мое самочувствие к этому не располагают. Терехов, конечно, прав: человеку не следует шляться в утренние часы по высоким кабинетам. Особенно с бодуна… Тягостно вздыхаю и, волоча ноги, поднимаюсь по ступенькам парадного крыльца «Башни смерти».
Несмотря на ранний час, на этажах Департамента довольно оживленно. И это действует особенно раздражающе.
Меня окружают люди, ничего не знающие о том, что творится, и потому беспечные. Одни куда-то спешат, другие, напротив, не спешат, а откровенно убивают время. Розовощекие юнцы в парадных мундирах и при кокетливо приобнаженных рукоятках шок-ганов болтают с барышнями из полиции нравов. Седовласые комиссары со значительными выражениями на бульдожьих лицах несут свои распустившиеся в удобных креслах животы из кабинета в кабинет. Кто-то приветствует меня, кто-то окликает с намерением потравить байки – я не задерживаюсь ни на секунду. Меня слегка мутит – виновата, по всей видимости, лошадиная доза эскорана. Но ни дурное самочувствие, ни вообще все, что происходит вокруг, ничего не значит. Где-то запущен таймер, и он с безжалостным равнодушием отсчитывает секунды до ему одному известного момента. Когда все взорвется и частью взлетит в серые небеса, частью обрушится в преисподнюю. Только это и важно сейчас.
В приемной директора Китаева я задерживаюсь, чтобы глянуть на себя в зеркало. «Ты и сам-то, братец, чистый кадавр, – констатирую с большим неудовольствием. – Лицом пятнистый, зеленый, худой. Тебе бы просторную шляпу на лоб да ремки какие-нибудь взамен формы. И можно внедряться во вражеский стан…»
– Что доложить директору? – спрашивает секретарша, ладошкой маскируя нежданный зевок.
– Комиссар Сполох, без доклада.
Пожав плечиками, секретарша пробегает пальчиками по клавиатуре настольного многоканального фонора и что-то шепчет в микрофончик, пристегнутый к лацкану ее форменной курточки.
– Директор ждет вас.
Китаев сидит за столом, без пиджака и галстука. Он выглядит не лучше. Но вряд ли тому причиной ночная пьянка.
– А ведь ты меня не обрадуешь, – говорит он провидчески.
– Ох, не обрадую, Петр Ильич.
– Слыхал, как мы с заложниками опарафинились? Латыша-то нашего… Ужо они по нас теперь потопчутся, все нам припомнят, с большевистских времен, со дна соберут.
– Плюньте на них, Петр Ильич. Маргерса, конечно, жаль, но… плюньте.
– Чем же прикажешь мне заняться? – изумляется Китаев.
– Нужно защищать Кактус-Кампус.
Директор наощупь берет со стола какую-то тряпку – это его скомканный галстук – и промокает влажный лоб.
– Ничего у тебя, значит, не вышло.
– Ничего путного, – подтверждаю я.
– Как ты представляешь себе эту… защиту?
– Нужно эвакуировать весь персонал объекта. До единого человека. И набить его снизу доверху «кайманами».
– Где мы возьмем столько «кайманов»? – хмыкает Китаев. – Там, поди, этажей тридцать будет.
– Нужно взять всех, сколько есть в Гигаполисе. Не хватит – дополнить трассерами. Еще не хватит – я пойду. И вы пойдете. Стрелять не разучились?
– Разучился! – побагровев, взрывается Китаев. – Да ты, Сполох, фантазер! Это что же – мне весь Гигаполис прикажешь оголить?!
– Не прикажу, – смиренно возражаю я. – А попрошу униженно. Потому что если взорвется Кактус-Кампус, то от Гигаполиса останется мокрое место… нет, сухое место. Идеально гладкое и слегка вогнутое, на манер воронки. Ну, вы сами представляете, что бывает при взрыве аннигиляционного процессора.
– Не представляю, – качает головой директор. – Этого никто пока представить не может. Все остальное пожалуйста, а это нет…
– Сорок два миллиона человек, – говорю я с нажимом. – Если кому-то повезет ввиду удаленности от эпицентра взрыва, то уж непременно перепадет от прочих объектов, которые эхом откликнутся на зов Кактус-Кампуса. Что мы время тянем, Петр Ильич?
– Потому что ты меня не убедил! Ну как террорист может взорвать Кактус-Кампус? Он что – чародей, способный проходить сквозь стены? Бестелесный дух, этот, как его… банши?! Ведь там же все охраняется!
– Я не знаю, как он это сделает. Вот возьму его – тогда и спрошу. Но убежден: если мы не защитимся, вот так – примитивно, в лобовую – то непременно взорвет.
Китаев раздумывает.
– Кто он, этот ваш искусник?
– Иван Альфредович Зонненбранд, по прозвищу Зомби. Сорока двух лет от роду, в прекрасной физической форме, с богатым криминальным прошлым и, очевидно, настоящим. Кроме того, три года во Внешней разведке, на оперативной службе. Он все знает и все умеет. Вдобавок за ним идет настоящая охота, в которой мы, как мне кажется, не единственные участники.
– Кто же еще?
– Например, Пекло. Вероятно, Зомби не поделился с ними своими планами, чем поставил их примерно в то же коленно-локтевое положение, что и нас. Затем, гипотетическая третья сила, которую мы условно называем «кадавры».
– «Кадавры»?!
– Предполагается, что это некая прежде не отмеченная и, как следствие, абсолютно не изученная популяция человекоподобных мутантов, обладающих не только разумом, но и организацией, и своими планами в отношении соседей, то бишь Пекла и нас. Мы им отчего-то сильно досаждаем своим присутствием… Кстати, это и есть наниматели Зонненбранда. Надо полагать, они строго следят за неукоснительным соблюдением условий контракта.
– Только человекоподобных мутантов нам недоставало, – бурчит Китаев.
– И… может быть, на Зомби имеет зуб и Внешняя разведка. Уходил он от них нехорошо. Впоследствии, уже после его отставки, разведчики решили прояснить некоторые аспекты работы своего бывшего коллеги. В частности, его предполагаемую связь с Пеклом. Они послали к Зонненбранду его лучшего друга и соратника, известного нам под псевдонимом Вулкан. Не прошло и недели, как Вулкан был обнаружен мертвым на одной из улиц Гигаполиса… Зомби самолично явился на похороны, подчеркивая тем самым свою непричастность к гибели Вулкана. Говорят, сильно убивался по другу, клялся отомстить…
– Ну, причастность разведки довольно просто выяснить. – Китаев тянется к фонору.
– Ничего вы у них не выясните, – усмехаюсь я. – Это же разведка. Так они вам и покаялись в столь щепетильном деле!
– Верно, – соглашается директор. – Так на что же ты меня толкаешь, Сергей?
– На авантюру, – киваю я и бросаю косой взгляд на часы. – Времени у нас осталось мало.
– Сколько?
– Не знаю, Петр Ильич. Может быть, какие-то минуты.
Директор еще колеблется.
– Пойми, Сполох! Не верю я, что этот твой Зомби способен обвести охрану Кактуса вокруг пальца и чего-то там напакостить. Ну, не верю, и все тут!
– Я не думаю, что у него есть хитроумный план. Не станет он испытывать прочность защитных систем и играть в прятки с охраной. Скорее всего, он пойдет напролом, как танк. Прикрываясь заложником и круша все на пути.
– Заложником? – хмурится Китаев. – Каким еще заложником?
– Это наш сотрудник, – неохотно объясняю я. – Старший инспектор Флавицкая. Зомби захватил ее вчера.
