Артем Каменистый - На руинах Мальрока
Странно, но демы — проклинаемые слуги Тьмы, тоже против него не возражали: точно такой же знак я обнаружил на их островке, где оказался после заброски. Хорошо запомнился равносторонний диагональный крест, высеченный на скале возле бухты. Каким образом он уживался у антагонистов, я не понимал, да и не особо стремился понять — принял как факт. В конце концов, даже на Земле, бывало, люди убивали друг друга миллионами, и обе стороны делали это под абсолютно одинаковыми религиозными символами.
В Межгорье я впервые увидел настоящий крест — будто привет с Земли получил. Целых три креста. Высокие, с укороченной поперечной перекладиной, надежно вкопанные в землю.
Эти орудия казни не пустовали — на каждом имелось человеческое тело.
Кто-то не поленился у дороги вкопать три капитальных креста, прибить к ним за руки и за ноги этих несчастных, после чего удалился, оставив природе завершать начатое. И природа не подвела: птичьи клювы обезобразили головы несчастных, солнечный жар иссушил тела и раздул животы. То, что сейчас висело на гвоздях, не пугало — просто омерзение вызывало.
Нельзя так с людьми поступать.
Дирбз без малейшей брезгливости ощупал ногу одного из трупов, и доложил:
— Давно висят. Недели две, а то и больше. Примерно с тех пор, когда армия ушла. Вся армия ушла, а эти вот остались.
— Вы думаете, что это солдаты?
— Не думаю, а знаю. Штаны на двоих из синей шерсти подшитые кожей на правом колене — такие таскают королевские пикинеры из записных полков. У третьего наруч на левой руке, а на палец кольцо костяное надето с выступом особым — вероятно коронный стрелок. Остальную одежду и амуницию забрали те, кто это сотворил — не верю, что парни по пояс голыми здесь бродили.
Задумавшись, я покачал головой:
— Допустим, их казнили за какую-то провинность. Но почему не сожгли или хотя бы не изрубили на куски, как полагается?
Дирбз пожал плечами:
— Я понимаю еще меньше вашего. Армия так не станет казнить — там попросту вешают или голову рубят. А потом всегда на куски и, если дрова в округе есть, то куски в большой костер отправляют — на границе иначе не принято. Так что это не армия. Крест злодейский, безбожный — одним концом в землю врыт. По такому сила созидательная непрерывным потоком меж небом и землей пойти не сможет. Неправильный это крест — такие демы только иногда рисуют на стенах взятых замков, или ставят при набегах, стариков на них распиная, мешая душе правильно отойти. Да только зачем демам оставлять на своих крестах такие хорошие тела? Да еще целых три! Уж у них-то молодым мужчинам всегда найдется применение. Да и крест свой в чистом поле они ставить не станут — их любят на месте разоренных поселений поднимать. Сэр страж — я никогда не видел подобной непонятной казни, и не слышал, чтобы молодых ребят на крест демы погнали. Не бывает такого. Не знаю, кто подобное мог придумать и сотворить.
— Вы в крепости, когда меня дожидались, не слышали рассказов тех, кто из Межгорья вышел? Солдаты ведь любят потрепаться.
Опять пожатие плеч:
— Солдаты и правда любят потрепаться, да только пустого меж их слов много и разного вранья. Про кресты ничего никогда не слышал.
— А про сам ход войны. Что рассказывали про бои в Межгорье? Не было зверств со стороны темных?
— Да не было здесь никаких битв. Мальрок как без головы остался, так и все — пропало войско перерожденных. Шли солдаты от замка к замку и жгли все и всех. Сопротивление было, но слабое — разобщено темные дрались и лениво, да и не было среди них серьезных противников: такие у брода остались после встречи с вами. Легко их толпой давили, потерь сильных не неся. Пехоты демов тоже не встречали, а уж она-то могла потрепать всерьез. Так что не было войны серьезной — от поноса кровавого больше слегло, чем от ран.
— Значит, раны все же были?
— А как же без них? Перерожденные это вам не цыплята — даже с одним справиться непросто, а когда их куча за стенами, то… Хоть и не было серьезного сопротивления, но совсем без драк не обходилось — частенько убивали солдат. Только раны они в бою получали, а про то, что кого-то, поймав, казнили так безобразно, не слышал я ничего. Жаль, в крепости закон сухой — по пьяни обязательно проболтались бы. Не может солдат тайну хранить во хмелю.
Завидев, что один из латников явно хочет что-то сказать, сержант его подбодрил:
— Мирул — не стесняйся: говори, что хотел. Слышал про кресты такие, или что-то похожее?
— Про кресты не слышал, но про то, что без боев солдаты гибли, слышал. И еще: один стрелок подвыпив, проболтался, что иногда тела без правильного погребения оставлять приходилось, от страха какого-то. Но почему так делали, и что за страх — не признался. Замолчал он сразу — не пытать же его огнем? Говорят, когда все Межгорье выжгли, часть темных укрылась в лесах и пещерах. Они оттуда ночью выходили, и убивали солдат поодиночке и группами малыми. В серьезные бои не ввязывались — исподтишка все делали. Странные темные — никогда они так не поступали. Их выследить пытались, и даже, говорят, загнали на гору плоскую, где от солнца укрытия не было. Но когда в полдень воины пошли наверх, чтобы добить обессиленных нечистых, оттуда полетели камни и стрелы. Очень непростые это перерожденные, раз свет солнечный их не ослабил. Так и ушли твари, в разгар дня.
— Что-то я про историю с окруженными темными тоже слышал… — нахмурился Дирбз. — Рыжая Смерть?
— Она самая, — кивнул солдат. — Говорят, что заправляла у них обращенная девка с волосами цвета меди начищенной. И не брали ее ни стрелы, ни дротики, и знала она там каждую тропку и волки лесные ей вместо коней служили. Бесполезно гнаться за ней было — всегда в ловушку заведет.
— Я слышал, что убили ее в итоге.
— Так говорят. А другие говорят, что не убили. Засыпали вход в пещеру, где она укрылась, но внутрь никто не входил. А я так думаю, что обращенной нетрудно выбраться из любого завала. Как, по-вашему?
Сержант хмыкнул:
— Байки это солдатские — в них половина вранье, а половина неправда. Поди пойми что там случилось на самом деле. Про то хорошо бы с офицерами поговорить, да где ж их найти теперь… Но только думаю я, что про такой крест никто не мог забыть — разговоры бы пошли. А не слышали мы таких разговоров. Или, наверное, не во всех отрядах про такое знали — на Шнире ведь мало кто задерживался. Обычно после переправы они сразу к границе заворачивали, так что со многими не удалось пообщаться. Сэр страж — не знаем мы, кто такое придумал, и зачем. Да только думаю я, что лучше остальным не знать, что страх такой невдалеке от лагеря нашли. Люди и без того обеспокоены сейчас, так зачем добавлять…
— Да — помалкивайте. Все помалкивайте. Кресты эти срубить, тела на куски. Сжигать не будем — раз до них целых темные не добрались, то изрубленными тем более не соблазнятся. Стоп! Не торопитесь! Люк — посмотри следы сперва.
— Так времени много прошло, — скептически произнес сержант.
— Ничего — пусть посмотрит. Хуже от этого не будет.
Люк молча изучил все тела, затем кресты, и землю во все стороны носом по три раза перерыл. И копыта лошадей латников зачем-то при этом осмотрел. Постояв в раздумьях, спустился к дороге, тянувшейся в полутора сотнях метров от крестов — у подножия пригорка, на вершине которого некто неизвестный и зловещий расставил страшные украшения.
Вернувшись, начал докладывать:
— Они, наверное, были на лошадях, но не уверен — времени много прошло: затоптано добротно, да и ливень только что прошел сильный. Десять или пятнадцать человек их было — не определить точнее. Пришли по той дороге, и волокли за собой эти кресты. Волокли с востока, а откуда именно знать не могу — надо искать дальше. Хотя, думаю, у первой же рощи найдем пеньки — не было им резону издали такую тяжесть тащить. Хоть солдат потом прошло немало, но борозды все равно заметны — даже тележные колеса не затерли их.
— Солдаты ходили? — изумился Дирбз. — А почему же они тогда своих не сняли?
Люк пожал плечами:
— Я говорю что видел, а почему так, знать не могу. Скажу только, что на телах этих висело что-то у каждого на груди. Вроде таблички. Когда им вороны головы расклевывали, еще по свежему, кровь и сукровица брызгала на одежду, но можно увидеть, что в одном месте у каждого тряпье почти чистое осталось. Потом кто-то эти таблички забрал. Не знаю кто — может солдаты и забрали. И еще — крестов всего было пять, но только кто-то свалил два и стащил вниз. Они там до сих пор валяются в кустах, у дороги. И, тела на них висят. Остатки тел. Изрубили их сильно. Судя по одежде, тоже солдаты.
— А остальные тела почему не изрубили? — не сдавался сержант.
— Откуда мне знать? И еще интересное — там, похоже, стычка какая-то была. Ветви изломаны, одна подрублена, следы от рук остались — будто раненный ползал. Но давно это было — плохо эти следы различаются и не понять ничего толком.
