Виктор Косенков - Русские навсегда
Гриша закивал еще яростней.
– Ахтунг…
Гриша приставил ко лбу сложенные «козой» пальцы.
– Козел? Гриша, иди ты в задницу! Я не понимаю тебя ни фига! Лучше молчи…
Некоторое время они молчали, затем Рома застонал и попытался повернуться на бок. Гриша попытался ему помочь. Но потом вспомнил что-то и погрозил ему пальцем.
– Чего? Нельзя?
Гриша покачал головой.
– Только на спине, что ли, лежать?
Кивок.
– Ладно… Еще полежу чуток и вставать буду. Чего ты пальцем крутишь? Я не могу долго лежать… Я, как этот… Этот… В общем, не могу. – Его голос становился все слабее и наконец затих. Минутная вспышка активности дорого далась парню. Теперь он просто лежал и смотрел в потолок. Гриша встревоженно потрогал Ромин лоб. Паренек ожил. – Нет, все нормально. Нормально. Устал чуть-чуть. Пить хочется… Принеси еще водички… Пожалуйста.
Гриша метнулся на кухню.
Пробегая по коридору, Гриша столкнулся с Олей, выходящей из ванной. Чтобы не упасть, он ухватился за нее, стараясь погасить инерцию, не упасть самому и не уронить Ольгу.
– Ой! Гришка! – взвизгнула Ольга, пытаясь удержать спадающее полотенце. – Черт, куда ты несешься, не пожар же!
Гриша все-таки удержался на ногах, отпустил Ольгу, поправил полотенце на ее груди и развел руками. Все это было проделано в той комически преувеличенной манере, которая свойственна злым, саркастичным шутам.
На какой-то момент Гриша встретился взглядом с Сергеем, который появился в дверях ванны. Между тремя людьми повисла недолгая, но неуютная пауза. Сергей опустил глаза… Гриша засуетился, показал зачем-то в сторону комнаты, где лежал Роман, и убежал на кухню. Потом выскочил назад, хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание и показывая за спину.
– Чего? – удивилась Ольга.
Гриша развел руками и укоризненно склонил голову. Поза была столь выразительна, что Сергей интерпретировал ее точно и матерно: «Ну так вашу мать…»
– Ох, елки! Я ж воду забыл. – Сергей растрепал мокрые волосы. Брызги полетели в разные стороны.
– А, это ты меня пельменями хотел угостить? – обрадовалась Оля. – Я себе представляю…
Пробегающий мимо со стаканом воды Гриша на миг остановился и покачал головой.
– Что? – обрадовалась Ольга. – Даже не представляю? Ого… Кстати, а куда это он помчался?
Ольга направилась вслед за Гришей, а Сергей осторожно проник на кухню.
Пар конденсировался и покрыл все вокруг обильной росой. Остатки пельменей расползлись по всему столику отвратительной лужей. Полностью сухая кастрюля была покрыта накипью.
– Разрушительная сила любви… – пробормотал Сергей, окидывая взглядом помещение. – Можно сделать плакат для общества самоубийц. Слоган: «Мир – дерьмо!» Нет, не так, восклицательный знак не подойдет. Скорее уж просто точка.
– Чего стоим? – спросила Ольга, подходя сзади и обнимая Сергея за шею.
– Да вот, обозреваю картину разрушений. Впечатляет…
– Фигня, всего-то кастрюля выкипела да пельмешки расползлись… Вот у нас один раз яйцо рвануло, вот это были разрушения.
– Пельмешки расползлись, – повторил Сергей. – Фильм ужасов, не иначе.
– Ладно, креативщик, иди одевайся. – Оля чмокнула его в щеку. – Я пока вам чего-нибудь сварганю поесть. Мужики – они с похмелья голодные…
– Спасибо. – Сергей обернулся.
Некоторое время они целовались.
– Все, все… – пробормотала она. – Брысь!
– Убежал…
Сергей сходил в ванную, натянул сброшенную влажную одежду и пошел навестить Романа.
– О! – обрадовался Рома. – Сережа… А этот, – он указал на Гришу, – говорил, что вы с Михалычем моетесь.
Гриша вздохнул и безнадежно покачал головой.
– Михалыч по делам убежал, – ответил Сергей. – Вроде как к какому-то своему товарищу по армии или что-то в этом духе.
– Я все хотел спросить, а кто такой этот Михалыч вообще? Вы как с ним познакомились? Странный он.
– У него жизнь была такая… – Сергей сел рядом с Гришей. – Он как в армию ушел когда-то, так и вернулся оттуда только недавно. Где он только не был. Помнишь, когда Штаты объявили Крестовый поход на Ось Зла?
– Смутно…
– Ну, когда они вторглись в Иран.
– Что-то слышал, только не интересовался.
– Мясорубка, как всегда. – Сергей устроился поудобней. – Традиционное начало для «бескровной войны». Точечные ковровые бомбометания. Тогда Россия впервые официально возобновила работу института военных советников. Еще скандал был крупный с поставками вооружения в Иран. В частности различных пэвэошных комплексов.
– Помощь братскому народу?
– Маловероятно. Арабы и так всех достали… Я где-то читал, что это был просто повод, чтобы испытать новое вооружение. Вот и испытали. Потом поднялся Ирак. Там опрокинули «демократическое» правительство. В прессу просочились разные слухи о пыточных камерах, лагерях смерти и так далее… В те годы очень холодные зимы были. Америка утюжила арабов бомбами днем и ночью. Пыль от сгоревших городов поднялась высоко в атмосферу… В общем, Михалыч несколько лет варился в этом котле.
– Командовал?
– Шут его знает. Вряд ли… Воевал, я так понимаю. По каким-то причинам он не вылез высоко по карьерной лестнице. Я уж и не знаю почему. Но того, что он пережил, кому-нибудь хватит выше головы. Попутно Россия на Востоке свои интересы преследовала. Такая каша…
– А как вы с ним пересеклись?
– Случайно. Через людей, которых я уже и не помню… – Сергей пожал плечами. – Люди уже уехали куда-то, а вот знакомство осталось.
– Интересный человек… – Роман замолчал.
Гриша увлеченно щелкал клавишами.
– Ждать не люблю. – Сергей встал, пробежался до комнате. Снял с полки какие-то диски, посмотрел, поставил на место. – Не люблю ждать…
– Никто не любит… – Рома закрыл глаза.
– Так, мальчики, – в дверях появилась Ольга. – Я по магазинам побежала. А вы поголодайте чуть-чуть. Тут в холодильнике на такую ораву нет ничего. Так что не скучайте.
– Ага…
– Спасибо, Олечка, – ответил Рома.
– А этого, – Оля показала на Романа, – с кровати не выпускайте…
– А пописать?… – жалобно спросил Роман.
– В утку! – безжалостно резюмировала хозяйка и убежала.
– А утка-то где? – поинтересовался Роман.
Сергей заглянул под кровать.
– Натурально, под кроватью. Самая настоящая, больничная…
– А может, я лучше так…
– Радуйся, что катетер не внедрили, – сказал Сергей. – Тебе уже надо?
– Еще нет, но я подумаю.
Роман снова закрыл глаза. В комнате повисло молчание.
– Кстати, – Рома вдруг оживился. – Ты тут как-то говорил, что, мол, ресурсик надо сделать? Не передумал?
– Ресурсик? Какой?
– Ну, помнишь, мы когда за этим следили, за этим… Мудаком… В Зеленограде.
– А… Это в подъезде когда сидели?
– Ага.
– Ну, вроде не передумал.
– Так сейчас самое время, – заявил Рома и ткнул Гришу в бок. – Гришка, дай машину мою… Ты, я надеюсь, ее взял? Убью, если не взял…
Гриша отмахнулся и вытащил из-под столика сумку.
– Вот она, родная… – Роман осторожно положил себе на живот ноутбук и обратился к Сергею: – Ты думай пока…
– Чего думать?
– Название для начала.
– Тут все просто. Называться будет: «Право на месть». И сайт где-нибудь на российских серверах делаем. Штатовские не катят.
– Не проблема, у нашей группы все прикормлено… У меня и разработочка есть специально для такого случая. Практически готово все.
Гриша фыркнул.
– Ладно ржать… Заготовка…
Гриша обернулся к Сергею и устроил дикую пантомиму.
– Я тебя один черт не понимаю. Тебя только Михалыч разумеет в этом состоянии. Есть у человека заготовка, и черт с ней. Пусть будет.
– Очень правильно, – сказал Рома. – Можешь давать материал.
– Круто! – Сергей вскочил. – Значит, так. Эпиграф. «Каждый человек имеет право на месть!»
– Сделано.
– Далее… Не знаю, как назвать, но потом придумаем. Гони… Этическое обоснование мести. Каждый человек имеет право на справедливость. Это первый этический закон, который отделяет человека от других животных. Там, где нет справедливости, нет места человеку, как разумному существу. Это животный мир, злой и жестокий. Мир человека такой же, он злой, жестокий, но вместе с тем в нем есть место справедливости. Точнее, праву на справедливость. Потому что это право, как и многие другие права, далеко не всегда соблюдается. Его еще нужно реализовать. Что справедливого в том, что любимый человек лежит в земле, а его убийца наслаждается жизнью? Что справедливого в том, что плодами ваших трудов нагло пользуется кто-то другой? Что справедливого в том, что униженная жертва не в состоянии доказать свою правоту, натолкнувшись на круговую поруку? Как можно говорить о справедливости, когда террорист захватывает в заложники ни в чем не повинных людей?
Как же получается так, что право на справедливость есть, но добиться ее часто невозможно?
