Артем Каменистый - На руинах Мальрока
Еще через час, когда стихия унялась окончательно, был устроен обед: простая горячая каша без мяса, слегка сдобренная топленым маслом. Не до разносолов нам теперь: я еще не знал, каковы масштабы потерь, но заранее ужасался и намеревался ввести режим строжайшей экономии.
После обеда пришло время эти потери оценить.
Нас стало меньше на девятнадцать человек — семь мужчин, восемь женщин и четверо детей. Ущелье забрало десять телег вместе с лошадьми, девять коров и пару телят, четыре десятка коз и овец унесло потоком, уменьшив наше и без того скромное стадо в два раза. Мы лишились большей части груза — своими руками выбросили его в грязь. Это оправданный шаг — не сделай этого, все бы остались в ловушке каньона. Но теперь из зажиточных переселенцев, более-менее уверенных в завтрашнем дне, мы превратились в нищих погорельцев. Нечего и мечтать, что с такими запасами удастся пережить зиму. Надеяться на помощь от герцога тоже не стоит — кто его знает, как получится с этой помощью…
До вечера еще далеко, но продолжить путь не получится — телеги после такого испытания нуждаются в ремонте, люди в отдыхе, вещи и груз в чистке и стирке, а кое-что надо еще и высушить, чему погода не благоприятствует. Дождь, наконец, прекратился, но небо так и осталось затянуто тучами — похоже, рассеиваться они не собираются.
Хмуро нас Межгорье встретило…
И жестоко…
Арисат, будучи мрачнее, чем погода, предложил устроить спасательную экспедицию, чтобы попытаться вытащить хоть часть имущества и найти тела людей — их надо похоронить по обычаю пограничья. Я не стал с ним спорить — просто привел к началу спуска, и он, понаблюдав, как поток грязи весело сползает вниз, увлекая за собой камни размером с лошадь, а склоны оплывают, будто догорающая свеча, перестал бредить, и больше о поисковых работах не заикался.
Бог создал этот феномен, или черт — неизвестно. Но одно несомненно: сделано это было недавно, если, конечно, судить по геологическим меркам. Столь активные процессы разрушения в сочетании с неустойчивыми породами склонов должны в короткий срок привести к расширению долины и изменению ее поперечного профиля. А дальше природа возьмет свое: растительность потихоньку затянет глину дерном, водные потоки унесут со дна мелкие частицы, армировав его неподъемными валунами. Глядишь, не пройдет и миллиона лет как сюда к симпатичному и безопасному каньону гиды начнут водить туристов. И где-то под ногами зевак на глубине в десятки или сотни метров останутся окаменелости от нашей потерянной поклажи — вытащить их без тяжелой землеройной техники вряд ли возможно.
* * *
Собрав совет, я поставил перед народом задачи. Первое: завтра утром мы должны продолжить путь — оставаться на этой пустоши смысла нет. Второе: латники Дирбза, как более привычные к действиям в горах и к условиям пограничья, займутся разведкой. Нам надо найти удобную дорогу к благодатным местам — не верю, что таких здесь не окажется. Где-то остались рыцарские замки, расчищенные поля и огороды — там и осядем. Все тропы должны вести к обитаемым районам, или, если вернее — к некогда обитаемым. Так что будем двигаться по натоптанному, и обязательно их найдем.
Четыре группки конных латников разошлись по плоскогорью веером, стремясь разведать как можно большую территорию. Шесть-семь воинов сила серьезная: отличные доспехи и вооружение, выучка, опыт — даже против небольшого отряда погани такая маленькая группа может действовать эффективно. Насколько я понял, люди Дирбза нечто вроде местных драгун — перемещаются верхом, но сражаются в пешем строю. Но при необходимости могут и не спешиваться — против многочисленного, но слабовооруженного и недисциплинированного противника так удобнее. А вот при виде рыцарской конницы лучше мгновенно слетать на землю — у аристократов в седле побольше козырей.
В общем, за них я не волновался — сильнее беспокоило другое: люди, отойдя от шока, начали осознавать масштабы катастрофы. Женщины рыдали хором — одни оплакивали пропавших близких, другие из солидарности или просто так. Успокаивать их даже не пытались — бесполезно противостоять коллективной бабской истерике. С мрачными мужиками пришлось провести несколько вразумительных бесед — их напрягало то, что тела погибших не сожгли и даже не изрубили, что в таких краях делать очень нежелательно. Разумом они понимали, что перелопатить тысячи тонн грунта не смогут, но вот чувства кричали обратное.
Спасибо Конфидусу — он без намеков осознал ситуацию, и, собрав всех, устроил молебен. Измотанные бакайцы стояли вместе с иридианами — момент был такой, что вдаваться в разночтение трактовок некоторых догм никто даже не пытался. В этом мире атеистов не было — все в той или иной мере религиозны. Других священников у нас не имелось, так что епископ неожиданно обрел паству из смеси представителей разных конфессий. К счастью в данных момент это не волновало ни его, ни паству — беда сейчас у всех общая.
Один из разведывательных отрядов вернулся удивительно быстро. Командир группы, матерый воин лет сорока, найдя меня на краю религиозного сборища, тихо проговорил в ухо:
— Сэр страж, мы кое-что нашли. Думаю, вы должны на это взглянуть сами.
Обернувшись, я увидел, что Дирбз уже в седле и поглядывает на меня с ожиданием. Очевидно, разведчик сперва доложил о находке ему, и тот уже сам решил, что без меня там не обойтись.
Я не стал расспрашивать подробности — зачем, если на месте все узнаю. Просто оседлал лошадь, направился за разведчиками. Люк, увлекшись проповедью епископа, поздно заметил мое отсутствие, но все же заметил — догнал, не дав далеко удалиться от лагеря. Видимо, в отличие от Тука, считал, что без него я не имею право отлучаться. И правильно: следопыт и знаток лесов мне не помешает — удобно, когда такой всегда под рукой.
* * *
Мне не доводилось бывать на здешних кладбищах. Я имею ввиду настоящие старые кладбища, а не погребения наскоро устроенные возле поля боя или недавно выстроенного городка. Убитых на границе хоронили быстро и грязно: сперва рубили тела широкими топорами, затем сжигали на больших кострах. То, что оставалось, засыпали землей, сверху устанавливая равносторонний крест из незатейливо связанных палок — втыкали его двумя концами. Видимо именно такой крест считался каноническим — против него не возражали ни еретики-иридиане, ни представители официальной церкви.
Странно, но демы — проклинаемые слуги Тьмы, тоже против него не возражали: точно такой же знак я обнаружил на их островке, где оказался после заброски. Хорошо запомнился равносторонний диагональный крест, высеченный на скале возле бухты. Каким образом он уживался у антагонистов, я не понимал, да и не особо стремился понять — принял как факт. В конце концов, даже на Земле, бывало, люди убивали друг друга миллионами, и обе стороны делали это под абсолютно одинаковыми религиозными символами.
В Межгорье я впервые увидел настоящий крест — будто привет с Земли получил. Целых три креста. Высокие, с укороченной поперечной перекладиной, надежно вкопанные в землю.
Эти орудия казни не пустовали — на каждом имелось человеческое тело.
Кто-то не поленился у дороги вкопать три капитальных креста, прибить к ним за руки и за ноги этих несчастных, после чего удалился, оставив природе завершать начатое. И природа не подвела: птичьи клювы обезобразили головы несчастных, солнечный жар иссушил тела и раздул животы. То, что сейчас висело на гвоздях, даже не пугало — просто омерзение вызывало.
Нельзя так с людьми поступать.
Дирбз без малейшей брезгливости ощупал ногу одного из трупов, и доложил:
— Давно висят. Недели две, а то и больше. Примерно с тех пор, когда армия ушла. Вся армия ушла, а эти вот остались.
— Вы думаете, что это солдаты?
— Не думаю, а знаю. Штаны на двоих из синей шерсти подшитые кожей на правом колене — такие таскают королевские пикинеры из записных полков. У третьего наруч на левой руке, а на палец кольцо костяное надето с выступом особым — вероятно коронный стрелок. Остальную одежду и амуницию забрали те, кто это сотворил — не верю, что парни по пояс голыми здесь бродили.
Задумавшись, я покачал головой:
— Допустим, их казнили за какую-то провинность. Но почему не сожгли или хотя бы не изрубили на куски, как полагается?
Дирбз пожал плечами:
— Я понимаю еще меньше вашего. Армия так не станет казнить — там попросту вешают или голову рубят. А потом всегда на куски и, если дрова в округе есть, то куски в большой костер отправляют — на границе иначе не принято. Так что это точно не армия. Крест злодейский, безбожный — одним концом в землю врыт. По такому сила созидательная непрерывным кругом меж небом и землей пойти не сможет. Неправильный это крест — такие демы только иногда рисуют на стенах взятых замков, или ставят при набегах, стариков на них распиная, мешая душе правильно отойти. Да только зачем демам оставлять на своих крестах такие хорошие тела? Да еще целых три! Уж у них-то молодым мужчинам всегда найдется применение. Да и крест свой в чистом поле они ставить не станут — их любят на месте разоренных поселений поднимать. Сэр страж — я никогда не видел подобной непонятной казни, и не слышал, чтобы молодых ребят на крест демы погнали. Не бывает такого. Не знаю, кто подобное мог придумать и сотворить.
