Игорь Пронин - Чистилище. Побег
– Да что же это такое?! – скорее профыркал, отплевываясь, он, чем прокричал. – Что же…
Нога за что-то задела. Максим рискнул попробовать нащупать грунт, на миг оказался целиком под водой, но сумел оттолкнуться от круто поднимавшегося дна и, споткнувшись о застрявший ствол и снова встав, вдруг оказался в реке всего лишь по пояс. Он и сам не понял, как это произошло, и в растерянности оглянулся. Прямо ему в голову летел через неширокую в этом месте Осотню еще один камень, и Максим инстинктивно, не думая, сбил его в воздухе топором. С противоположного берега донесся гул разочарованных голосов.
– Алка! – Валентин наконец-то встал на ноги и кинулся помогать девушке. – Алка, не тони!
– Из реки выходи! – прикрикнул на него Максим и помог другу вытащить на поверхность полузадохнувшуюся рыжую. – Бегом давай!
Алка так кашляла, словно пыталась родить через рот. Случайно придумав на бегу это сравнение, Максим понял, что улыбается во весь рот, несмотря на холод, голод, опасность. В первый раз за долгое время ему повезло! Может быть, повезло, как никогда в жизни! Он ушел из общины, из старой жизни, и возврата к прошлому больше нет! Волоча Аллу под руки, они взбежали на берег и углубились в лес. Пробежав еще шагов двадцать, Валька собрался было устроить привал, но Максиму даже не пришлось ругаться: со стороны реки донеслись крики ужаса и рычание, которое жители нового мира ни с чем не могли перепутать. Это был мут. Один или несколько – этого они не узнали, потому что побежали дальше, прочь от воды. Крики на другом берегу постепенно затихли.
– Все, больше не могу!.. – Валька повалился на землю и стал подгребать под себя прошлогоднюю листву, словно пытался укрыться. – Макс, костра нам надо… И от мутов – огнем, если что…
– Будет тебе костер. – Максим выпустил руку Алки, которая ничком упала рядом с Валентином. – Только надо веревочку Костину просушить. Хорошая у него веревочка, волосяная…
Болели ноги, мерзло все тело, но Максим, счастливый как никогда, и не подумал прилечь рядом с друзьями. Ему хотелось действовать, куда-то идти, узнавать новое. Солнце пекло уже всерьез, будто собиралось за один день избавиться от всего оставшегося снега. Максим нашел полянку и повесил драгоценную веревочку сушиться, а сам пошел искать подходящий кусок коры и палочку. Будет костер! Бояться некого: никто не сунется за ними через реку. Это была ничейная земля, потому что, будь здесь община, они бы хоть иногда видели со стен Цитадели дым.
И вот, всего лишь час спустя, они сидели голые у огня и смотрели, как валит пар от развешанной на палках одежды и обуви. Максим любовно поглаживал топор – драгоценный инструмент и оружие, с которым он больше никогда не собирался расставаться. Ему было так хорошо, что он совсем не чувствовал голода. Но Валька был настроен не так романтично.
– А чем питаться-то будем? – спросил он. – Сачка нет, а без сачка мышей не добыть. Лягухи еще не вылезли, вода холодная, насекомых тоже нет. Алка, ты говорила, что травки знаешь съедобные!
– Как увижу, скажу, – пообещала девушка, внимательно оглядевшись. – Нет пока ничего. Может, беличье гнездо найдем? Бывает, что орехи там.
– Будто никто, кроме тебя, не знал! – Валька уставился на огонь. – Еда теперь – первое дело. Хоть кору жуй! Макс, зачем мы на север пошли? Надо ведь к югу, там уже лето!
– Нужно было уходить быстро, вот и пошли на север. Но ты прав, нам нужна еда. Не будем уходить далеко от реки. Если это был один мут, то будем на него охотиться. Я думаю, он вернется к воде. Если двое – будет трудно… Но нам нужна еда. Они сейчас слабые еще, после спячки. Потом, как потеплеет, начнется миграция, и нам придется уйти от воды подальше. Но летом будет легче.
– Надо к Старой крепости идти, – вдруг уверенно сказала Алла. – Там хорошо было, и люди были не такие, как здесь.
– Там все изменилось, дура! – засмеялся Максим. – И люди там одичали, как тут, и крепости давно нет!
– Крепости нет, а наследство мое от дедушки есть. Мама говорила, что дедушка мне оставил наследство. Он тогда не знал, что мы уйдем в другое место жить, вот наследство там и осталось, в могиле пророка Нового Иеремии.
Максим и Валька переглянулись.
– Какая могила, Алка? – Валька осторожно погладил девушку по покрытому «гусиной кожей» плечу. – Там сжигали всех, чтобы мутов не привлекать. Ты что, не помнишь? А пепел в огород сыпали.
– Я все помню, – немного обиженно ответила Алла. – Других могил нет, а одна есть. Когда пророк Новый Иеремия, который приехал с самыми старшими, умер, то его пепел потом с огорода собрали некоторые общинники и похоронили в сторонке, под камнем. Большой такой камень, помните? Мы играли, прыгали с него. Под ним пепел, и мое наследство дедушка Новосиб спрятал там. Я помню камень. Вот пророка не помню. Мама сказала, что ни к чему мне знать.
– Был такой. – Максим почесал затылок. – Если Новосиб и правда оставил тебе наследство – что там может быть?
– Не знаю. Может, еда? У них ведь была такая, которая никогда не портилась. Или одежда красивая.
– Или оружие. – Валька подмигнул Максиму. – Ну вот, нам уже ясно, куда мы для начала пойдем. Как хорошо, что мы видели карту! Теперь не заблудимся! Я точно помню: Старая крепость по эту сторону реки, только идти придется долго.
– Сначала охота, – твердо сказал Максим. – Потом пойдем смотреть, что за наследство дедушка Новосиб оставил малахольной внучке, которая про него за столько лет ни слова не сказала.
– Я одна не могла пойти. – Алла, соорудив из веточек нечто вроде гребня, начала расчесывать просохшие волосы. – Но и делиться ни с кем не собиралась. Это мое наследство! С вами поделюсь. По другому-то никак не получится, верно?
Часть IV
Лето
Глава четырнадцатая
Сильные и свободные
Прежде, в Старой крепости, люди по привычке пользовались календарем, даже отмечали некоторые праздники. Максим даже помнил, когда был его день рождения: пятнадцатого августа. Это был последний летний месяц, перед самой осенью. Был, потому что при переезде в Цитадель общинники сбились со счета и никак не могли решить, с какого числа продолжить отсчет. Попробовали узнать у соседей и получили два разных ответа. Потом, постепенно, эту проблему забыли. Какой в самом деле смысл считать дни? По растениям понятно, когда заморозки близко, а когда тепло. Дядя Толя, правда, дважды дарил Максиму пустяковые подарки – других не было – и называл их подарками ко дню рождения. Потом дяди Толи не стало, и Максим выкинул эту чепуху из головы. Но теперь, стоя на берегу далекого от Цитадели ручья, задумался.
– Какой сейчас месяц, Валька? – спросил он, поправляя ремень автомата. – Как ты думаешь: март или май?
– Март – последний месяц зимы, в марте еще холодно, – как всегда неожиданно влезла в разговор Алка, которая молчала с самого утра.
– Не путай, это май холодный! – заспорил Валька. – Но и май, и март – это весна. А сейчас уже жарища, значит, лето пришло. Там какие-то на «и» два месяца почти одинаково называются. А что?
– Да так. – Максим изучал следы зубов на стволах. – Они прошли не меньше чем десять дней назад. Много детенышей, а вот взрослых, кажется, маловато: кора редко ободрана высоко.
Стая мутов прошла вдоль ручья, оставив характерный след: вечно голодные твари обдирали кору, сожрали все молодые побеги и даже муравейник, похоже, не пощадили. Муравьев всех, конечно, употребить в пищу не смогли, и теперь они деловито отстраивались. Валька смотрел на них и думал: не наловить ли побольше и не бросить ли в котелок? У них же кислота, вдруг мясо вкуснее получится?
– Идти надо дальше. – Алла нервничала. – Зачем мы у воды стоим? Муты недалеко где-то.
– Нет, мы вернемся. – Максим отошел от ручья, по пути пнув ногой маленький череп: кому-то из детенышей мутов не повезло. – Туда, где песчаная почва и сосны растут. Вот там и заночуем, между двух ручьев. Я думаю, от обоих достаточно далеко. Дальше сейчас идти не стоит: не нравится мне, что эта стая так поздно на север пошла, да еще мало взрослых мутов. Наверное, столкнулись с такими же, на чужую территорию влезли, вот их и погнали. После драки могли остаться одиночки или группы. Лучше будем осторожнее.
Алла, молча кивнув, с готовностью подхватила с земли мешок с карманами. Это был рюкзак, но такого слова трое беглецов не знали. Помимо мешка, девушка тащила еще и сверток с мясом встреченного утром мута. Стараясь сохранить мясо от порчи, его обложили травами, которые вроде бы узнала Алка. Некоторые из них и правда придавали пище новый вкус, а от других появлялась только горечь. На ругань Алла не отвечала, только вжимала голову в плечи, а потом опять упрямо собирала те же травки.
– На ночь лучше на сосну подняться, – сказал Валька, наполняя из ручья три металлические фляги. Кишки мертвого мута, которые кое-как прополоскали с утра, он уже заполнил водой и они пузырились на траве. – Привяжемся и переночуем. Стая нас вряд ли обложит, а одиночек как-нибудь прикончим.
