Михаил Алексеев - Воскресное утро
— Йодль! Тогда вопрос — смогут ли русские, за оставшееся до начала операции «Барбаросса» время, серьезно изменить соотношение сил за счет передислокации войск в пределах округов?
— За 5 дней это невозможно. Однако учитывать эти изменения необходимо.
— Хорошо. Тогда во избежание осложнений — разрешаю ускорить переброску с запада 20 пехотных дивизий. И дам разрешение Гиммлеру на формирование нескольких моторизованных бригад СС.
Йодль немедленно сделал записи в блокноте.
— Машина запущена, — продолжил Гитлер, — ее уже не остановить. В данном случае — чем раньше мы начнем, тем меньше дадим русским времени подготовиться. Мы можем начать операцию ранее 22 июня?
— Мой Фюрер! — ответил Йодль, — все наши планы по сосредоточению войск ориентированы на это число. Особенно это касается танковых частей моторизованных корпусов. Они просто не успеют прибыть раньше и подготовиться к боевым действиям после марша.
— Значит, оставляем дату начала операции без изменений.
Помолчав, Гитлер продолжил, обращаясь к Гейдриху:
— Гейдрих. Нужно проверить всех причастных к разработке и исполнению плана «Барбаросса» еще раз и тщательно. Может, конечно, русские начали принимать меры исходя из косвенных признаков нашей подготовки операции. Но не исключено и предательство. Разберись с этим вопросом. И пока пусть этот разговор останется между нами.
20 июня 1941 года. Аэродром "Бобруйск»
Майор штаба ВВС БОВО Семенов Степан Иванович летел вместе со своим начальником — командующим ВВС БОВО Героем Советского Союза генерал-майором Копцом И.И. в Бобруйск. Летели они на незнакомом биплане «АН -2», внешне похожем на «У-2», но сделанном на другом техническом уровне — экипаж был два человека, грузопассажирская кабина на 1.5 т груза или двенадцать человек, да и скорость повыше, чем у старичка «У-2». Это Степан Иванович узнал уже у пилотов. В штаб майор Семенов попал после госпиталя и заключения мед. комиссии о непригодности к военной службе. До этого пришлось ему, и повоевать в Испании, где с 14 января по 2 июля 1937 года он был командиром звена истребителей И-15. В воздушных боях сбил 7 самолётов противника — 6 лично и 1 в группе. Имел награды: Красное Знамя за Испанию и медаль «За отвагу», полученную им уже в 1938 году. Медаль он получил за спасение самолета с отказавшим двигателем. Самолет он посадил, но сам при этом получил травмы, долго скитался по госпиталям, но в итоге все же был комиссован. И уже начал путь в никуда, который прошли уже множество людей, потерявших в жизни цель и ее смысл, но ему повезло — однажды встретил Ивана Ивановича, с которым сталкивался в Испании. И Копец — Герой Советского Союза, генерал-майор — помог ему остаться в кадрах, хоть и не на летной работе. Так и ездил с генералом Семенов, вслед его назначениям. И текла его жизнь спокойно и размеренно, пока несколько дней назад не началась какая-то непонятная суета в штабе. Нет, приказы и директивы и раньше регулярно спускались из Москвы и их так же регулярно переправляли в дивизии. А с 16 июня приказы из Москвы пошли косяками и это были не обычные приказы. Началось перемещение дивизий, смена аэродромов, в тыловые округа перегоняли неосвоенную новую технику, в срочном порядке менялась система подчиненности дивизий — формировалась воздушная армия. Причем все это делалось в срочном порядке, невзирая на время суток. Штаб ВВС и штабы дивизий работали, чуть ли не круглосуточно. В состав Округа передали какой-то Особый Корпус ВВС РГК, переподчинив ему 43 ИАД. И сегодня утром в Штаб ВВС Округа прилетел вот на этом самолете командир этого Особого Корпуса — генерал-майор Красавин. Семенов как раз был в кабинете у Копца. Тот его вызвал, чтобы предложить ему «летающую» должность — в Особый Корпус требовались летчики-наблюдатели для воздушных разведчиков. С одной стороны, майору Семенову это предложение казалось обидным — он все же был летчик, а с другой стороны — других-то предложений не было и по идее быть не могло. Да и надоело майору служба в штабе, поэтому он, недолго думая — согласился. Тут-то в кабинет и вошел генерал-майор Красавин. Представившись, он попросил разрешения снять летную куртку, одетую поверх формы. Дальше, как потом пояснил Красавин, была стандартная сцена — шок. Копец по секрету потом шепнул Семенову, что первой мыслью было схватиться за ТТ и, только вспомнив предупреждение Жигарева об этом визите — сдержался. И ничего в этом удивительного не было — не каждый день в штаб заходят «белогвардейские генералы». Зато это был прекрасный повод пригубить по рюмочке коньяку для снятия стресса. После знакомства майор Семенов сбегал за своими немногочисленными вещами, уместившимися в один чемодан, и вместе с генералами убыл к новому месту службы. Генерал Копец полетел в Бобруйск знакомиться с «хозяйством» Красавина. О знакомстве с «хозяйством» Красавин сказал, посмеиваясь, что тоже все будет стандартно. Менее чем через час их самолет приземлился на аэродроме «Бобруйск». Следующие два часа Копец уяснял, чем его «подкрепила» Москва. Семенов же, перемещаясь от одного удивительного летательного аппарата к другому, и уже не пытаясь запомнить их ТТХ, узнал самое главное. Он увидел самолет, на котором он будет лет. — набом, и самое главное — узнал, что и в задней кабине есть то, что делает человека крылатым — управление. И в его душе затеплился огонек надежды снова почувствовать себя властелином неба.
20 июня 1941 года. Район Минска
Лейтенант Смирнов Сергей Рудольфович привел свой взвод на занятие по обкатке танками. В программе обучения училища, которое он закончил месяц назад подобных тем не предусматривалось. Однако буквально днями ранее, 16 июня вышел приказ Командующего войсками БОВО генерала армии Павлова о срочном проведении этих занятий со всем личным составом. 23 мотострелковый полк войск НКВД не подчинялся НКО, но и руководство войск НКВД в Белоруссии оперативно продублировало этот приказ. Поэтому личный состав его взвода тяжелых бронеавтомобилей БА-10 в полном составе сейчас находился на пустыре в пригороде Минска, недалеко от места дислокации и 23 полка и всего Особого Корпуса.
А началось это все утром 19 июня, когда свежеиспеченный лейтенант Смирнов прибыл в штаб войск НКВД в Белоруссии, расположенный в г. Минск, за назначением. Посмотрев его документы, кадровик объявил ему, что он будет служить в 23 мотострелковом полку НКВД в городе Белостоке. Но этот полк теперь вошел в состав 1 Особой дивизии РГК и уже в штабе этой дивизии ему определят должность. 1 Особая дивизия РГК расквартирована в городе Вязьма Смоленской области. Лейтенант огорчился, поняв, что нужно ехать обратно. Кадровик улыбнулся и пояснил, что ехать ему никуда не нужно, потому что дивизия перебрасывается в Минск и сегодня обустраивается на новом месте. Сюда же прибывает и 23 МСП НКВД из Белостока. Расквартирована дивизия в пригороде Минска и товарищ лейтенант может туда добраться общественным транспортом, и представится командиру полка, который и определит его на должность. Туда уже прибыли части, входящие в Особую дивизию, и уже есть полевая столовая. Смирнов, получив на руки предписание, сначала двинулся в город, желая ознакомиться с достопримечательностями. Однако гулять по городу, имея на руках чемоданчик и сидор на плече с обмундированием, выданным по выпуску из училища, было несподручно, поэтому уточнив у прохожих как ему добраться до указанного предместья, он отправился к месту дислокации дивизии. Уже при выходе из автобуса на конечной остановке он был встречен патрулем НКВД, который проверил его документы и предложил подождать здесь же попутный транспорт, потому что до расположения отсюда было еще несколько километров. Через полчаса этот же патруль, остановив военный грузовик, и поспособствовал Смирнову с отправкой.
