Любовь Федорова - Путешествие на восток
– Поэтому я не хочу тебе приказывать. Хотя мог бы. Я не присваиваю себе право решать за тебя. Ты сам должен понимать, что так надо, Нэль. Если ты не понимаешь – я зря потратил эти годы.
По лицу Фая Нэль догадался, что, если он сейчас повысит голос хотя бы на полтона – Фай сорвется.
– Хорошо, допустим, я понял, – изо всех сил стараясь выглядеть спокойно, проговорил он. – А по каким причинам не подходит кандидатура Маленького Ли?
Из-под руки Фая на пол слетел какой-то инструмент.
– Да потому что этот… – Фай вдруг замолчал и как-то странно посмотрел на Нэля. – Потому что я его люблю, – просто сказал он.
Но Нэль был упрям.
– А я люблю Лала.
– В отличие от Лала, Ли не понимает значение слова «формальность», – тихим голосом произнес Фай. – Иди, спроси его об императоре и последи за его лицом все то время, что он будет делиться впечатлениями. Увидишь, что я имею в виду. Поймешь, чего я боюсь.
– Ну… Меня же никто ни о чем не спрашивал. Ни когда я подписывал семейный контракт с семьей Лаллем, ни когда меня увозили с Бенеруфа. Это нечестно, Фай.
Глаза Фая зло сверкнули.
– Если бы ты соблюдал контракт с семьей Лаллем или хотя бы молчал о своих похождениях, у меня сейчас не было бы никаких сложностей! – резко заявил он.
– Ну да, снова я виноват во всем, – Нэль кивнул. – Что и требовалось доказать.
– А кто же, по-твоему? Может быть, это я отдавался грязному моряку на бочке под трапом? Я лазил через забор и возвращался из города довольный и пьяный? Я вертел задом перед советником Дином и строил ему вот такие глазки? Я?..
– Нет, все это делал я, – сказал Нэль, повернулся и пошел из лаборатории прочь.
Гнусно. То есть, могло бы быть хуже, но некуда.
Он видел, конечно, что Фая бесят рассуждения Маленького Ли, почерпнутые из общения с Нэлем, о том, что-де в таргском обществе нормы поведения много свободнее, чем на Тай. Только Нэль думал, что, во-первых, каждый человек сам отвечает за собственные поступки, и в воле Ли как следовать дурному примеру Нэля, так и не следовать ему. А во-вторых, Нэлю казалось, Ли нарочно дразнит Фая, ему нравится, когда тот ревнует. Видимо, Ли переступил черту разумного.
Нэль не задумывался, куда идет, но ноги сами принесли его к той калитке, от которой Дин дал ему ключ. Замок там не переменили. Просто, чтобы избежать незаконных проникновений из города, к датчикам сигнализации и наблюдающему глазку камеры был присоединен тяжеленный стальной засов во всю ширину двери.
Освободить дверцу от засова и выйти за пределы Большого Улья, в другой мир, заняло у Нэля около пятнадцати секунд.
Наконец-то дело, спрятанное в голенище за печкой, созрело для прочтения.
День прошел бестолково. Во-первых, было слишком жарко, чтобы всерьез что-либо делать. Во-вторых, и делать-то было нечего.
Агларовы бумажки и разбирательства, которые в префектуре решились передоверить на самостоятельное рассмотрение именно Джу, а не кому-то более опытному, все были глупые и вздорные. Сосед жаловался на соседа, что тот будто бы летает по небу на лопате и увел из колодца воду. Какой-то человек занял у знакомого двух рабов и, когда те испортили порученную им стену в саду, отстряпал их плетьми так, что один на следующий день взял да и помер. Из сопредельного Порту района пришел донос на Райзу Тата, с которым Джу вместе рос в монастырском приюте. После приюта Джу попал в охотники, а Тат – в дичь, да красть стал неудачно: обворовал такого же вора, как сам, а на двойных воров покровительство воровского цеха не распространяется – свои же их и сдают. В общем, несмотря на то, что с утра и до вечера совершенно ничего не происходило, у Джу все время было ощущение, что он серьезно чем-то занят.
Придя домой, он запер дверь на замок и оба засова, некоторое время посидел перед плитой на сундуке, накапливая решимость. Потом вытащил голенище, отнес в комнату и вытряхнул содержимое на стол, уложив листы тыльной стороной кверху – так проще было разбираться в разводах водяных пятен.
Разбор и сортировка заняли около половины стражи времени. Джу не торопился. Сначала он поделил дело на четыре части, согласно размеру повреждений. Серьезная путаница могла возникнуть только в самой последней из частей, почти не тронутой водой. Начало и середину Джу раскладывал, почти не читая. Время от времени он заглядывал на лицевую сторону бывшего свитка, проверяя связность изложения, перенос слов, соответствие почерков и качество чернил для точного выверения последовательности страниц, вот и все.
Соседи ходили в своем огороде и время от времени, когда кто-либо из них приближался настолько, что мог из-за изгороди видеть Джу, сидящего у окна, он отвлекался от своего занятия и начинал в упор на них смотреть. Соседям это не нравилось, они сразу старались повернуться спиной или перейти на другую сторону грядок и кустов, чего Джу и добивался.
Потом сизые облачка, похожие на полоски дыма, которые появились в небе около полудня и ничего серьезного, казалось бы, не предвещали, быстро потемнели, надвинулись и набрякли тяжестью. Первый порыв ветра с океанского берега запутался в ветвях старой груши и хлопнул непривязанным ставнем. Соседка, поправлявшая грядку, вдруг завернула на голову полосатую верхнюю юбку и, блеснув прорехой на нижней, стремглав бросилась к дому. На Джу прыснуло с подоконника водяной пылью, тяжелые капли часто забарабанили по крыше и стали падать на пол и на стол.
Пришлось закрыть ставни и зажечь лампу. Подготовка текста к этому моменту была завершена.
Джу мысленно представил себе, каким был бы титульный лист, если бы сохранился цел, перевернул пачку листов лицом вверх и принялся читать.
Протоколы начинались с невинных вещей. С имущественных актов семей Гермерид и Белый Волк, со свидетельства о его, Джу, рождении. Он пропускал малоинформативные страницы, как ближе к весне пропускают меж пальцев луковую шелуху в мешке. Потом Джу поймал среди шелухи луковицу. Нашлась очень интересная деталь. Будь он одним из следователей, ведущих это дело, он бы остановился на найденном моменте подробнее.
Оснований заподозрить кира Ариксара Волка в смерти собственного брата, кира Агиллера из Агиллеи, было хоть отбавляй. Смерть произошла ночью, а немного раньше, днем, в служебной приемной Торгового совета между братьями случилась драка. Отец Джу ударил Волка по лицу при дюжине свидетелей, после чего Волк отказался принять от него вызов на дуэль – имел право, как старший в семье. Следующим эпизодом была дуэль между Волком и государем, который тогда еще государем не был. Получалось, что государь выступил в защиту чести отца Джу?.. Вроде бы, да. Значит, отец с государем стояли по одну сторону черты, а недругом их был Волк. Уже интересно.
Потом… Чего-то здесь не хватало. Очевидно, некоторая часть допросных листов действительно была изъята, или, что больше похоже на правду, нужные люди оказались не допрошены. Государь, который еще не был тогда государем, например. События перескакивали с одного на другое. Легкой шелухой мелькнули показания соседей, с которых дело начиналось в первоначальной неправильной подборке. Часовой мастер Гермерид, отец девицы по найму Маран, отказался явиться на допрос, и привести его силой не представилось возможным вследствие его тяжелой болезни.
Дальше – заключение судебного врача Приреченского округа по поводу растительного яда, который мог послужить причиной смерти. В чайной чашке в комнате покойной Миран была найдена вытяжка из корня шибелы: разведенная чаем, но в пропорции достаточной, чтобы умертвить человека. Шибела является успокоительным лекарством, прекращающим также сердечные спазмы и сердцебиение. Шесть капель шибелы на половину мерной чашки воды успокаивают душевное волнение, двенадцать-пятнадцать капель применяются для снятия болей в области сердца. Двадцать капель вызывают галлюцинации. Тридцать капель на полчашки воды – приводят к остановке сердца, параличу дыхательной мускулатуры и к смерти. Те самые тридцать капель были обнаружены в комнате матери Джу. Неизвестно только, пил из этой чашки покойный или не пил.
Показания родственников и слуг кира Агиллера из Агиллеи: да, у него было нездоровое сердце, он действительно употреблял лекарства, но не часто, и о свойствах шибелы хорошо знал.
Оставшаяся открытой версия, предполагающая самоубийство на почве ссоры с имеющим влиянием родственником, главой рода. Показания служащих Торгового совета, опровергающие возможность чьего-либо серьезного влияния на кира Агиллера. Господин старший торговый советник был скорее человеком, который сам оказывал влияние на других, нежели подверженным таковому со стороны…
Три прочитанные части Джу отложил в сторону. События семнадцатилетней давности понемногу вырисовывались из сухой архивной записи. Осталась последняя часть, лучше всех сохранившаяся, и оттого наименее упорядоченная. Тут-то Джу и споткнулся. Один единственный рапорт судебного чиновника испортил всю величественную картину внутрикланового заговора Волка против собственного брата, выстроенную уже в воображении Джу. Так хорошо все ложилось одно к одному: политические разногласия, борьба за влияние, принципиальная позиция отца, ссора, красивое слово «дуэль» на фоне сложной политической ситуации в стране – в условиях отсутствия единоначалия и при дележе власти среди наиболее могущественных политиков и владетелей… И приятель Волка Дин, как бы случайно подкидывающий Джу информацию к размышлению, чтобы использовать Джу в интересах волчьей стаи…
