Сэнди Митчелл - Смерть или слава
— Есть, — козырнул Юрген и принялся возиться со своей переносной жаровенкой, я же указал Фелиции на складной стул, только что освобожденный Норбертом, и она благодарно присела на него, поставив вокс на песок передо мной.
— Мне удалось его починить, — сказала она. — Но не ожидайте слишком многого. Мне пришлось позаимствовать некоторые части из перфоратора, который я нашла в бараке у дорожников, чтобы сделать временный конденсатор, а еще у меня закончилось благословленное машинное масло, так что пришлось освятить немного старой застывшей смазки и использовать ее. — Она пожала плечами. — Но более или менее он теперь функционирует.
— Что намного лучше, чем если бы он совсем не работал, — поспешил заверить я. — Какой у него теперь радиус действия?
— Пара километров, полагаю. — Она приняла из рук моего помощника тарелку с едой, подняв на него взгляд и одарив радостной улыбкой. — Спасибо, Юрген, ты заставляешь этот мир крутиться.[67]
— Всегда пожалуйста, мисс. — Тот зарделся от смущения и быстро нашел себе какое-то дело в сторонке, которое, как он показывал всем своим видом, требовало его незамедлительного и полного внимания.
— Замечательно, — сказал я.
Это было не настолько далеко, как мне бы хотелось. О чем-то, чему хватило бы мощности и дальности, чтобы вызвать шаттл, который бы забрал меня отсюда (конечно, с почетным эскортом из истребителей, чтобы уж долететь наверняка), можно было лишь мечтать, но теперь мы хотя бы могли заметно увеличить дальность действия отельных микрокоммуникаторов. А это, в свою очередь, значило, что мы можем разделить наши силы и, возможно, выслать несколько разведывательных отрядов, чтобы не продвигаться вслепую, как до сих пор. В общем, наши шансы на выживание сегодняшним вечером весьма существенно увеличились.
— Кто будет с ним управляться? — спросил Тайбер. — Гренбоу теперь командует одной из команд ополченцев.
И это назначение он получил, конечно же, потому, что, покуда вокс был сломан, его специальные навыки не были нужны, а сейчас внезапно снова оказались востребованы. С другой стороны, если убрать его из команды теперь, когда он только начал приводить их в подобие слаженной боевой единицы, не обошлось бы без катастроф.
— По тому, что я видел, могу заключить, что мы были бы идиотами, если бы не оставили его на этом посту, — произнес я. — По крайней мере, пока у них там все не устроится получше.
— Согласен, — кивнул Тайбер, очевидно пребывая в плену счастливого самообмана, будто его мнение могло оказать здесь какое-то влияние на мое решение. — Но больше поставить некого.
— Я могла бы разобраться, — вмешалась Фелиция несколько неразборчиво из-за того, что не отвлекалась при этом от еды, и кивнула на объемистый заплечный аппарат. — В принципе, это не должно быть слишком сложно.
— Но ты не знаешь нужных процедурных моментов, — возразил Тайбер, — позывных, протоколов связи…
— А ей и не нужно, — возразил я. — Если микрокоммуникаторы все равно будут связаны с базовым аппаратом в общую сеть, вы или я всегда сможем ответить на входящий запрос.
Тайбер кивнул, внезапно оценив возможности маленького передатчика, закрепленного у него в ухе.
— Все, что Фелиции нужно будет делать, — это держать каналы связи открытыми и прослушивать случайные переговоры, которые мы можем поймать.
— Это я могу, — заверила нас технопровидица, проглотила последнюю порцию омлета и неожиданно громко рыгнула. Она ухмыльнулась, лишь немного смущенно, и отдала тарелку моему помощнику. — Прошу прощения, просто еще не привыкла снова иметь полный желудок. Спасибо, Юрген, тебе удался настоящий деликатес.
Это было, конечно, некоторым преувеличением, учитывая несколько базовый характер кулинарных способностей моего помощника, но, вероятно, следовало учесть, чем ей приходилось питаться последние пару месяцев, и тогда все становилось на свои места. Я улыбнулся, стремясь рассеять остатки неловкости, и произнес:
— Не думал, что услышу нечто подобное из уст техножреца. Мне как-то казалось, что вы полагаете вкус пищи совершенно не имеющим значения.
Фелиция снова ухмыльнулась.
— Мы должны бы, конечно, игнорировать удовольствия плоти, устремляясь к идеалам машины, — радостно согласилась она, — но с некоторыми из них так сложно расстаться.
Я кивнул в ответ, начиная понимать, почему учителя в семинарии находили ее столь сложным учеником.
— Ну, что у нас на десерт?
Следующий рассвет мы встретили в осязаемой атмосфере оптимизма, охватившего всю автоколонну. Несмотря на прохладу начала дня, я еще разок, напоследок, окунулся в пруд, понимая с некоторой печалью, что определенно слишком много времени провел среди вальхалльцев,[68] но в то утро я оказался не единственным; казалось, едва ли не половине наших беженцев пришла в голову та же идея.
Направляясь к пруду, я повстречал Фелицию, уже идущую в противоположную сторону с мокрыми волосами и в одежде, так плотно облегающей влажное тело, что становилось очевидным: теперь, когда с едой стало получше, ее формы вновь приятно округлились.
— Вы все еще не против быть при воксе? — спросил я, отчасти чтобы лишний раз убедиться, отчасти — подольше насладиться представившейся картиной.
Фелиция кивнула, как я полагаю, ни в малой степени не обманутая в отношении того, какая из причин была главной.
— Все отлично, — откликнулась она. — Гренбоу со мной в одном грузовике, не забывайте. Я всегда могу спросить у него совета, если он потребуется.
— Уверен, вы справитесь, — заверил я ее и возобновил ленивую прогулку к кромке воды.
Всего меня опередила, казалось, добрая пара десятков человек, и теперь все они со смехом плескались на мелководье, будто отдыхающие на водном курорте, а не беженцы глубоко в тылу врага. Двое, как я с удивлением заметил, оказались Демарой и Тэмвортом, и заняты они были тем, что окатывали друг друга пригоршнями воды, веселясь, подобно паре дошколят.
Отбросив полотенце, я вошел в воду, сжавшись в ожидании тонизирующего холода, и, нырнув, проплыл пару метров, наслаждаясь относительной тишиной. Звук здесь был приглушен, и свет лишь тускло цедился сквозь рефлекторно опущенные веки. В первый раз со времени моего слишком круто обернувшегося прибытия на Перлию я чувствовал настоящий мир и покой.
Но конечно же, это было слишком хорошее ощущение, чтобы продлиться долго. К тому времени, когда я высушился, оделся и перехватил приготовленный Юргеном (который уже успел снова покрыться обычной своей патиной грязи, несмотря на то что вчера мылся не менее тщательно, чем я) завтрак, мне уже пришлось разобраться с десятком маленьких кризисных ситуаций или, точнее, спихнуть их на Тайбера или Норберта. Ни одна из них сама по себе не была достаточно серьезной, но в целом все это были досадные неприятности, которые, как я пытался себя убедить, не должны были, впрочем, определить дальнейшее течение дня.
К несчастью, именно так и произошло. Колфакс продолжал вести нас столь же безошибочно, как и раньше, все еще купаясь в лучах всеобщей благодарности за то, что привел нас к воде, но дорога не становилась лучше, если не сказать больше. Наши топорно сработанные средства передвижения, качаясь, будто больные, преодолевали пересеченную местность, и нескончаемый грохот нашего похода вкупе с головокружительной качкой и неослабевающей безжалостной жарой обеспечили мне совершенно ослепляющую головную боль менее чем через час после того, как мы двинулись в путь.
— Дегидратация, — поставил мне диагноз Эриотт, едва я обратился к нему на первой же нашей остановке. — Старайтесь принимать воду равномерно — это все, что я могу посоветовать.
Я и не ожидал, что он предложит мне анальгетик, ибо пациенты медика нуждались в ограниченном его запасе гораздо более меня, и знал, что потребовать его — значит нанести смертельный удар моему хрупкому лидерству. Вместо этого мне оставалось лишь мрачно ухмыльнуться.
— Легче сказать, чем сделать, — откликнулся я.
Глотнуть из фляги, не пролив половины, в условиях поездки на орочьей машине было фокусом не для среднего человека. Впрочем, под критическим взором нашего медика я выпил еще немного, в энный раз промыв рот от пыли. К этому моменту все уже снова покрылись ею с ног до головы; это раздражало тем сильнее, что мы еще так недавно с такой радостью отмылись от этой гадости.
— Да что там говорить, — согласился Эриотт, и мне пришлось запоздало вспомнить, что в его обязанности входило соблюдение водного режима как для себя, так и для своих пациентов. Я поинтересовался их самочувствием, и наш медик поневоле покачал головой. — Новых смертей вроде пока нет, и за это стоит благодарить Императора.
— Безусловно, на все Его воля, — отозвался я настолько тактично, насколько мог, и оставил его разбираться с другими делами.
