Андрей Ерпылев - Выход силой
– Помогай, Игорешка! Одной рукой я никак…
Игорь протиснулся мимо него и с усилием повернул тугой штурвал. Что-то в глубине стены щелкнуло, дверь с тихим гудением плавно отъехала в сторону. Молодой человек ожидал, что из открывшегося проема пахнет знакомыми запахами подземелья – спертым воздухом, сыростью, плесенью, но подувший в лицо ветерок не пах вообще ничем кроме свежести.
Более того: пространство за дверью было пусть скупо, но освещено мягким, рассеянным светом.
– Чудеса, а? – старший брат был так горд, будто именно он построил все это. – Пойдем внутрь.
И первым шагнул через высокий металлический порог.
Когда все собрались в небольшом, освещенном вделанными в потолок плафонами, помещении, Антон нажал что-то на стене, и дверь скользнула на место, отрезав людей от всего расположенного снаружи. Старшина почувствовал, как екнуло у него сердце: дверь представилась ему на миг могильной плитой, которая никогда не выпустит их наружу…
– Вот мы и дома! – Князев старший хотел, было потереть ладони, но наткнулся здоровой рукой на повязку и сморщился. – Прошу за мной, господа!..
Чудо, именуемое лифтом, плавно унесло всех троих далеко вниз. Игорь смутно помнил детские впечатления от лифта, когда-то они жили в высотном доме. Он даже не мог себе представить, на какую глубину они опустились – просто не с чем было сравнить, но светящиеся цифры в окошечке над дверью, исправно отсчитывали этажи вниз: «3… 4… 5…»
Кабина мягко остановилась на седьмом этаже. Ниже уровня земли! Хотя, если судить по кнопкам, лифт мог опускаться до двенадцатого. Инга не обращала внимания на этажи – одна стена кабины была зеркальной, а что еще нужно женщине?
За открывшейся дверью тянулся длинный коридор, освещенный точно такими же лампами в плафонах, как наверху. Несмотря на тонкий слой пыли, устилавшей пол – ноги путников оставляли в ней четкие следы – здесь было удивительно чисто. И вообще – что это был за коридор!
Стены его сплошь состояли из стекла, а за ними…
Перед Игорем открывались то комнаты, наполненные сосредоточенно перемигивающееся разноцветными глазками шкафами, то пустынные помещения с огромными светильниками, висевшими над чем-то, напоминающим кровать, то залы, заставленные пустыми клетками и стеклянными кубами…
– Что это? – подавленно пробормотал Князев-младший, во все глаза глядя на немыслимые после царивших наверху грязи, смрада и дикости, помещения.
– Это владения нашего отца, Игорь, – ответил Антон, волшебной своей карточкой отпирая еще одну дверь, стеклянную, за которой располагалась, вероятно, комната отдыха: широкий стол, низкие удобные кресла и диванчики по стенам, шкафы с рядами книжных корешков за ними, огромный телевизор в углу. – Присаживайтесь.
Когда все разместились в креслах, он подошел к телевизору, поколдовал там и на экране заметались яркие цветные тени.
– Батарейки в пульте, конечно сдохли, – извиняющимся тоном сообщил он. – Но все остальное – работает…
– Нет, погоди! – Игорь не мог успокоиться. – Что все это такое? – обвел он рукой обстановку.
– Это научно-исследовательский институт, в котором работал наш отец. До катастрофы, – добавил Антон, хотя смысла в этом дополнении не было. – Пойдем, братец, пообщаемся с глазу на глаз, – подмигнул он.
– А мы? – Кузьма с трудом оторвался от экрана, на котором вокруг сверкающего металлического шеста извивалась полуобнаженная девица. – Нам что делать?
– А вы отдыхайте, – Антон открыл дверцу в шкафу и в глаза ударил блеск стоящих там бутылок. – Вот напитки. Не увлекайтесь только, потому что с закуской плоховато, – он выгреб из нижнего отделения несколько пестрых пакетов. – Сухарики и орешки есть еще можно, но вот все остальное… Бр-р-р! Чипсы, по-моему, тоже прогоркли, – он пожевал что-то, извлеченное из пакета и с гримасой на лице сплюнул.
– Мы и не такое ели! – Джонс с треском разорвал один из пакетов и засунул туда лапищу. – М-м-м! Двадцать пять лет такого не ел!..
– А настоящей еды нет? – Кузьма достал из холодильника бутылку, изучил этикетку, поставил на место, взял другую…
– Сколько угодно. Но она в морозильных камерах, там надо размораживать, готовить… Потерпите полчасика.
– Да хоть час! – Джонс уже открывал бутылку, тщательно отобранную другом из числа многих.
– Пойдем, – Антон потянул Князева-младшего в коридор. – Налюбуешься еще, успеешь.
Братья двинулись по коридору дальше.
– Как это все сохранилось? – изумлялся Игорь на каждом шагу.
– Как? Обычно, – пожимал плечами Антон. – Строили, вероятно, с расчетом на будущую ядерную войну, с большим запасом прочности – вот все и уцелело.
– А электричество? Наверху же ничего не работает! И в метро – тоже.
– В целях автономности, кто мог знать, что произойдет – бункер оборудовали собственным источником энергии. Может быть – атомным реактором…
– А ты не проверял?
– Рад бы, да не могу, – улыбнулся разведчик. – Папина карточка дает допуск только на этот этаж. На всех остальных – загорается красный глазок и звучит запись: допуск недействителен. Двери же такие, что не вскрыть. Да ты видел наверху. А жаль – где-то, на одном из этих этажей, должна располагаться библиотека. И архив. Но когда-нибудь я до них все равно доберусь – вот увидишь…
Они остановились перед еще одним «аквариумом», только из матового, полупрозрачного стекла. Той же карточкой Антон отпер дверь, открыв Игорю уютную комнату с большим рабочим столом, заваленным бумагами и радужными дисками в прозрачных коробочках и без, слепым квадратом большого плоского монитора, книжными шкафами и полками…
– Это рабочий кабинет нашего отца. Большой ученый был.
– Он ведь биологией занимался, – вспомнил Игорь, оглядывая стены, увешанные грамотами, паспортами и сертификатами медалей и международных премий.
– Биохимией и генетикой, – поправил его Антон, усаживаясь в мягко просевшее под ним кожаное вращающееся кресло профессора Князева. – Творца всего этого. Одного из творцов, – поправил себя он.
– Чего именно, – Игорь осторожно взял с полочки над столом большую цветную фотографию в рамке и бережно стер пыль со стекла.
На него, с ничуть не потускневшего за минувшие четверть века снимка, глядела счастливая семья: довольно молодой, улыбающийся мужчина с удивительно знакомым лицом, серьезный мальчик лет восьми, чинно положивший ладони на коленки, и яростно выворачивающийся из рук отца карапуз. И очень красивая женщина, обнимающая мужчину и рассыпавшая длинные золотистые волосы по его плечу…
– Кто это? – перебил он продолжающего что-то говорить брата.
– Это? – Антон встал и взял из рук Игоря рамку. – Это мы с тобой, наши мама и папа. Я сначала хотел забрать ее с собой, но потом решил оставить все, как есть. Хочешь еще посмотреть? Тут у отца в столе целый альбомчик – мама, мы с тобой, бабушка…
– Ты что-то говорил про отца, – Князев-младший стряхнул наваждение. – Что-то там про творца.
– Я говорил, что отец был одним из тех, кто сотворил все это, – старший брат указал пальцем в потолок.
– Этот… институт?
– Нет. То, что наверху. Понимаешь, Игорь, – Антон отвел глаза и принялся выравнивать растрепанную пачку исписанной бумаги на столе. Здесь создавалось оружие. Новое, передовое.
– Но ведь не оно же разрушило город?..
– Вряд ли. Возможно, отчасти. Основные разрушения, конечно же, нанесли ядерные боеголовки, химическое оружие… Но ведь никакая радиация не способна вызвать такие чудовищные мутации в такой короткий срок. И тридцати лет не прошло, а природа изменилась до неузнаваемости…
– Но какое отношение наш папа…
– Наш папа, – мрачно улыбнулся Антон. – Разрабатывал биологическое оружие. Вирусы, способные менять ДНК животных. Такие разработки в других странах тоже велись…
– Что это значит?..
– Это значит, что папа играл в Бога. Лепил новую жизнь. И породил чудовищ.
– Ты хочешь сказать… – Игорь смотрел на брата с недоверием.
– Я хочу сказать, что именно вирусы, над созданием которых работали в этом институте, привели к тому, что мутации фауны пошли с такой сумасшедшей скоростью. Часть их разработок попытались вывезти, конвой попал под бомбы, вирусы вырвались на свободу. Потом с перелетными птицами…
– Наш отец? – перебил Игорь. – С какой стати ты решил, что это делал именно наш отец?
– Я сказал – один из творцов. Разумеется, над этим работали и другие люди. Множество людей.
– И куда они делись? Неужели спасся только папа?
– Нет, конечно. Работали тут посменно. Когда случилась Катастрофа, отец, к счастью, был не в институте. Потому и выжил.
– Я тебя не понимаю. Ты же сам говоришь: здесь электричество, пища, вода, свежий воздух. Да это место зарыто в землю глубже, чем Первомайская!
– Точно. Глубже. И тем не менее, все, кто здесь оставался – погибли. Несколько десятков человек.
