Алексей Колентьев - Радиоактивный ветер
Слон лежал в крайней от дальней стены медблока палате, где кроме него разместилось ещё пять человек, таких же тяжёлых. Хотя палата и проветривалась, в комнате стоял тяжёлый дух из смеси запахов лекарств, человеческих выделений и хлорки. Люди лежали спокойно — видимо на ночь всех «подгрузили» обезболивающим. Но дрёма в таком состоянии это скорее некая форма бодрствования: ты всё слышишь и только временами проваливаешься в тяжёлое забытьё, из которого вырывают частые боли, прорывающиеся сквозь лекарственную блокаду. Храпел только парень без левой ноги, весь обмотанный бинтами словно мумия.
Я взял табуретку, и подсел к койке Слона. Сталкер был прооперирован, но замотаны были только правая нога и торс до середины груди. Повязки были свежие и сквозь них проступала желтизна антисептической дряни, специфический запах которой, узнаваем из тысячи. Лицо раненого приобрело более живой оттенок бледно-синего, нежели во время нашей пробежки до блокпоста. Глаза ввалились, но почувствовав моё присутствие раненый открыл глаза и мутным от лекарств взором нашёл то место, где я сидел.
— Землячок… — Голос Слона был хриплым, чуть слышным. Видно было, что слова даются с трудом и отзываются болью в простреленной грудине — Не забываешь, спасибо. Сын где?
— Здорово, Слон. Рад, что узнал. С Андроном всё в порядке, поел, сейчас спит у меня в башне. Завтра… Уже сегодня поутру, придёт тебя навестить.
— Хорошо… — Раненый перевёл дух, вздохнув несколько раз со свистом, и его заколотило в приступе кашля. Придерживая его голову, я взял с прикроватной тумбочки поилку их толстого фарфора и прислонив носик сосуда к губам раненого дал глотнуть пару раз. Благодарно прикрыв глаза. Слон откинулся на подушку. Потом он снова медленно заговорил.
— Вынул ты нас тогда, да видно каюк мне всё равно приходит. Медичка эта твоя… Хоть и суетится… Но вижу… Писец мне настаёт. Сына не оставь, парень он смышлёный. А ты фартовый… Может, и он жить будет.
— У тебя тоже шанс есть. Я достану вертушку, вас вывезут в Бреднянск, а оттуда в Днепропетровск или Киев. Там военный госпиталь, думаю, что поставят на ноги. Денег тамошним «пилюлькиным» сколько надо дадим.
— Хе… Смеяться больно… — Слон поморщился и чуть повернулся ко мне — Вертушку достать это сложно даже Кашину. Видишь, как гниют ребята заживо здесь… Это прОклятое место, «борта» сюда не летают…
— Я очень сильно попрошу — Видимо в этот момент, я снова улыбнулся потому что Слон слегка отстранился лицом — Кончай хоронить себя, старый. Никто в этот раз гнить не будет. Думаю, что найдутся те, кто проникнется вашими страданиями. У меня дар такой есть: никто из моих людей ещё не помер, пока я этого не разрешу. И ни разу так не получилось, чтобы я не выполнил обещанное, может поэтому так редко что-то обещаю. Короче так, Слон, давай ты завяжешь с трауром по себе, на большой земле шансов у тебя по самую маковку, то есть завались. Держись покуда и готовься. Апельсинов извини не принёс, а курево тебе ещё рано. Держись. Всё путём будет.
Раненый ещё попытался что-то сказать. Но я уже поднялся и жестом оборвал разговор. Что нужно я уже сказал. А длить пустопорожний трёп не хотелось. ПДА пискнул — через десять минут, посредник алхимиков ждал меня на прежнем месте встречи в «комнате переговоров». Светлану по пути встретить не удалось, но всё что хотел, я уже ей сказал. Предстояло убедить алхимиков дать вертушку без дополнительных обязательств.
Пройдя через КПП и получив назад своё оружие, почти на автомате прошёл в башню. Сын Слона спал, несмотря на недавние заверения, что он де хоть сейчас в поход. Собравшись с мыслями и заперев ворота, я пошёл к заднему входу в бар. Охрана была предупреждена и после обычных формальностей, я снова очутился в знакомой уже комнате со скудной мебелировкой и будто и не уходившим никуда Посредником.
— Ты звал меня лично, воин. Что произошло?
— Думаю, что вынужден вернуть вам аванс и выплатить неустойку: спасение вашего сотрудника невозможно.
— Что случилось?
— Люди. Главная часть моего плана. Это надёжные люди, а полагаться я могу только на троих из девяти, считая меня. Если один из них уйдёт — ничего не получится.
— Я понял тебя, Тридцать Девятый — Возможно мне показалось, но в голосе алхимика прозвучали ироничные нотки — Что нужно от нас, чтобы этот человек остался? Раз уж его нельзя заменить… Ты прекрасно знаешь, что деньги не решат наших проблем.
— Но могут решить мою, это совершенно точно.
— Говори, время уходит.
— Нужен транспортный вертолёт, который доставит раненых и в том числе члена семьи моего бойца в Бреднянск, а оттуда в киевский военный госпиталь. Борт нужен в течение суток, до нашего выхода в рейд.
— Почему мы должны вывезти и раненых «Долга», они отказались спасать нашего … сотрудника, когда мы к ним обращались.
— Они обезопасят место посадки и обеспечат наземное сопровождение вертолёта над своей территорией. У меня нет столько людей в команде. Это вынужденная мера, раненые «Долга» пусть будут на попечении того, кто будет их сопровождать. Мой же человек, должен получить лучший уход и выжить…
— А если его уже нельзя спасти?
— Врач говорит, что в Киеве это не проблема — С нажимом произнёс последнее слово я.
— Хорошо — Голос Посредника уже не дрожал, я чувствовал как он мысленно с кем-то общается, как будто бы в воздухе проложили линию высоковольтных передач, ощущалось дикое напряжение — Борт будет через пять часов. Опознавательные знаки «красного креста», бортовой номер «028». Свяжись с нами по оговоренному каналу, по крайней мере за час до того, как достигнешь взаимопонимания с Кашиным. Вопрос решён?
— Думаю, что да. Благодарю вас за понимание и поддержку.
— Мы пока — Голос Посредника снова принял ироничный оттенок — В одной лодке, воин… Но так будет не всегда. Прощай.
— И вам всего хорошего.
Честно сказать, на такой быстрый положительный результат я не рассчитывал. Гонять вертушку из-за чужих раненых… Для этого нужно очень сильно захотеть, чтобы именно я выполнил определённую задачу. И это настораживало. Как и предупреждал Охотник, прощупать Посредника незаметно и так же быстро, как и простого человека не получилось. Скорее всего, Изменённый был готов к подобному повороту ситуации и выставил защиту. Подвох был, но какой именно, мне пока нащупать не удавалось. Работать с людьми несомненно проще, как я это уже и подмечал раньше. Тут же совсем другой расклад, иная, малопонятная мотивация, неизвестные цели преследуемые нанимателем. Отступать было поздно, да и сомневаюсь, что вообще было возможно: так или иначе, меня бы принудили к рейду совместными усилиями. Вообще довольно глупо ставить всё на возможности одного исполнителя, не подготовив запасного варианта. Но местные это не мистер Эдвардс и за ними не стоит могущественная корпорация и правительственное лобби. А деньги это ещё не главное: древние римляне хоть и разумно полагали, что ворота вражеского осаждённого города можно открыть с помощью осла, гружёного сумками с золотом, но не забывали и о силе власти. Которая всегда перемогала власть денег. Даже очень богатому человеку придётся туго. Если он восстанет против системы. Поэтому часть логики алхимиков мне была понятна и ясна: они вынуждены обратиться ко мне, потому что всё, что есть у них на данный момент это только деньги. Время и более могущественный и многочисленный противник брали клановцев за горло. С одной стороны рано или поздно это должно было произойти из-за выбранной ими линии поведения. С другой же занять такую позицию в их положении это единственно верное решение. И вот теперь алхимики находятся в двойственном положении и другие кланы о сложностях самого таинственного из своей среды сообщества знать не должны. Репутация выстраиваемая годами рухнет в момент и ослабевших любителей экспериментов над собой просто разорвут на части. Ручные химеры или скажем хитрые ловушки это безусловно хорошо, но если «свободные», наёмники и бандиты в лице местного положенца Борова, решат, что пришла пора подвести баланс — алхимикам не устоять. Значит, очевидного подвоха с целью сдать меня и группу нет. Но как только задача будет выполнена — возможны варианты, мы становились опасными свидетелями слабости клана, казавшегося таким несокрушимым и всесильным. Народ они тёртый, поэтому я думаю, подлянка будет, но только в тот момент, когда мы сдадим груз или я передам чемодан пленнику. Чёрт его знает, насколько сильна корпоративная солидарность у мутировавших и сдвинутых на экспериментах учёных. У одного из них достанет смелости и соображения уничтожить себя, нас и просчитавшихся духов, одним лёгким движением руки. Но делать нечего: пора размышлений прошла, план разработан и все возможные последствия были учтены. Остальное проявится только по ходу действий.
