Андрей Ивасенко - Проект «Сфинкс»
— Ну вот и приехали, — устало проговорила Лиса, обращаясь к Николаю. — Теперь это место станет вашим домом на ближайшие три месяца.
— А это обязательно… так надолго? — поинтересовался Ник. — Ведь вы говорили об ускоренной подготовке…
— На выход, Док! — перебил его Змей, не оборачиваясь. — Все ваши желания остались за забором! Здесь ваш мозг отдохнет от принятия собственных решений и будет слушать лишь голос отца-командира и команды инструкторов.
Николай ничего не ответил на неприкрытую грубость Змея, но Лиса откликнулась на нее вместо него:
— Побереги голосовые связки, Змей. Завтра накомандуешься. Дай человеку адаптироваться к обстановке.
Змей лишь хмыкнул.
Ник молча вылез наружу из салона микроавтобуса и осмотрелся.
В небе начали зажигаться первые звезды. Было прохладно. Николай зябко поежился. Но не от ночной свежести, а потому что понял: это начало решающих перемен в его жизни.
Воронов посмотрел на Лису и натянуто улыбнулся.
— Спасибо, — поблагодарил он.
— Эти слова вы скажете позже — Змею. Он назначен вашим инструктором по физподготовке.
— Ободряет… Куда теперь?
— В казарму, Док, — ответила девушка и усмехнулась. — Там вас ждут другие новобранцы.
— Вы-то меня чему учить будете?
Лиса пожала плечами и пошутила:
— Научу вас готовить сырный суп.
— Серьезно? Не врете? — подыграл Ник.
— Без лапши! А еще проведу с вами лекции по выживанию в климатических условиях Антарктики, а заодно приведу вашу нервную систему в равновесие.
Воронов развел руки в стороны и пожал плечами, выразив полное согласие.
— Может, хватит трепа? — оборвал их Змей. — Нас ждут. И времени в обрез.
— Змей прав, пойдемте, Николай, — согласилась Лиса и взяла Ника под руку.
Змей ухмыльнулся и покачал головой. У него был несколько озадаченный вид.
— А сырный суп у нее и впрямь вкусный, — буркнул он себе под нос. Почесав затылок, сунул руки в карманы куртки и стал подниматься по ступеням вслед за удаляющейся парочкой.
* * *
В помещении, которое действительно чем-то напоминало армейскую казарму, Воронова встретили три человека. Двух он узнал сразу. Это были его коллеги и друзья, внесенные в список, переданный майору Шельге. Павел Дзюба — талантливый инженер, исследователь древних захоронений и исторических памятников архитектуры. С ним Николай познакомился в последней экспедиции и был обязан ему жизнью. И Андрей Ким — кореец по происхождению, друг Ника еще со школьной скамьи и большой знаток криптографии и забытых языков давно исчезнувших цивилизаций. Третий человек, с которым Ник не был знаком, поражал своим ростом, несмотря на то, что находился в кресле-каталке, напоминающем нечто среднее между мотоциклетной коляской и луноходом.
Это кресло-вездеход было поистине чудом технической мысли. По три небольших колеса, охваченных гусеницами из плотной резины, находились с каждого бока; два колеса побольше — сзади. Все на разных уровнях, с индивидуальной подвеской. За спинкой сидения располагался электродвигатель, закрытый стекловолокнистым кожухом, из которого торчали две миниатюрные спутниковые антенны. Великан же обладал густой шевелюрой, завязанной на макушке «хвостиком» и пышной бородой, топорщившейся во все стороны. Николай заметил, что волосы торчали даже из его огромных ушей и ноздрей.
«Не инвалидное кресло, а прямо-таки гоночная машина. Не хватает лобового обтекателя, полос на корпусе и какой-нибудь рекламы по бокам», — подумал Ник, с любопытством рассматривая «луноход».
Друзья-коллеги кинулись к Воронову, обнялись. Посыпались вопросы.
— Я, честно говоря, и не надеялся, что увижу вас здесь, — признался им Николай.
— Разве можно бросать друга в беде? — сказал Дзюба. — Что б ты делал, если бы я не был рядом, когда ты затерялся в лабиринте гробницы, помнишь?
— Да и ваш майор умеет убеждать, — добавил Ким, широко улыбаясь.
«Он такой же мой, как и ваш», — подумал Воронов.
Бородач, имевший некое сходство с Карлом Марксом, двинул вперед хромированный рычажок на подлокотнике, и кресло почти бесшумно приблизилось к Воронову.
— Ну, здравствуйте, Николай, — бодро сказал великан, протягивая руку для рукопожатия.
Дзюба и Ким отошли чуть в сторону.
Ник пожал ему руку и почувствовал, что, несмотря на частичную инвалидность, от этого человека исходит сильная энергия.
— Вы очень похожи на своего деда, — продолжил бородач. — Когда я начинал с ним работать, он был чуть старше тебя, а я тогда был совсем молодым и неопытным мальчишкой, хотя и очень перспективным — это твой дед и сумел разглядеть во мне. Эх, какие были годы! — на какое-то мгновение на его губах застыла улыбка, которая тут же погасла. — Жаль, что я больше никогда не увижу этого человека…
— Вы тот, кого я должен был разыскать? — спросил Ник у незнакомца, ошеломленный догадкой. — Ученый, воссоздавший компас нацистов?
— Да, — ответил тот и выпрямился в кресле, отчего стал еще выше. Сейчас, находясь рядом с низкорослым корейцем Кимом и сухоньким инженером Дзюбой, он почти сравнялся с ними в росте. — Профессор Боголюбский Тимофей Романович собственной персоной. Меня можно не любить, но жаловать — извольте! — Из-под бороды раздался гулкий смех, больше напоминавший камнепад.
— Прошу прощения, товарищи ученые, — прервал их диалог строгий голос Змея, — но уже близится полночь. Завтра в шесть — подъем. Завтра вы станете обычными новобранцами и будете выполнять все мои команды. Так что советую успеть хорошенько отдохнуть. — Он развернулся и собрался уходить. — Отставить разговорчики! Отбой!
Лиса и Змей вышли, закрыв за собой дверь и включив дежурное освещение.
В полумраке люди разошлись к своим койкам (их было ровно четыре) и начали снимать с себя одежду. Заскрипели пружинные матрасы. Кровать профессора Боголюбова стояла рядом. Ник заметил, что профессор не нуждался в посторонней помощи. Благодаря возможностям своего волшебного кресла, которое изменяло наклон в любую сторону, он вполне успешно перекинул свое тело на кровать и тоже стал раздеваться.
— Тимофей Романович… — Ник обратился к профессору и замолчал, как бы подбирая слова, чтобы задать вопрос, на который хотел услышать ответ, но при этом не задеть больное место в душе инвалида. Такт здесь был вполне уместен.
— Что? — На Николая из-под густых бровей смотрели живые глаза, совсем не вязавшиеся с образом инвалида. — Хотите помочь немощному калеке снять одежонку? — Борода профессора снова затряслась от глухого смеха. — Хе-хе! Поверьте, молодой человек, я могу обойтись и без няньки. Памперсы мне менять не нужно, взрослый уже.
— Я не о том. — Нику стало немного не по себе оттого, что Боголюбов словно прочитал его мысли.
— Тогда продолжайте.
Кровать жалобно заскрипела под грузным профессором.
— Почему вы здесь?
— По тем же причинам, что и вы.
— Тимофей Романович, но ведь мы отправляемся в Антарктиду, а это…
— Знаю. Там нет трапов для инвалидных колясок, как возле супермаркетов, и чтобы спускаться по ледяным склонам мне придется изрядно попыхтеть. Вы это хотели сказать?
— Ну, в общем, да. Наша миссия не безопасна даже для вполне здоровых людей. Удивительно, что Шельга согласился на ваше участие в экспедиции.
— Считайте, что старик добровольно сошел с ума. Я поставил условие майору, и он его принял. С меня — компас и доставка людей к месту назначения, с него — разрешение на мое зачисление в команду. К тому же, он сказал, что с моим недугом я не доставлю особых хлопот, и пообещал меня ознакомить с какой-то новой технической разработкой военных, способной обеспечить меня новыми ногами.
— А что это за техника, он вам говорил?
Профессор протяжно и громко зевнул.
— Давайте спать, Николай. Утро вечера мудренее. Завтра все узнаем.
Через три минуты профессор начал издавать посапывающий храп — и ночь (для тех, кто находился в комнате) превратилась в борьбу с бессонницей.
* * *
— Подъем! — взревел голос Змея.
Ник открыл глаза и вскочил с койки.
— Какого хрена… — простонал Дзюба, морщась от резавшего глаза света.
Ким молча встал, подошел к профессору и растолкал. Сиплый храп, одолевавший всю ночь всех остальных новобранцев, оборвался. Боголюбов приподнялся на локтях и заморгал глазами.
— Подъем! — повторил команду громоподобным голосом Змей. — Даю пятнадцать минут на то, чтоб привести в порядок свои кишечники и внешний вид! Построение в коридоре. Выполнять!
То утро выдалось нелегким. После того как новобранцы умылись, сходили в туалет и с трудом надели непривычные армейские камуфляжи и ботинки, их ждала убийственная зарядка, после которой даже вкусный завтрак не лез в горло. Каждый из участников утренней пробежки почувствовал себя в шкуре загнанной лошади и в глубине души надеялся, что в следующий раз нагрузка будет легче. Но вскоре новобранцы убедились, что то была лишь легкая разминка, а более суровые испытания их ждали впереди.
