Евгений Горский - Некто Рвинский
– Видишь?
– Да, – тихо шепчет он. – Похож на меня. Какой-то он испуганный, – мужчина с любопытством вглядывается в отражение, находя знакомые черты.
– Он тебя тоже в первый раз видит, – перехожу я на шёпот. – Познакомься с ним.
– Привет! – кивает мужчина, и отражение добросовестно повторяет.
– Я ничего не слышу, – удивлённо смотрит он на меня.
– Так это же зазеркалье, потусторонний мир, – развожу я руками. – Привыкай.
Мужчина пристально вглядывается с жадным интересом.
– Неужели это я?
Он машет рукой, и отражение идеально копирует его жесты. Мужчина довольно улыбается и, похоже, в голове у него уже зреют планы.
– А как можно отличить двойника от обычного отражения?
– Никак, – пожимаю я плечами. – Ведь это же твой двойник.
Мужчина озадаченно смотрит на меня.
– Действительно. А когда он здесь появится?
– Я сделал всё, что мог, – пожимаю я плечами. – Теперь вы знакомы, поэтому всё может быть.
– Спасибо, Дима! – мужчина долго трясёт мне руку. – Ты изменился в лучшую сторону.
Он провожает меня до выхода и понимающе ухмыляется, когда я снова одеваю маску.
Я тороплюсь к месту, где можно покинуть этот лабиринт, но, видимо, время ещё не пришло.
На плечо легла чья-то рука. Неохотно остановившись, я медленно оборачиваюсь, и взгляд устремляется в конец коридора – передо мной никого нет. Я пожимаю плечами и спокойно следую своим курсом дальше, однако не успеваю сделать и двух шагов, как история повторяется.
Теперь рука легла на другое плечо. Резко поворачиваюсь и опять встречаюсь с пустотой. В голове моментально появились странные мысли, наполненные мистическими идеями о блуждающих душах бывших жителей дома, загадочных сущностях из других миров, и всех прочих привидений.
Блуждающий взгляд падает вниз и упирается в чьё-то лицо. Мужчина сидел на корточках, а его голова находилась на уровне живота. Не отрывая от меня глаз, он отходит гусиным шагом и медленно встаёт.
– Привет, Дима! – слышу я низкий голос моложавого господина в костюме. – Когда деньги вернёшь?
– Завтра, – бодро обещаю я, потянувшись почесать шею.
Господин быстро нагибается и поднимает руки, словно пытаясь защититься. Осторожно наблюдая за мной, он старается держаться в некотором отдалении.
– Ты это вчера говорил, – недовольно бубнит он.
– Значит, послезавтра, – пожимаю я плечами.
– Я это уже вторую неделю слышу. Деньги где?
– Вообще, обычно в банке.
Господин недоумённо смотрит на меня.
– Так пойди и возьми.
– Кто же их даст? – опять чешу я шею, и господин моментально принимает защитную позу.
– Дима, когда деньги отдашь? – грустно бубнит он снова.
– Зайди через десять минут, – нехотя соглашаюсь я, показывая на знакомую дверь, где я так удачно сменил гардероб. – Можешь прямо без стука.
Господин недоверчиво смотрит мне вслед, пока я торопливо удаляюсь по коридору.
– Дима, ну смотри, – слышу позади. – Я приду не один.
Как говорил капитан, пришло время менять дислокацию. Вот и проём в стене, послуживший мне проводником сюда. Заглядываю внутрь и снова сталкиваюсь с непроглядной тьмой.
Если у меня и были какие-то сомнения в необходимости возвращения прежним путём, то они моментально пропали, когда я слышу поблизости женский голос.
– Вы не видели Диму?
Эти простые слова мгновенно увеличили личное мужество многократно, и я решительно шагаю вперёд, не испытывая больше страха перед неизвестным. Светлеющий позади проём быстро пропадает, и я бреду в полной тьме, спотыкаясь о неведомые препятствия. Тут легко потерять ориентацию, непонятно, где право, лево, вперёд, назад.
Ты передвигаешься, но движение носит абстрактный характер, если нет объектов относительно, которых это можно зафиксировать. Оно субъективно и зависит от личных переживаний, которые легко могут быть утрачены.
А вообще, зачем самому двигаться, пускай этим занимаются объекты. И тогда, я буду находиться в движении, стоя на месте.
Некто, известный самому себе под названием Андрей Рвинский, пребывал в неизвестном, лениво передвигая ногами. Или можно сказать, что ноги двигались у неподвижного Рвинского.
Что может произойти с точкой отсчёта в отсутствии системы координат? Да всё, что угодно!
Нога наткнулась на нечто мягкое и упругое, и, потеряв равновесие, я стремительно повалился вперёд с вытянутыми руками.
– Интересно, что это было? – подумал я, пока летел в никуда.
Посадка оказалось жёсткой, но не смертельной. Я упал на колени, смягчив падение локтями и частично собственным лбом. Не могу сказать, что это доставило мне удовольствие, однако я не отказался бы отдохнуть.
Рядом послышалось чьё-то кряхтение, и знакомый голос Виктора произнёс.
– Рад вас видеть, Андрей Георгиевич.
– Я тоже, – говорю в темноту. – Что с вами?
– Заблудился. Вы пропали, и я пошёл вас искать.
– Да-а, чтобы найти, нужно сначала потерять, – задумчиво говорю я.
– У вас философское мышление, Андрей Георгиевич.
Я легкомысленно машу невидимой рукой, хотя в душе отчасти согласен с этим утверждением.
– Я не сильно вас задел?
– Нет, – снова кряхтит Виктор. – Вы не первый, но будем надеяться последний.
– Были уже прецеденты?
– Да, кто-то меня неплохо зацепил.
– Эй! – громко восклицаю я в темноту, и гулкое эхо постепенно затихает вдали.
– А может, это были вы? – говорит Виктор. – Блуждающий во мраке.
– Вряд ли, хотя всё может быть, – обнадёжил я его. – Возможно, я просто не обратил внимание.
– Действительно, это было сложно заметить.
В голосе Виктора звучат иронические нотки, и я чувствую, как он усмехается в темноте.
– А вы уверенны, что сейчас разговариваете со мной? – неожиданно задаёт он вопрос.
– Голос то ваш.
– Его можно подделать.
Я задумываюсь на пару минут.
– То есть, вы мне верите, что я это я, – говорит Виктор в ответ на моё молчание. – И правильно делаете, так, как это единственное, что можно сказать о себе.
Мне нечего возразить и я продолжаю многозначительно молчать, созерцая собственное присутствие.
– Тогда вы должны быть безымянным, – приходит мне в голову новая мысль, вызванная внутренней интроспекцией.
– А я им и был, пока не получил идентифицирующее имя и воспитание, соответствующее социальным потребностям нашего времени.
– И кто же вы, теперь? – интересуюсь я. – Человек, знающий, что он не тот за кого себя выдаёт?
– Да вроде того, – громко чихает Виктор. – А что вас смущает?
– Ничего.
Я слышу возню, и, затем, что-то твёрдое бьёт меня по рёбрам.
– А-а, вот вы где, – раздаётся рядом голос Виктора. – Отдохнули?
– Э-э, – невразумительно мычу я в ответ. – Вы полагаете, пора идти?
Снова чувствительный тычок, теперь уже в область пониже спины.
– Это опять вы? – удивляется Виктор. – Думаю, что пора.
Я бы, конечно, ещё полежал, но приходится подниматься. Мы бредём, спотыкаясь во тьме. Куда идти непонятно, поэтому просто двигаемся с надеждой выбраться отсюда. Периодически Виктор отдаляется и, тогда, приходится устраивать перекличку, как в лесу.
Помещение большое, и у меня появляется подозрение, что мы кружимся на месте. Неожиданно, я замечаю впереди пятно света, сразу доносится весёлая музыка, непонятные выкрики и грохот хлопушек.
– Похоже на точку входа, – говорит Виктор и, теперь я отчётливо вижу характерные особенности человеческой фигуры на стене.
– В одну реку нельзя войти дважды, – добавляет он, и в этом я с ним полностью согласен. Нам нет смысла возвращаться обратно.
Сейчас у нас появился ориентир, по отношению, к которому мы двигаемся под прямым углом, рассчитывая на счастливый случай. Внезапно мои руки нащупали твёрдую поверхность.
– А вот и стена, – с оптимизмом сообщаю я.
Виктор с облегчением прислонился к ней спиной, и я едва успел заметить мелькнувшие руки, когда он повалился назад в открывшуюся дверь.
– Повезло, – подумал я, неторопливо следуя за ним. – Случайно наткнулись.
Мы оказались в большой комнате, посреди, которой за длинным столом шла карточная игра. Стены были в синем бархате, висели написанные маслом картины в золочёных рамках, а под потолком сияла серебром мощная люстра. Бросив карты на зелёное сукно, участники вскочили со своих мест и с тревогой смотрели на нас.
Виктор неохотно поднялся с пола, отряхиваясь от пыли, и я с удивлением заметил на нём незнакомую одежду. Непонятного покроя сюртук с тёмной рубашкой, узкие штаны, заправленные в высокие сапоги, и улыбающаяся маска коварного гнома создавали новый, весьма оригинальный имидж.
– Добрый день, господа! – невозмутимо сказал Виктор. – Простите, что пришлось вас потревожить.
– Ах! – воскликнула платиновая блондинка в длинном вечернем платье и, картинно взмахнув руками, повалилась в обмороке на стул.
