Вадим Денисов - Спасатель
— Там большой носовой гермоотсек?
— Большой, двухсекционный, просто так не утонет, но там капитан дурак, утопит и пластиковый мяч, я его два раза вытаскивала, — охотно пояснила Zicke, — мальчики, ещё кофейку, или ну вас к чёрту, и я могу вздремнуть?
И охота ведь ей задираться… что за характер. Впрочем, мы уже настолько привыкли к её манерам, что негатив в душе не всплывает, порой даже нравится эта ершистость.
— Проваливай! — шкипер милостиво махнул рукой. — Ноги помой, у меня простыни чистые.
Отсек мощный, значит, двигатель лодку на дно не утянет. Но лучше подстраховаться, и бить на отмели. Что им останется делать? Прыгать в воду и намахивать саженками к берегу, пока задницы целые. А что я могу сделать, дабы сохранить их оружие, позицию не просто важную, а остродефицитную? Похоже, ничего, часть стволов неизбежно тонет, пулемёт уж точно. Если мелко, можно будет понырять. Ага, мы ныряем, а они с берега оставшимися стволами лупят из кустов по "ихтиандрам"… Ну, отогнать их "солотурном", и от меня, в том числе. И пожечь весь судовой запас патронов. У меня, конечно, винтовочные "маузеровские" имеются, но лишь в количестве, достаточном для карабина, 500 патронов, на внезапно возникший пулемёт я никак не рассчитывал, тощенький Боливар двоих не выдержит. Надо добывать. А ещё неизвестно, удастся ли прикупить такие в Шанхае.
Не годится.
Риск нам не нужен, я буду действовать так, чтобы никого даже не царапнуло. Вас там к пострелушкам готовили? Не дождётесь, надо было готовиться к встрече с коварным северным охотником. Страшное русское оружие, недаром эту "дуру" "Тунгуской" назвали.
Решено, на берег не высаживаюсь, стреляю с борта. Остановившегося! Точно! Я ещё раз посмотрел на водную гладь. Заглушить. "Клевер" развернёт лагом, и во вполне стабильном состоянии потащит течением.
— Дорогой, мне кажется, ты слишком сложен, — заметила Ленни, оказывается, никуда и не уходила. О чём она? Я что, вслух рассуждал?
— Будь проще, два точных выстрела, и нет проблем!
Наши женщины и дети — символ мира на планете.
— Да какого лешего сразу валить? — по-русски взбеленился я, но партнёры вполне меня поняли.
— Я, пожалуй, поддержу Тео, — Ули аккуратно затушил сигарету в металлической пепельнице с логотипом "Клевера", изящная, аж подрезать хочется. — Зачем нам лишние убийства в самом начале пути?
— Порой от вашей наивности хочется удавиться, — Zicke действительно не понимает, чего я тяну кота за яйца и изобретаю сложности. — Чувак, ты спокойно, как терминатор, завалил кучу народу в Плохом Лесу, и даже не закашлялся! Что произошло? Тебе явилась тень матушки Терезы?
— Это совсем другое дело! Там были враги, бандиты, напавшие на патруль.
— А на скале?
— Видит бог, это была чистая самооборона! — я разозлился. Что она меня прессует?
— Ха! Ты со своим Русским Богом уже обо всём договорился, — усмехнулась вредина.
— И всё же парень прав, — рассудительно заметил шкипер. — Оставлять за спиной трупы… это не лучшая стратегия.
Ленни вскочила, сверкая глазами.
— Комформисты! Проклятье, какие же вы рабы!
Полный отжиг, знаю уже это заскок, пока лучше не лезть под руку, даже Маурер отодвинулся.
— Что в старом мире, что в новом! Трусливые трясущиеся марионетки! Вы что, не понимаете, в чём дело? Действительно, не понимаете?
Девка бахнула по столу белым блюдцем — штанга, небъющаяся!
От такой засады Ленни, вместо справедливо ожидаемого полного сноса башни, вдруг несколько успокоилась и изволила, в конце концов, пояснить всплеск эмоций — в длинном эмоциональном монологе:
— Всё дело в вашем рабском отношении к Власти. Вы готовы без суда и следствия убивать бандитов единоличным решением, по одному только импульсивному подозрению, но люди официальные, на должности, представители Власти для вас — табу! Даже если они только что стреляли по вам из самой настоящей пушки, без всяких причин и оснований. А как же, это же Власть! Они неприкосновенны, ведь Власть жестоко накажет, отомстит. Вас так воспитали — и не родители, а та же самая Власть, стреляющая по вам здесь и сейчас. В вашем убогом представлении такого просто не может быть, поэтому любимое слово у таких, как вы — "недоразумение". "Это какое-то недоразумение! — кричите вы. — Это ошибка, нужно разобраться!" Они уже загнали один мир в тупик, загонят и этот. Они и здесь насалят точно те же порядки, те же практики и принципы. Да ещё и поднимут из гробов старые, вроде концлагерей и тотального контроля за каждым шагом подданного…
— Ленни, деточка, присядь, мы тебя поняли, — вымученно улыбнулся Маурер и нервно дёрнул плечами. — В чём-то ты права, но сейчас не время для таких дискуссий.
— А когда оно настанет, это время? Когда вы проснётесь! — с нервным задором крикнула сильфида с зарождающимися на глазах слезами. — Этого время у вас нет никогда. Его нет, когда воротилы собираются в Давосе, нет на выборах и после, нет на митингах и акциях зелёных. Это кажется, что нас много, а это просто картинка в телевизоре. Нас единицы! Все остальные сидят в своих шале и боятся высунуть пятку за дверь маленькой страны, предпочитая завернуться в кокон и спокойно одобрять гуманитарную помощь косоварам, которых в Швейцарии уже толпы!
Ох, и каша у неё в голове.
И всё же… Хоть не обозначая и не акцентируя по-настоящему весомое подлежащее, а не туфту про зелёных и прочих, Ленни права в устремлении: в этом Новом Мире (а по-моему, так и вообще никогда) нельзя применять, как инструмент, привычную большинству бинарную логику. Ибо дьявол кроется в деталях, но это не учитывается. Хотя, как я заметил, в этой реальности собрались, в основном, люди житейски опытные и жизнью-то поученые… Ярких идиотов и бездельников не видно. Но все свои выводы сделали много дней назад, и поступать в ситуации, подобной описанной, намерены, исходя из своей интуиции, что есть не какое-то там Прозрение от Яхве, а просто опыт, помноженный на знание, работающие фоново. А опыт говорит большинству — не лезь в пекло.
И спорить, по большому счёту, уже не о чем.
Для простого обывателя даже моделирование с деталировками излишне, настолько всё прозрачно житейски не выключенному человеку. Он отлично всё знает. Он просто занимается аутотренингом. "Ужасный Заговор хоть и встречается в нашей жизни, но статистически пренебрежим" — так говорит обыватель, так и будет говорить, даже если явная сегрегация и концлагеря под боком рвут эту наивную конформистскую теорию на китайские жалюзи.
Только это не мой случай, тут она опять промахнулась.
— А теперь возьми всё, что ты тут сказала, и выкини в урну, — спокойно посоветовал я. — Это у вас там Власть действует изящно, поддавливая, когда надо, пусть даже и так, что вы порой ничего и сделать не можете. А у нас, в России, всё происходит грубей и резче — дали тебе пинка, и полетел! Медленно летишь, догонят и добавят. По пиетету к Власти ты, дорогая моя, ошиблась адресом, обращаясь к русскому. Мы поколениями стоим с Властью стенка на стенку. Да ты и близко не знаешь, что такое произвол и что такое издевательство над людьми! Кого ты учить собралась? И причина моего нежелания валить гвардейцев вовсе не в этом! Всё проще и умнее — удрав из городов, я перевоспитался Тайгой и Тундрой. Убиваю только тогда, когда это действительно необходимо. Понятно? Нихера тебе не понятно. Вот и мечтаешь о революциях, а мы этим давно наелись. Наубивались!
Половину по-русски проорал. Или даже больше? Впрочем, они, так же, как и я, неизбежно впитывают новые языковые среды, в новом мире без этого никак, может, что и вкурили.
— Всё, товарищ Ленни Кальми-Ре. Революционный шалман закончен, неси горячий кофе, нам надо думать, принимать решение.
— И коньяк захвати из кладовой, — обречённо добавил шкипер. Дождался, пока вдруг ставшая послушной овечкой Zicke выйдет из кают-компании, посмотрел на меня, постучав себе по лбу указательным пальцем. — Ребёнка ей родить надо бы. Сразу всё в мозгах поправится. Не туда энергию направляет девчонка.
— Ули, я тебя умоляю…
Не успели мы с капитаном перевести дух в спасительной тишине, как сильфида появилась снова. Опять в белом передничке, спокойная, и даже глаза почти без красноты. Водрузив поднос на стол, услужливо поставила чашечки с растворимым кофе, стопочки, а на центр — початую хрустальную бутылку "Хеннесси-Эллипс", что покрепче градусом, и тарелочку с конфетами. Вот такая обывательская жизнь у селектов. А вы говорите, бунтовать, не подчинятся… Лини поправила салфетки на столе, по очереди чмокнула нас с Маурером в щёку и спокойно села рядом.
— Извините меня, мальчики… Давайте о деле, — она повернулась ко мне и пообещала. — А с тобой мы окончательно ночью помиримся.
Медленно покачав головой, шкипер задумчиво сказал:
— Прямо и не знаю, Тео… Завидовать тебе или сочувствовать?
