Вячеслав Шалыгин - Грозовой фронт
Сухов связал пленнику руки за спиной, сунул за пояс его «Страйк», ухватил Апостола за шиворот, вытащил из-за конторки и волоком доставил к бетонному постаменту в центре зала.
— Когда-то давно, не помню при каком царе или царице, сволокли всех воров да разбойников в одну большую яму и закопали, — сказал Сухов и подмигнул высунувшейся из укрытия Ольге. — Так и появилось слово «сволочи».
— Ты его убил?
— И зачем тогда связал? — Сухов зарядил и бросил трофейный «Страйк» Ольге. — Держи его на мушке.
Сухов вернулся за конторку, закинул «Шторм» за спину и ухватился за ручки заветного керамического ящика «под дерево». Притащив ящик с фугасом в центр зала, Сухов водрузил его на постамент и принялся осматривать.
— Что ты им любуешься?
— Изучаю на предмет мин-ловушек. Вроде бы чисто. Рискнём?
— Стой! — вдруг прохрипел из партера Апостол.
Ольга тут же направила на него пистолет и вопросительно взглянула на Сухова.
— Стрелять?
— Не надо, — Сухов поднял руку. — Спрячь вообще. Предохранитель слева, до щелчка вверх. Вот так… Апостол, что ты сказал?
— Не открывай, — Апостол попытался сесть, но у него не вышло. Видимо, ещё не отошёл от нокаута. Да и непросто ему сесть — со связанными за спиной руками. — Там защита… баллон с газом. Всем хватит.
— Конкретизируй, — потребовал Сухов. — Где баллон, как отключить защиту?
— Баллон встроен в подложку. Замки надо открыть… левый, правый, потом закрыть и снова открыть, но наоборот, правый, левый. Должно щёлкнуть. Потом закрывай и открывай сразу оба замка. Щёлкнет дважды. После можно открывать ящик.
— Вчера ларчик проще открывался, — Сухов произвёл все манипуляции и открыл ящик. Фугас лежал на месте. Таймер бомбы не работал. Вместо цифр и пиктограмм на экранчике высвечивались два успокаивающих слова: «Режим ожидания». — А позавчера ящичек оказался и вовсе открытым, когда мы его взяли.
— Он всегда так открывался, только баллон я вчера сам отключил. Хотел кое-что в программе изменить, а тут твой полковник, как чёртик из шкатулки… Так мне зарядил с ноги, что я на минуту вообще вырубился.
— Вы так говорите… — вмешалась Ольга. — Странно. Будто бы давно знакомы, хоть и враги.
Апостол всё-таки сумел сесть, помотал головой и усмехнулся.
— Вы, сударыня, хотя бы примерно понимаете, что происходит?
— Понимаем, Апостол, — вместо Ольги ответил Сухов, закрывая ящик и щелкая замками. — Лично я, если не брать в расчёт жизнь на Большой земле, в третий раз на этом свете живу.
— А я в тридцать третий, — вставила Ольга. — Затрахалась, если честно.
— И всё помните? — удивлённо спросил Апостол. — Фактор влияния господина военного на события в ловушке я давно учёл. А вас, сударыня, в свои расчёты я не включал. Вы тоже понимаете, что мы в ловушке? Вы помните все проведённые здесь дни?
— А ты нет?
— Я-то всё понимаю и помню, но другие не в курсе. Вы двое, получается… вроде меня, казачки засланные, а не местные… фантомы.
— Выходит, что так, — сказал Сухов. — То есть теперь ты не станешь спорить, что мы в «петле»? Или в ловушке?
— Называй, как хочешь, — Апостол пожал плечами. — У Спилберга в коллекции имелся фильм «День сурка», старый, плоский, я на досуге смотрел. Очень похоже.
— Твой боец был фанатом старого кино, поэтому вы его Спилбергом прозвали?
— В точку, — ответил Апостол нормальным тоном, без единой нотки враждебности. — Ты молодец, военный. Позавчера я решил, что тебе просто везёт. Туча, иглы ледяные, град… Всё за тебя. А вчера ты лихо выкрутился за счёт военных… и всё той же тучи, будь она неладна. Правда, после вы все крупно облажались, согласись. Но теперь я вижу, что ты всё-таки не промах. Как тебя кличут?
— Никак. Я ведь военный, а не сталкер.
— Ну, звание какое? Лейтенант?
— Как определил?
— Так ведь я тоже не первый день в Зоне, — Апостол расплылся в подобии дружеской улыбки. — Чего нам делить, лейтенант? В этой «петле», сам знаешь, что ни делай, начнёшь с нуля. Так что ты расслабься, лучше поговорим. И с вами, сударыня, тоже поговорим, если не возражаете.
— Возражаю, — ответила Ольга, присаживаясь на постамент рядом с ящиком. — Лично мне говорить с тобой не о чём.
— Ну, как же! — Апостол усмехнулся. — А о ключе? О кристалле вашем расчудесном.
— Эта тема не обсуждается, — Ольга насупилась.
— Неужели? А я думал, что…
— А ты не думай! — Сухов строго взглянул на Апостола. — Сказано тебе, тема не обсуждается.
— Тогда и все прочие разговоры не имеют смысла, — Апостол вздохнул с фальшивым огорчением. — Посидим, помолчим.
— Отставить, — по-прежнему строго сказал Павел. — Обсуждения отменяются, но на вопросы ты ответишь. Давно ты в «петле»?
— Давно, — лидер «СД» опять вздохнул. — Уже со счету сбился, сколько дней. Хотя, чтобы с ума не сойти, календарь мысленно отрываю. Сегодня должно быть… пятое ноября пятьдесят восьмого. Верно? Я здесь с тринадцатого июня… сколько получается дней?
— И каждый день одно и то же?
— В некотором смысле, да.
— Каждый день прилетает инспектор, и ты обещаешь устроить день «Д» в ближайшую неделю… — слегка нараспев заговорил Павел, а Апостол, будто бы в такт словам Сухова принялся кивать. — Потом ты гонишься за мной до блокпоста, уничтожаешь вместе с чистильщиками, возвращаешься в город, переносишь фугас из этого бункера в другой и…
— И всё, — Апостол усмехнулся. — Утром всё сначала. Только одно уточнение: за тобой я гоняюсь лишь третий день, и эти три дня перевернули здешний мир кверху тормашками. Десятки раз мы ловили «залётных», как твоего брата называли мои бойцы. Всё шло почти как ты сказал: или до блокпоста гнали, или «залётного» чуть раньше у нас биомехи перехватывали. Хотя некоторых прямо на стадионе догоняли. Бойцам моим каждый раз всё в новинку было, а мне осточертело, не представляешь как! Но куда деваться? Или мы «залётного» кладём, или он нас всех красным сдаёт, которые на «вертушках» прилетают… ну, ты в курсе. И почему-то твои приятели военные всё время норовят расстрелять на месте! Неприятная процедура. В общем, хочешь не хочешь, а приходилось тянуть эту затёртую лямку. И вдруг появился ты. Я сразу учуял, что ты не простой «залётный», с сюрпризом.
— Поэтому ты и начал обратный отсчёт до дня «Д»? Вроде как загадал: если начались какие-то перемены, то за три дня, возможно, найдётся и решение проблемы, так?
— Вроде того, — Апостол кивнул. — Нет, в первый твой день я ничего такого не планировал. Трое суток до дня «Д» это был мой стандартный ультиматум инспектору. Но вчера я рискнул сократить время ожидания. А сегодня убедился, что верную ставку сделал. Пока не знаю точно, какая у тебя миссия, но одно мне ясно — грядут перемены! И не позже чем через сутки! Ты сам-то в курсе, зачем сюда явился?
— Вопросы задаю я, — Сухов чуть опустил ствол. — А до Барьера вы никого не гнали?
— До Барьера? Ты ещё не догадался, что ли?
— Отвечай на вопрос! — Павел снова приподнял «Шторм», целясь Апостолу в лоб.
— Ой, боюсь, — равнодушно произнес Апостол и отвернулся. — Как я уже сказал, умирать — это противно. Не люблю. Но завтра всё равно ведь воскресну. Так что ты не пыжься, лейтенант. Настоящего допроса не получится.
Сухов вдруг тоже присел, опираясь на «Шторм», как на обычную палку, и сменил тон.
— Как отсюда выбраться, Апостол?
— Без ключа никак, — лидер «СД» взглядом указал на Ольгу. — Слышь, лейтенант, развяжи, а? Клянусь, что буду смирным. Да и куда мне против двух стволов дёргаться? Особенно таких… Насчёт дамочки не знаю, но ты хороший боец. Никогда ещё не видел, чтоб так «маятник качали». Я ведь почти в упор стрелял, десять пуль выпустил, а у тебя ни царапины. Короче, признаю полное поражение. Как это ни противно.
— Ладно, — Сухов подошёл и присел за спиной у Апостола.
— Я не стала бы, — проронила Ольга. — Глаза у него сухие, врёт он. Ничего он не признал.
— Это не страшно, — сказал Сухов, развязывая пленному руки. — Если врёт, получит за враньё, что положено. Разберёмся.
Павел вернулся на прежнюю позицию, в трех шагах перед Апостолом, и вновь присел на корточки. Апостол размял запястья, затем пошарил в нагрудном кармане, достал плоскую керамическую фляжку, отвинтил крышечку, сделал глоток, посидел несколько секунд не дыша, затем шумно выдохнул, скривился и протянул ёмкость Сухову.
— Технарь, — сипло сказал Апостол. — Но жить будешь.
— Спасибо, — Сухов снял с пояса флягу с водой, сделал глоток технического спирта, задержал дыхание, дождался, когда во рту потеплеет, запил глотком воды и только после «занюхал» рукавом.
Апостол одобрительно кивнул и изобразил на лице, что проникся к Сухову окончательно. Павел протянул фляжку Ольге. К удивлению обоих мужчин, она взяла ёмкость и тоже отхлебнула. А после не только отказалась от воды, но даже не поморщилась. Лишь провела пальцем по губам, будто бы утирая давно испарившуюся жидкость. На Сухова поведение Ольги в очередной раз произвело впечатление, а вот в глазах у Апостола не отразилось ничего. Не мог простить ей вчерашнего жестокого удара по мужскому самосознанию? Или она ему просто не нравилась? Непонятно. Ольга вернула фляжку Сухову, а тот отдал её Апостолу, который с едва заметным сожалением взвесил сосуд в руке и спрятал в карман.
