Юрий Арис - Первая Стая (СИ)
Я смотрел, как он опускается на дно, без злорадства, но и без сочувствия. Он проиграл, потому что был глуп, потому что начал битву, в которой заведомо не мог победить. Каждое животное на уровне инстинктов знает, когда бежать, а когда драться. Этот хоть и знал, а на инстинкты наплевал. Думал запугать меня своей решимостью? Наивно.
Я ведь тоже животное.
Легким поворотом хвоста я направил себя к поверхности. Там уже стемнело, и на секунду я замер в восхищении. Мне казалось, что океан — это самое прекрасное на свете. Оказалось, что нет.
Звездное небо я видел редко, а такое — никогда. Надо мной не скромно мерцали едва видные точечки, а горели огненные глаза, бесконечно далекие, но все равно завораживающие. Луны не было, но от этого не становилось темнее, потому что звезды в луне не нуждались.
Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Как тряпка, честное слово! Убить крокодила, а потом любоваться звездами — это уж слишком. Наверное, я получил по голове сильнее, чем предполагал.
Я мягко, чтобы не поднимать волн, поплыл к острову, где ждала меня Лита. Оставаться здесь было слишком рискованно: кровь привлечет хищников, возможно, других крокодилов. И вот тогда мне придется убивать тех, кто этого не заслуживает.
На пляже горел огонь: местные разожгли костры и радостно скакали вокруг них. До сих пор не могу поверить, что это доминирующий на планете вид.
Я сильно сомневался, что Лита решит присоединиться к местным гуляньям, и не только потому, что еще слишком слаба. Так что я не остался в отдалении от острова, а поплыл к другой его части. Песчаного пляжа тут не было, начинались отвесные, покрытые растительностью берега.
На одном из них я и увидел Литу. Она сидела на чем-то вроде деревянного помоста над водой; рядом с ней стояла глубокая миска. По обеим сторонам помоста горели факелы, так что я видел, что она одна, но все равно решил подстраховаться.
Я осторожно шлепнул хвостом по воде.
На ее лице на мгновение мелькнула радость — настоящая, такая, которую нельзя изобразить. Однако Лита быстро взяла себя в руки, и потом я даже не был уверен, что мне не померещилось. Может, я уже заразился от людей привычкой выдавать желаемое за действительное!
— Можешь показаться! — позволила моя смотрительница. — Здесь давно никого нет!
Я осторожно, чтобы не забрызгать ее белое платье, поднялся на помост и полюбопытствовал:
— А кто был?
— Да много кто. Местные фактически экскурсии тут устроили, так им хотелось посмотреть на «белую леди». Потом еще Стивен долго не уходил. Да оно и понятно, он тут уже год один торчит, хочется узнать, как там цивилизация. Я бы с ним поболтала, да за тебя, дурилка, пришлось волноваться.
— А чего за меня волноваться? — я попытался изобразить на лице полное недоумение, для убедительности даже снял броню.
Не сработало.
— Кароль, я тебя прекрасно знаю. Если ты не появляешься так долго, значит, чем-то занялся. А чем-то хорошим ты не занимаешься никогда.
— Спасибо!
— Пожалуйста. Что ты уже натворил?
Отпираться не было смысла: даже без улик, она по одним только моим глазам может вычислить, что я думаю. Понятия не имею, как она это делает, но способность настораживающая. Так что, чтобы скрыть большее зло, я решил признаться в меньшем:
— Я убил крокодила.
Она не разозлилась и не стала вопить, что я ее совсем не слушаю и что так вести себя нельзя. Кажется, она вообще не восприняла мои действия как нарушение дисциплины, только спросила:
— Зачем?
— Он сам на меня напал.
— Ты не ранен?
— Нет, вопреки его стараниям.
— Тогда ладно. Не рискуй без необходимости.
Да уж… когда драка с чемоданом-переростком станет для меня риском, я себе лично хвост отгрызу!
Лита подвинула мне миску, наполненную мелкими рыбешками:
— Поешь, ты голодный. Не беспокойся, они жареные.
Она знала, что сырую рыбу я не ем. И не из-за какого-то чувства родства: рыбьего во мне еще меньше, чем человеческого. Просто есть что-либо сырым, с кишками и их содержимым… Пакость. Я все-таки не настолько животное.
Рыбки были мелкими и хорошо прожаренными, такая роскошь мне достается редко: на базе считают, что я просто обожаю вареную плесень и подгнившие комочки жира. И если раньше моя еда была безовкусной, то теперь, с приходом новых поваров, она стала лучшим рвотным средством.
Лита как-то попробовала, что дают мне, долго отплевывалась, но в итоге начала тайком подкармливать меня нормальной едой.
Я ел, моя смотрительница молчала, мы оба смотрели на звезды. Это был тот редкий тип молчания, который не хочется нарушать, потому что интересней его ничего нет.
А потом этот момент прошел, и я поинтересовался:
— Где ты живешь?
— В одном из домиков, в самом центре деревни. Мне сказали, там безопасней.
— Слишком далеко от моря, — возразил я. Подразумевалось «Слишком далеко от меня».
— В море крокодилы.
— На одного меньше.
— Это было легко для тебя?
— Да.
— Я так и думала.
Теперь я полностью понимал, почему Лита попросила это задание. Было в нем что-то необычное, успокаивающее. Будто это и не задание, а отдых, правда, с огромными крокодилами в качестве соседей.
— Когда ты будешь говорить с шаманом? — поинтересовался я.
— Он прибудет завтра утром, сюда, на этот помост, так что будь готов.
Разумный выбор: дно здесь глубокое, а этим здоровенным дубинам нужна глубина. Правда, тут им будет тяжеловато выбраться на берег. Впрочем, если шаман не собирался убивать людей, а только хотел припугнуть их, это было не худшим вариантом.
— Мне завтра не вмешиваться?
— Нет. Я ведь говорила: сначала переговоры.
Переговоры, которые ни к чему не приведут. Она попросту тратит время; я не мог ее в этом винить, потому что понимал причины. Тут нет ни Первой Стаи, ни других проблем. А как только мы вернемся, начнутся задания похуже.
Я поставил пустую миску на доски. Лита, заметив это, собиралась встать и уйти, но мне этого не хотелось, равно как и не хотелось просить ее остаться. Ну почему ей именно сейчас понадобилось вскакивать? К костру потянуло, на пляски?
До прямой просьбы я не опустился, так, намекнул:
— Еще ведь не очень поздно…
Она окинула меня долгим взглядом, усмехнулась и села на место, не говоря ни слова. Блин, уж лучше б я попросил, менее унизительно было бы! А так… кто ее знает, что она подумала? Навоображает еще себе неизвестно что! Еще решит, что она нужна мне, а она ведь не нужна.
Можно было бы гордо уйти под воду, стукнув по волнам хвостом на прощанье, пусть знает свое место! Но я остался. Хотя зачем? За весь вечер мы не произнесли ни одного слова, но это молчание, будь оно проклято, опять не было тяжелым!
* * *В береговой линии можно было найти небольшие пещеры — скорее, не пещеры, а просто углубления, незначительные, в принципе. Но для временного укрытия они подходили. С берега их не видно из-за густой растительности, ну а под водой возле них слишком мелко для крокодилов. Если не буду дергаться, они не полезут.
А дергаться я не буду — Лита запретила мне это уже тридцать восемь раз, я даже считал. Последний раз состоялся сегодня, во время утреннего кормления. Интересно, я в ее представлении забывчивый или просто тупой?
Сама Лита появилась на помосте ближе к полудню — из своего укрытия я хорошо видел ее. На ней было небесно-голубое платье, на котором резким контрастом выделялись ее черные волосы, и платок на шее того же цвета. Все еще платок на шее…
Ее сопровождал тот американец, Стивен. На вид ему было лет тридцать, высокий, одутловатый, с изрытым оспинами красным лицом. А ведь за год здесь мог бы и загореть! Его редкие волосы были заплетены в мелкие косички, что меня изрядно насмешило: раньше косички я видел только у человеческих детей. Причем девочек.
Пришли с ними и жители этого острова. Лита сказала, что отношения с соседями у них напряженные. Ну ясно, когда соседи разводят семиметровых крокодилов, да еще выгуливают без намордника, так и хочется им пакость сделать.
Нет, а Лита все-таки красивая! Это я подумал, сравнивая ее с местными женщинами. Те какие-то низенькие, квадратные, с могучими грудями, поддерживаемыми растянутой кожей. Моя смотрительница по сравнению с ними маленькая совсем, а все равно сходу ясно, кто сильнее. Такая вот загадка природы.
Шаман появился одновременно с ними. Ехал он, как и следовало предполагать, на спине крокодила… показушник! Хотя крокодил, зараза, здоровый, метров десять, мне такого не меньше двадцати минут убивать. Ничего, скорее всего, это самый крупный из всех. Шаман, как и все люди, захочет похвастаться самым лучшим, смутить гостью.
Лита смущена не была. Да оно и понятно: она видела вещи пострашнее. И я даже не о себе говорю.
Моя смотрительница стояла на краю помоста, шаман перешел на морду крокодила, чтобы быть ближе к ней. Вопреки моим ожиданиям, он не был стар. Ему, наверное, лет тридцать пять-сорок. Единственная его нелепая одежка — связка широких листьев на поясе — слабо прикрывала тело, не знавшее, что такое жир. Уж лучше бы был старик!
