Павел Алексеев - Десант строгого режима. Воля богов
Уже, аккуратно взяв меня под локти, опера повели меня к машине. Я только и успел, что благодарно кивнуть малознакомому мне охраннику, который, оказывается, знает меня и не боится ментов из уголовки. Как жаль, что удел таких вот замечательных парней, это работа охранниками. Как будто какой-то злой рок посмеялся над ними. Сильными и умными людьми, способными на большее, чем служить предметами мебели или прикрывать телами зажравшееся быдло. Заставив выполнять грошовую работу, загнав в рамки, из которых практически не вырваться, если не повезёт.
Меня посадили в машину, оба опера уселись, стиснув с боков, а Юрий Михайлович, как босс — впереди. Водила завёл авто и мы направились в сторону городского УВД. Я смотрел на пробегающие за окном дома и думал, что не скоро всё это увижу снова.
Глава 2.
А что ты в анкете напишешь, дружок,
В которой такие вопросы даны:
"Смотрел ли хоть раз ты, в тюремный глазок?
И если смотрел, то с какой стороны?
Станислав ЕжиЛец
— Артёмьев! На выход! — раздался голос дубака в открывшуюся кормушку.
Подождав, пока я подойду к дверям, он приоткрыл их. Я протиснулся в сквозь узкую щель между пристенком и дверями, тут же последовала другая команда:
— Лицом к стене! Руки за спину!
Я повернулся лицом и привычно свёл руки за спиной. На них защёлкнулись наручники.
— Куда идём, начальник? — спросил я.
— Не разговаривать! Пошёл вперёд! — привычно ответил тот, потом вполголоса ответил, — На допрос. Шишкарь какой-то с управы приехал.
— Угу. Надоели уже. Скорее бы осудили, что ли. Запарило уже тут сидеть, — так же тихо ответил я.
— Ладно, терпи Искандер. Недолго осталось. Народ за тебя переживает, но уж больно крепко на тебя дело слепили. Всё время какие-то новые свидетели появляются. Ничего поделать нельзя. Да и из тех, кто брался помогать, многие в отказ пошли. Наезжают на них круто.
— Знаю, Боря. Земля слухами полниться.
Дубак был нормальный. Как-то я помог его какому-то родственнику, вот он и платил добром за добро. Записку передать, новости рассказать. Курева подкинуть или ещё чего. Нужный человек. Да и по характеру, не злобный, с понятиями. Во всяком случае, среди зеков пользовался заслуженным уважением.
Ещё несколько раз повторилась процедура 'к стене', 'вперёд', лязганье решёток на перегородках, наконец-то добрались до комнаты для допросов. Пока я изучал трещины на крашеной стене, дубак доложил о моей доставке, получил разрешение меня завести. Ну, в комнате ничего со времени моего последнего допроса не изменилось. Как всегда усадили на привинченный посреди помещения табурет, пристегнув один браслет к его ножке, напротив стола следователя. Следак был смутно знакомым. Где-то я его видел, но вспомнить с ходу не мог. Толи с областной, толи с городской управы. Но эту толстую морду, я уже где-то, раньше встречал.
— Ну, что Артёмьев? Не узнал? — дёрнув уголком рта, спросил тот.
— Не имел чести быть вам представленным, гражданин начальник, — в тон ему, ответил я.
— Ну, так радоваться должен. У меня, такие как ты, быстро серенады петь начинали и под себя мочиться. Поздновато мне твоё дело отдали, ой, поздновато, — сожалея, произнёс он, не отрывая от меня своего, изучающего, взгляда.
— Пугать будешь детишек в детском саде, фраер дешёвый. А такому как я, тебе лучше не попадаться на узкой тропинке, обсос. Пришёл поговорить, или панты кидать будешь? В отделе уже не слушают твой фуфел, так сюда пришёл? — в полголоса ответил я, равнодушным тоном, специально, провоцируя на конфликт.
— Ты чё, гнида?! Ты с кем разговариваешь, а?! — моментально завёлся он. Вскочил и заорал во всё горло. На его крик, в комнату сразу влетел дубак, готовый уложить меня на пол. Но остановился, увидев вполне мирную картинку, стоящего с красной мордой, следователя и меня спокойно сидящего на стуле.
— Не бейте меня, пожалуйста, гражданин следовать, мне очень больно, — жалобным голосом, попросил я, съёжившись на стуле.
В какой-то момент, мне показалось, что у следователя, как в мультиках про злых быков, из носа и ушей ударят струи пара. Ну, обошлось, ни инсульта, ни пара. Жаль.
— Всё в порядке? — спросил дубак.
— Да. Да, всё в порядке. Можете идти.
Дубак кивнул и вышел, напоследок внимательно посмотрев на меня и на следователя.
— Что, Артёмьев, всё играешься? Как тебе там, в одиночке, на стенку не лезешь ещё? — успокаиваясь, выдохнул следак.
— Нормально в одиночке. Там хоть таких гандонов, как ты, в упор не наблюдаю. Хотя, если тебя ко мне подселят, то я не буду сильно возражать. Я бы стал тебя, нежно, называть Машенькой. Говори, чего пришёл? И хотя бы представься, для начала. А то, как босота уличная, дешёвых понтов много, а толку мало. Пальцы дома, перед женой гни, она поверит, — ответил я, всё таким же равнодушным тоном.
— Надо же, как по фене наблатыкался, а сидишь всего ничего, полгода. Ты бы мне не грубил, глядишь, здоровье сбережёшь, — снова окрысился следак.
— Посиди с моё, не так заговоришь. Тут простой принцип выживания, у кого член крепче, тот и прав. А на счёт пугать — я тебе уже всё сказал. Да и о здоровье моём не беспокойся, своё побереги. Ты ближе к делу. Чего пришёл, мусор? — по-прежнему, ровным тоном, в полголоса ответил я.
— Ну, хорошо. Хочешь официоза, будет официоз. Моя фамилия Пастухов, Алексей Иванович. Следователь по особо важным делам УВД. Ввиду некоторых сложностей в расследовании, ваше дело было передано мне. Срок по нему истекает, через неделю, за это время нам нужно выполнить ряд следственных действий и дело будет передано в суд.
— Угу. Красиво поёшь. Заслушаешься. Очные ставки с вашими свидетелями, когда будут проведены? Моё требование прежнее, — хмыкнул я.
— Ну, какие очные ставки, Артёмьев? Показания свидетелей есть, а сами они вне пределов досягаемости. Один за границей сейчас, другой в туристической поездке по горному Алтаю находится. Приедет только через месяц. Из-за таких пустяков, срок расследования больше не будут продлять. Так что, очных, тебе не будет, — с ехидцей добавил он.
— Посмотрим. Утомили вы меня. С чем пришёл-то? Ознакомление с материалами дела и предъявление обвинения?
— Ну, надо же какой умный. Весь УПК на зубок выучил. А чего же из кичмы не вылезал, раз такой умный. Режим нарушал. Невинных сокамерников избивал? А сейчас в крытке безвылазно сидишь, — заулыбался Пастухов.
— Да ладно, не скалься ты так. Кишки простудишь. Захотели мне райскую жизнь показать, сломать? Только хрен у вас что вышло и не выйдет. Сдохну, а под таких как ты не прогнусь. А по фене, как я посмотрю, ты лучше меня ботаешь, готовишься к хозяину на встречу? По старой дружбе, я замолвлю за тебя словечко. Ты будешь у него любимой, младшей, женой. Ладно, шевели булками резче. Давай, сюда дело, знакомиться буду. Посмотрю, может чего новенькое, снова, подложили.
— Ну, ну. Болтай, болтай… Твоя райская жизнь только начинается. Держи, знакомься, — Пастухов взял пухлый том уголовного дела, обошёл стол и подал мне. Держать его на коленях и листать одной рукой, было неудобно. Просматривая материалы, я вспоминал последние полгода, которые прошли с момента моего ареста.
***
Втолкнув меня в кабинет, опера пристегнули один браслет наручников к батарее, и встали рядом. Через какое-то время, в кабинет вошёл их начальник. Уселся за стол и уставился на меня злым взглядом.
— Ну, что, Артёмьев? Говорить будем?
— О чём, Юрий Михайлович?
— А то ты не знаешь? Или считаешь нас тут всех дураками?
— Кем я вас считаю, это моё личное дело. А вот зачем меня арестовали, я действительно не знаю.
— А… Грубишь, значит. Не хочешь по-хорошему. Ладно. Ребята, я схожу пообедать. А вы тут поспрашивайте пока. Только без крови и переломов, — он поднялся и не спеша вышел.
Один из оперов, коротко размахнувшись, ударил меня в живот. Не ожидая, что это может быть в серьёз, и до последнего момента надеясь, что это какая-то ошибка, я был не готов к удару. Согнувшись от боли, я пытался вздохнуть, но в этот момент получил ещё один удар по почкам. От резкой боли, я упал на пол, с одной задранной рукой, пристёгнутой к батарее. Последняя, осознанная мысль была, про то, что в том месте, где крепился браслет наручников к батарее, совсем не было краски. Вышарканный металл блестел как отшлифованный. Видимо, часто тут так развлекаются. Затем, всё растворилось в боли.
Сколько продолжалось избиение, я не знаю. Били меня умело. В какой-то момент, я просто потерял сознание. Очнулся, когда мне, зажав нос, вливали в рот воду.
— Ну, надо же, какой вы слабенький здоровьем, гражданин Артёмьев, — насмешливо произнёс чей-то голос, — Как это вас от жары в обморок угораздило упасть? Ну, ничего, ничего. Форточку мы открыли, теперь, как бы вы от сквозняка не простыли. Сквозняков-то боитесь? Как вы себя чувствуете? К разговору-то, готовы? Да вы не стесняйтесь, вот вода, сигареты, ручка и бумага. Как явку с повинной писать знаете?
