Иван Петров - Повелитель войны
– Да мою еще уговорить надо. Слава богу, хоть не в менеджеры-юристы-экономисты метит. Просто поветрие какое-то. Говорит: «Вы в свое время всего сами добились, и я тоже смогу». А не понимает, что в теперешние времена ничего бы мы не добились. Вот ты, Сергей Петрович, если бы родился в начале девяностых и вырос сейчас, что бы делал с твоим-то характером?
Молчание подзатянулось. Кашлянув и отвернувшись, хотя все равно ни черта уже не было видно, сказал, хоть и не хотелось, честно:
– Воровал бы. Ну, может, спортом занимался… Но вы же знаете: у меня кости тонкие, выше третьего места никогда не поднимался, хоть и на разряд техникой брал, да и жалели, не калечили. А сейчас, за деньги, сломали бы руки, и все. Кто бы меня держал в команде?
– У тебя же отец профессор университета, ты чего?
Судя по голосу – Юра явно обалдел.
– Так он умер рано, я же выучиться не успел, а денег не осталось, мать, семью, свой растущий организм кормить. Молодой ведь – девушки, шмоток хочется. Ты же спрашиваешь – если бы это было не тогда, а сейчас? Ну, грузчиком бы пошел, но сколько они теперь получают? На слесаря бы выучился. Или вот в стройотрядах у меня разряды были – плотника и бетонщика. Да, еще сварщик третьего разряда, но это совсем ничего. Я же больше в шабашках работал, а там крутиться надо было. Не до разрядов. А доучиться – откуда бабки? Сам говоришь – характер, что-нибудь придумал бы, смахинировал. Да какая разница – все равно бы сел. В общем, был бы в дерьме по уши.
Я помолчал, подумал еще…
– А и выучился бы – получила бы страна молодого хищного менеджера. То же говно. Или наукой заниматься? – здесь не надо никому, а на Западе – супостата поддерживать? Как бы там мои изобретения России аукнулись? Я же говорил вам про свою тематику.
Юра, похоже, решил замять неприятную тему и переключился на дядю Колю:
– А вот вы, Николай Егорович, вы же географ, кандидат географических наук, вы совершенно безопасно для страны могли продолжать свою научную деятельность на Западе. Почему же не уехали после случая с квартирой? Мне Сергей говорил, что вас приглашали в Сорбонну и в Эдинбург.
– Не только туда, но это было неважно. Обиделся я на них. За то, что они сделали с моей страной, обиделся. Вот так, по-детски, но детство, как это сказано у Грина, живет в человеке до седых волос. И я их не простил. Я пожилой человек – что еще могу сделать?
– Ладно, ребята, – заключил Юра, – пойдемте на кордон. Поспать бы хоть немного. Николай Егорович, кто-то обещал завтра рыбалку. Во сколько подъем?
– Видишь ли, Юра, хотя… да что тут увидишь… – задумчиво, с заметной озабоченностью в голосе, произнес наш егерь. – Мы уже минут пятнадцать идем домой к опушке, но леса что-то все нет. Вы будете смеяться, но я чего-то не понимаю. Зажигалки с фонариком ни у кого нет? Я бы на землю посветил, какая-то трава слишком высокая. Поляну-то мы давно насквозь пройти должны были, да и косил я здесь – месяца не будет. Вот что значит сказочное место – егерь в пятнадцати минутах от дома с дороги сбился.
– Дядя Коля, ты заблудился! – восхитился я. – А где туман? Вроде и не сыро, тиховато только. Как шли – ветерок шумел в листьях, а сейчас не слыхать. И в связи с твоими егерскими затруднениями у меня как у математика сразу два предложения. Первое – за неимением зажигалки светим циферблатом Юркиных часов – хоть что-то для любопытных ботаников. Второе – в связи с абсолютной тишиной и близостью жилья громко орем в два голоса с Юркой, а ты оцениваешь наши вокальные данные и даешь рекомендацию в консерваторию. И твоя Жучка нас оценит и подаст голос. Соображать надо, дорогой товарищ Николай Егорович, а не шугаться, с тобой два ветерана. Юра, отдай часы исследователю. Предлагаю исполнить «По долинам и по взгорьям». Начали!
Мы честно пропели громкую песню, первый куплет даже дважды. Дядя Коля ползал где-то под ногами и чертыхался – подсветка циферблата не помогала. В образовавшейся тишине он негромко вздохнул:
– А трава-то не кошена…
Ну, и где мы? Почему собака молчит?
Через полчаса, безыдейно прошлявшись метров по сто в разные стороны, еще раз покричав беспонтовое «Ау!» и даже поматерившись, решили дождаться близкого рассвета. На рыбалку как-то расхотелось, хотелось поспать в постели. Решили: сегодня днем спим, а на рыбалку вечером. Хорошо хоть было не холодно и дождя вроде не намечалось. Придя к такому решению, легли на землю – чего ноги бить? Август – и в рубашках не простудимся. Не спалось. Нет, пятнадцать лет тут живет, а все как был горожанин, так и…
Глава 2
Только глаза закрыл – уже толкают! Да встаю я уже, встаю. Небо слегка утратило чернь и только начало синеть, до рассвета еще час, не меньше. А прохладно. Ну, что случилось?
– Сергей Петрович, ты туда посмотри…
Куда – туда? Ничего себе! Еще было плохо видно, но то, что в указанном направлении только степь, и ни леса, ни гор, ни озер… Да что творится-то?
– Дядя Коля, ты здесь хозяин. И как это понимать? Объясни.
Мы с Юрой уставились на Егорыча. Что за шутки, кудесник? Мы что – в степи? Егорыч молчал, и мне реально поплохело. Похоже, он сам был не в курсах о происходящем.
С детства у меня была третья, но для меня важнейшая сигнальная система, не считая головы. Дня за два-три до опасности или неприятностей, а иногда за час, у меня начинает ныть под ложечкой. Некоторые этот фактор называют: «задницей чувствую». У кого как, вещь полезная, но я чувствую брюхом. Это не язва, язва у меня была почти десять лет, вылечил в девяносто седьмом. Язву я знаю. Здесь другое. И опасности еще нет, и человек знать не знает ни меня, ни проблем, а брюхо мое уже ноет.
И вот иду я дня через три, весь настороженный, а он уже в засаде сидит, позицию выбрал, замаскировался хорошо, сейчас работу сделает, и в отвал. А фиг вам – брюхо сигнал дало, я варианты посчитал, откуда дерьмом несет, учуял и иду себе в другом городе или даже с чердака (в доме напротив стрелка) жизнью его любуюсь. Было дело, уехать не успел. Про все случаи уже и не упомню, но в пять лет летом в одном гарнизоне с родителями жил, прочувствовал, отложилось. Эти три дня на горшке сидел у перепуганной мамы, а потом в песочнице, где меня играть устроили, штук пять пуль нашли, с полигона залетевших. Одну нашел я сам и побежал маме показывать. И от налоговой неплохо помогало.
…В общем, под ложечкой заныло…
…Ну, первое, пока не рассвело, определимся по месту. По звездам. Звезды на месте. Не слишком яркие, примерно так в Афгане было. Вон Большая Медведица, вон Полярная. Южного Креста не наблюдаю – мы не в Африке. Школьную астрономию давно забыл, а больше как-то и не требовалось – карты да компас. Не военный я моряк.
Внес предложение:
– Смотрим на звезды, пока видны. Мне сдается, мы на Земле, на широте Афганистана. Какие мнения, кто что заметил? Дядя Коля, что там география говорит?
– Ни черта она мне по звездам не говорит, Сергей Петрович. На Земле, конечно, где ж нам быть. Яркость светил еще от чистоты атмосферы зависит. Углы наклона созвездий другие, чем у нас. Можно бы широту определить по восходу-закату, у нас часы есть, но нет привязки на местности. Плоская степь – горизонт километров тридцать пять, как-то от роста человека зависит. Давайте лучше выбираться отсюда, как пришли. Об этом думайте.
Ну ладно, паники нет, уже хорошо. А думать надо.
– Юра, ты что скажешь?
– Предлагаю отметить точку ночевки вещами и ходить по кругу, взявшись за руки, постепенно увеличивая радиус до километра. Может, и раньше в рамку портала попадем.
Странно, этот еще в себя не пришел. Рамка портала, говоришь? Сколько же часов мы, как идиоты, здесь кругами ходить будем?
– Хорошо. А сейчас давайте посмотрим, чем из вещей мы располагаем. Я имею в виду, что, кроме трех пар джинсов, трех рубашек, двух пар кроссовок и моих ботинок, у нас есть. Думаю, можно добавить три пары носков и трое трусов.
– У меня плавки, я искупнуться в озере перед сном хотел. Ну, про часы ты знаешь.
– У меня ничего. Нет, расческа, вот.
– У меня носовой платок. Да, товарищи офицеры…
– Дядя Коля, – я в очередной раз невольно огляделся. – Следи за солнцем, как край покажется, засекай время. Полностью выйдет из-за горизонта – снова засекай. Может, все-таки координаты определим. Сейчас, пока темно, аккуратно рвем траву на месте стоянки, без фанатизма, руки бережем, будем стожок для засечки места ставить. Солнце взойдет, ты, дядя Коля, попробуешь по нашим следам пройти, может, мы здесь не все затоптали. Где-то час походишь – ты все-таки следопыт, мы за тобой следить будем, если что – сразу же к тебе. Ну, и пока пусть каждый подумает, может, еще предложения появятся. После восхода обсудим.
После короткой разведки Николай Егорович выглядел растерянно:
– Ну, что. Восход я засек, как ты просил, по следу прошел: метров двести он виден, а потом исчезает. Ну, видел, как я там крутился. Сидеть тут до заката не стоит. Чувствуешь, как солнце печет? Изжаримся мы за день. А закат, – он сокрушенно покачал головой. – Даже вычислю я тебе координаты приблизительные, дальше-то что? Дорог не видно, следов цивилизации до горизонта не наблюдается, а нам нужны вода и люди. Да я и так, по земле, могу тебе сказать, что мы не в масайских степях Африки и не в пампасах Южной Америки, там почва желтая и красно-бурая, не говоря о растительности, я ж там был. Североамериканские прерии тоже отпадают. Про Австралию даже не говорю. Это могло бы быть похоже на даурские степи, но большая половина растений мне незнакома, да и не ботаник я. – Повернувшись к Юре, продолжил: – А ты, воин, должен знать, что в Европейской части таких степей, как здесь, не сохранилось. Но это все неважно. Юра, а ведь на той полянке, с которой мы сюда попали, я уж лет десять косил и ходил по ней во все стороны по пять раз на дню лет пятнадцать. Так что появилось там что-то и пропало, не найдем мы твоего портала, даже если это место отыщем.
