Сергей Недоруб - Новая Зона. Друзья друзей
– Котлован? – Виктор перебрался через заграждение. – Почему они не заняли высоту? Вон я вижу стройку.
– Потому что ума нет.
– Дети?
– Нет, просто придурки. Но опасные.
Котлован представлял собой широкую яму с частично заложенным фундаментом большого дома, которому уже не суждено оказаться тут построенным. По дальнему краю гуляли фиолетовые искорки.
– Аномалия, – сказал Виктор. – Видишь, вон она. Ищи все странное.
– В теперешней Москве все странное.
Из-за бетонных блоков с торчащими металлическими штырями слышались чьи-то слабые стоны. Виктор остановил Пастуха, прошел чуть вперед, осторожно заглянул, держа пистолеты наготове.
Здесь было человек семь. Все до невообразимости грязные, перевязанные бинтами поверх тряпья. Двое возились с лежащим в луже напарником с вывернутой рукой. Остальные прислонились к камням, тупо глядя по сторонам. Все, что осталось от штаба банды, оказалось разрушено. Вероятно, у них тут было одно из убежищ, по соседству с которым столь неудачно расположилась фиолетовая аномалия. Похоже, что один из бандитов в нее попал.
– Не повезло, братва? – спросил Виктор, и все, кроме раненого, вскочили. – Тише, тише. Давайте договоримся.
– Кто такой? – рявкнул бандит. – Что тебе тут надо? Это наша земля!
Показался Пастух, сжимавший винтовку.
– Ошибся, красавец, – сказал он. – Тебе много раз намекали, что вам тут не место. Если сегодняшний день тебя не убедил, то ты безнадежен.
– Эй, это опять тот старикан. – Раненый показал на Рябова дрожащей рукой и ухмыльнулся, демонстрируя отсутствующую половину зубов. – Мочите его, братцы.
Бандиты вытащили оружие – ножи, травматы, даже один огнестрел.
Виктору стало немного легче на душе. Он давал шанс, и не один. Порою с людьми просто нельзя работать. Ну, просто совершенно невозможно.
Под это циничное открытие он и нажал на спуск, выстрелив пока что в воздух. Сейчас он давал уже шанс не бандитам – себе самому. Не сработало.
– Бей их! – заорал толстый мужик в бандане, страдающий одышкой. Это было все, что заметил Виктор, прежде чем выстрел из винтовки Пастуха снес тому голову. Виктор начал стрелять по живым мишеням – методично, почти расслабленно. Сегодня он в плане меткости был на высоте. Возможно, даже побил все собственные рекорды, которые в прошлом были весьма невыразительны. Каждый выстрел наделял Виктора чувством невыносимого облегчения, словно инъекция идеального обезболивающего без побочных эффектов. Оказывается, он совсем забыл, каково это – жить без тяжести на душе. Не визит к Пастуху в конечном свете привел его к прозрению, не дорога через агонизирующий мегаполис и не раздумья о природе вещей. А старое доброе убийство.
9
Военное кладбище, место неизвестно
7 июля 1997 г.
11:11
Когда выстрелы почетного караула прозвучали трижды, полковник Рябов надел фуражку. Повернулся и, чуть не расталкивая музыкантов военного оркестра, пошел в сторону, стараясь никому не смотреть в глаза. На него никто особо внимания и не обращал. Похороны подполковника Васильченко прошли намного скоротечнее, чем его жизнь, оборвавшаяся на пятом десятке, и уж точно проще, чем расследование по поводу его участия в смутных делах. Но Рябов к ним уже не имел никакого отношения. Он шел по узкой, покрытой крупной щебенкой дороге, мимо могил – с памятниками и без, облагороженных и заброшенных – в противоположный конец кладбища.
Здесь стоял Виктор Корнеев – снова рядовой, в новой форме. Старая на него уже не налезала, поскольку за восемь месяцев на полигоне Корнеев набрал полтора десятка килограммов мускулов. Эта форма станет последним, что он заберет с собой при возвращении в прежнюю жизнь.
Увидев полковника, Корнеев выпрямился.
– Как все прошло, товарищ полковник? – спросил он.
– Как должно. – Рябов стал возле него, глядя на свежую могилу. – А здесь?
– Тихо.
– Хорошо.
С закрепленной на деревянном кресте фотографии на них смотрело лицо Салата – чуть более приветливое, чем можно было ожидать от него при жизни. Рябов опять снял фуражку и помолчал минуты полторы.
– Сержант Бенедиктов был кремирован, – сказал Корнеев. – Родственники забрали прах на родину.
– Разберутся, – проговорил Рябов. – Что ты будешь делать дальше?
– Ничего, – ответил Виктор. – После перевода обратно в свою часть дослужу, а там посмотрим.
– Это уже будет другая часть, – вымолвил полковник. – Без Васильченко – совсем другая. Надеюсь, лучше прежней.
– Я тоже надеюсь. Разрешите спросить – ему оставили звание?
– Оставили звание, награды, при похоронах оказали все почести.
– Простите, полковник, но мне не понять, – признался Корнеев. – Он же был адским человеком. Взять хотя бы его дочь…
– Его дочь была на похоронах, – сказал Рябов, продолжая смотреть на фотографию Салата. – Успокаивала плачущую мать. И у нее дрожал подбородок. Благодаря тому, что подполковнику сохранили звание, они теперь будут получать хорошую пенсию. С этим ты тоже не согласен?
– Это другое дело, – признал Корнеев. – Так хоть какая-то компенсация.
– Да, – произнес Рябов и вытер красное лицо платком. – Компенсация… Ты все верно подметил, Виктор. Прагматично. Математически. Уверенно. Тонко. Как и всегда.
– Простите, полковник. Какие ко мне претензии?
– Никаких, рядовой Корнеев. Ровным счетом никаких. Когда дембельнешься – выпей за тех, за кого захочешь. Прощай.
Рябов пошел к выходу с кладбища.
Виктор двинулся следом за ним.
– Полковник, – обратился он. – Постойте, полковник…
– Что?
– Вы что, уже уходите?
– Есть вопросы? – Рябов посмотрел Виктору в глаза и наконец-то заметил, что Корнеев тоже иногда моргает.
– Я… – Виктор запнулся.
– Расследование о хищениях оружия зашло в тупик в связи со смертью свидетеля и обвиняемого, сдано в архив, – свирепо прошипел Рябов. – Дело об истязании рядовых офицером закрыто в связи с его кончиной. Дело о дедовщине в части подполковника Васильченко закрыто ввиду его самоубийства. Полигон «Буревестник» закрыт, его персонал уволен. Рядовые Корнеев, Шевченко и Савченко реабилитированы. Черт возьми, смерть Васильченко поставила точку во всем, чем мы занимались! Ты возвращаешься, чтобы выполнить свой гражданский долг обществу. Так какого хрена у тебя ко мне вопросы, рядовой Корнеев?! А?!
– Простите, товарищ полковник, – пробормотал Виктор. – Но…
– Ты думал, мы с тобой посидим за бутылкой водки?! – проревел Рябов. – Старые добрые кореша Пастух и Совун вместе заливают по третьей, закусывают окорочком и, потирая руки, вспоминают о старых добрых деньках? О чем нам с тобой говорить, рядовой?! Мы вместе мочили вьетнамцев в джунглях? Гоняли моджахедов в горах? Обстреливали Берлин из танка? Брали Вашингтон? Прошли огонь и воду, влили в себя полпинты донорской крови из общего пакета? Так вот, ничего этого никогда не случалось, рядовой! Мы всего лишь просрали все операции и начинания, и все это по моей же вине! Все, что я могу для тебя сделать, – это в очередной раз скажу «спасибо» за тот выстрел! И я скажу, если ты того захочешь. Ты хочешь, чтобы я снова это сказал, рядовой?
