Джеймс Гарднер - Планета бессмертных
– Адмирал! – голос у него был громкий и взволнованный. – Надо полагать, вам неизвестно, что произошло?
– Диверсия, – ответила Фестина. – С помощью обманного маневра главный компьютер заставили выполнять «последний приказ капитана». Боюсь, что корабль…
– … разваливается от носа до кормы, – закончил за нее человек в голубовато-зеленом костюме. – Надеюсь, когда меня будут судить, вы подтвердите, что я тут ни при чем, адмирал? – Он одарил Фестину грустной улыбкой.
– Конечно, капитан… если мы до этого доживем.
По-видимому, это и был капитан Капур, прежде общавшийся с нами по интеркому. Как «властная фигура», он не произвел на меня особого впечатления: ниже ростом, чем я, с тонкими черными волосами и усами какой-то небрежной формы. Я не слишком хорошо разбираюсь в усах – у наших людей волосы как таковые вообще не растут, есть всего лишь подобие волос, являющееся частью стеклянного черепа – но если бы я имела усы, то постаралась бы подрезать их ровно с обеих сторон и не допустила бы, чтобы они превратились в неопрятный клок шерсти, заметно съехавший влево.
Тем не менее совсем глупым этот Капур не казался. В уголках глаз у него собрались морщинки, как у людей, склонных посмеяться… и вопреки заметно сгустившемуся в воздухе напряжению, он не казался раздраженным или расстроенным. Хотя, возможно, его переживания просто уже перехлестнули за грань возможности внешнего проявления; что ни говори, это его корабль терпел бедствие в глубине «неумолимого Космоса».
– Полагаю, вы хотели бы услышать отчет о текущем состоянии дел, – сказал он Фестине. – Ну, адмирал, коротко говоря – всё «ушло в „ох, дерьмо“».
Многих навигаторов смутили его слова. Я, однако, знала, что «уйти в „ох, дерьмо“» означает смерть. Выражение связано с тем обстоятельством, что многие разведчики выпаливают: «Ох, дерьмо!» за мгновение до того, как с ними случается нечто ужасное. Видимо, Капур использовал эту фразу, желая продемонстрировать Фестине, что знаком с терминологией разведчиков. Наверняка он подлизывался к ней, хотя, по-моему, получилось это у него очень мило.
– Всё? – спросила Фестина. – А связь?
– Связь – особенно. В коммуникационных системах полно ифраторов, обеспечивающих высший уровень секретности: не просто, чтобы кодировать информацию, но для переключения с частоты на частоту несколько сот раз в секунду. И потом есть еще… – Он бросил укоризненный взгляд на тех из нас, кто не имел отношения к навигации. – Уверен, вам известно, адмирал, что на «Гемлоке» имеется тьма защищающих наши сообщения устройств, о работе большинства которых никто из нас понятия не имеет. «Последний приказ», естественно, уничтожает подобное оборудование в первую очередь. Не осталось ничего, кроме расплавленного пластика и обгорелой биомассы.
– Неужели нет больше никакой возможности вещать? – удивился Уклод. – Что-то, работающее на батарейках, то есть в автономном режиме. На гражданских судах на случай аварии имеются по крайней мере три передатчика SOS. Значит, на военном должно быть… – Он прищурился, глядя на Капура. – У вас нет такого передатчика?
– Конечно есть. – Капитан тут же занял оборонительную позицию. – Просто он нас не спасет. Внеземному флоту не нравится идея, что сигнал бедствия может услышать кто угодно. Это плохая реклама – оповещать весь свет о том, как часто наши корабли выходят из строя. Хуже того, по закону о спасении первый нашедший нас может заявить свои права на «Гемлок». Адмиралтейство не хочет, чтобы какое-то гражданское судно или, упаси бог, чужаки поймали сигнал бедствия, взяли корабль на буксир, отволокли к себе домой и выставили в качестве экспоната на лужайке. В результате наш ава-275 рийный передатчик вещает исключительно на флотских частотах.
– Ничего себе! – воскликнул оранжевый человечек.
– В высшей степени «ничего себе», – согласилась Фестина. – Потому что мы как раз меньше всего заинтересованы в том, чтобы Адмиралтейство узнало о наших проблемах. Они пошлют сюда корабль – один из тех, что предназначены для выполнения всяких грязных делишек, – и именно его мы увидим последним в своей жизни.
Уклод с отвращением фыркнул.
– Выходит, у вас нет ничего, чтобы послать сигнал о бедствии?
Капур пожал плечами.
– На корабле прекрасные спасательные модули, снабженные сигнальными огнями… но вот радио на них установлено старого образца. Пройдет пять лет, прежде чем посланный ими сигнал достигнет ближайшей обитаемой планеты. И передвигаться в них можно лишь с обычной скоростью – они не снабжены двигателями ССС. Правда, они могут погрузить вас в стасис, и время пройдет незаметно, но возвращение к цивилизации займет столетие.
– Глупо рассчитывать даже на это, – сказал Уклод, – пока шадиллы болтаются поблизости. Эти ваши допотопные спасательные капсулы с аварийными маячками… «Вот он я! Приходите и берите меня». – Он прислонился к стене и закрыл глаза. – Вот уж влипли, так влипли.
Фестина некоторое время разглядывала его, потом перевела взгляд на капитана.
– Можно, конечно, проверить все системы на предмет того, не уцелело ли что-нибудь. – Он опять пожал плечами. – Однако «последний приказ» затрагивает все, даже склады с запасными частями. Мы не в состоянии произвести ремонт.
– Ну, и сколько же мы просуществуем без работы системы жизнеобеспечения? – спросила Фестина.
– Не знаю. – Капитан повернулся к стоящим рядом членам экипажа. – Кто-нибудь когда-нибудь подсчитывал, насколько хватит кислорода в тяжелом крейсере, если на нем половина экипажа? – Ответа не последовало. – Ну, адмирал, если бы это был приключенческий сериал, капитан сделал бы мрачное лицо и заявил, что кислорода хватит на двадцать четыре часа. Черт меня побери, если я знаю, насколько это близко к реальности, – может, в нашем распоряжении всего два часа, может, две сотни, но давайте исходить из традиции жанра, пока наши легкие не заявят, что дело обстоит иначе.
– Изумительно! – воскликнул Уклод. – Если двадцать четыре часа близко к истине, тогда лучше включить передатчик SOS прямо сейчас. Даже в этом случае нам исключительно повезет, если какое-то судно окажется достаточно близко, чтобы успеть вовремя.
– Но ведь сейчас на Мелаквине много флотских кораблей, – сказала я, – а это не так далеко отсюда.
– Мисси, это просто чертовски далеко отсюда. – Оранжевый коротышка тяжело вздохнул. – Покинув Мелаквин, моя дорогая «Звездная кусака» летела в десять раз быстрее любого флотского корабля и сохраняла такую скорость не меньше шести часов. Не говоря о том, как далеко успел уйти «Гемлок» с того места, где он нас подобрал. Кораблям на Мелаквине лететь до нас не меньше двух с половиной дней; и вряд ли ближе есть еще флотские суда. Мы вдали от обычных маршрутов кораблей Технократии – это была бы поистине счастливая случайность, если кому-то удалось бы добраться до нас вовремя.
– Дело обстоит не так уж скверно, – заметила фестина. – Спасательные капсулы могут погрузить нас в стасис на неопределенно долгий срок. Когда здесь закончится воздух, мы включим передатчик SOS, перейдем в спасательные капсулы и будет ждать, пока нас подберут. Однако, оказавшись в стасисе, мы полностью выйдем из игры, поэтому предлагаю тянуть, сколько можно, пытаясь самостоятельно решить проблему.
– Фестина, а в чем состоит проблема? – спросила я. – Какова наша цель?
Некоторое время она пристально всматривалась в мое лицо. Я спрашивала себя, о чем она думает – то ли мысленно формулирует ответ в понятных для меня выражениях, то ли решает, стоит ли тратить время, объясняя ситуацию такому в высшей степени невежественному человеку, как я. Ученые люди часто просто отмахиваются от тех, кто не доверяет Науке – в особенности если считают, что только Наука и может их спасти.
Фестина, однако, не столь бессердечна. Спустя несколько мгновений она ответила:
– Нам нужно найти способ позвать кого-то на помощь, но все наше оборудование либо разрушено, либо настроено таким образом, что призыв могут услышать не те люди. – Она улыбнулась. – Вряд ли у тебя в кармане завалялся сверхсветовой передатчик, а?
Я похлопала по карманам куртки разведчика. Они были пусты.
– Похоже, у меня нет такого устройства, но я знаю, где его взять.
– На Новой Земле, – с мрачным видом заявил Уклод.
– Почему же? Гораздо ближе, – ответила я. – В каюте Нимбуса.
– В… – Фестина замолчала, осознав, что я имела в виду.
– Заретты обладают способностью передавать сообщения на дальние расстояния. И у нас есть малышка заретта.
И, не дожидаясь ответа, я направилась в каюту призрачного человека. В конце концов, на «Звездной кусаке-старшей» я была связистом – так почему бы не воспользоваться своим званием на «Звездной кусаке-младшей»?
ЧАСТЬ XVI
КАК Я ОБРЕЛА НОВУЮ СЕМЬЮ
