Николай Полунин - Харон
— Прошу, — сказал Михаил, продолжая бесцеремонно разглядывать гостя. «Что все-таки бабам, — покосился на усевшуюся подчеркнуто независимо Инку с сигаретой, — надо? «Бывший муж». Ну и сам дурак, значит».
Попов, оглянувшись коротко, присел в дополнительное кресло, которое за ним от самых дверей нее официант.
— Пить, кушать?
— Как скажете. — И голос был под стать. Как у джек-лондоновских капитанов, как, кандидатов в Президенты в цивилизованных странах, как у ныне забытых Грегори Пека и Владимира Дружникова.
— А ведь и скажу. Сашенька, — ожидающему официанту, — налей-ка нашему гостю водочки, да не стесняйся. И закусочку соответствующую. А вы представьтесь пока, Инна ведь лишь пару фраз только и бросила, я не понял ничего.
Попов подождал, пока официант Сашенька («Во у меня замашки барские-то! — подумал Михаил. — «Сашенька»! Да он мне — в отцы, не меньше…») принесет бутылку и наполнит большую хрустальную рюмку, выпил, не ожидая закуски, вместо ответа положил перед Михаилом темно-бордовое удостоверение.
«Подполковник Федеральной службы безопасности Попов Игнатий Владимирович», — прочитал Михаил строчки тушью на розоватой веленевой бумаге. Верхний уголок пересекали две неширокие полоски, зеленая и золотая. На фотографии Игнат выглядел еще моложе. «Попов. Свечи и ризы. Со святыми упокой. Отец Игнатий».
— Ну, я примерно так и думал, — Михаил вернул удостоверение. — Очень приятно. Далеко на машине стояли?
— Метров сто от ворот вашего «Эльдорадо».
— Значит, от самого дома. — Михаил подмигнул недобро прищурившейся на Игната Инке: смекай, мол, — Игнат, не сочтите за труд, прежде чем беседу начнем, верните бумажники. Хотя бы тот, что с документами. А то не дай Бог мне придется перемещаться, сами понимаете.
— Не у меня, Иван Серафимович.
— Михаил Александрович… Вот даже как. Это что ж, опять ваша контора за меня принялась?
— Абсолютно нет, можете не беспокоиться. Личная инициатива, и только. Разве… — Тут Игнат, в свою очередь, покосился на Инку, которая, потушив бычок, хозяйской недрогнувшей рукою в маникюре налила себе в цветной «хрусталь», откуда только что запивала устрицы «Монтраше», на две трети водки, выпила, подышала, выковырила из рыбьево хребта красную раковую клешню, смачно хрупнула ею.
— Инна меня не успела проинформировать, — усмехнувшись, сказал Михаил. — У меня иные источники. Можете считать, что разговор пойдет с чистого листа. Кстати, чего так долго сюда от машины шли? А-а, — понял, — на порог вас не пускали. Обиделись небось? Вон, даже она поразилась.
— Отнюдь, — светски сказал Игнат, и видно было, что обиделся.
— Не обижайтесь, не надо. Это у вас по молодости лет, дорогой мой, — сказал Михаил, обижая его еще больше. Уткнувшись взглядом в тарелку, Игнат жевал маслину. Косточку аккуратно положил на край.
— «Эльдорадо»! — фыркнула Инка. — Это ж на Полянке. Ну, или где-то там, в общем. Забегаловка стеклянная в уровень улицы. В смысле вровень… то есть…
Запутавшись, она опять потянулась за водкой. Михаил отставил бутылку подальше, а когда грозил Инке пальцем, увидел, что она другой рукой стиснула узелки своего оберега. Брат Серега некстати припомнился.
— В Москве я знаю как минимум три заведения с таким названием, — заметил Игнат. — Фантазия у людей работает слабо.
— А у вас с этой дамой как? Она вам понадобится, — сказал Михаил.
— Догадываюсь. Простите, Михаил Александрович, а мы можем разговаривать, сидя только вдвоем? Ты меня извинишь, Инна, — впервые он обратился напрямую к ней, — ты понимаешь, о чем я говорю. Ничего, кроме того, что ты уже слышала, я Михаилу Александровичу сообщать не собираюсь. Да мне и нечего, я сегодня все сказал. Если только он что-то спросит.
— Ну-ка, ну-ка, — Михаил откинулся на спинку своего полукруглого кресла, — что бы так? Скажите, будьте ласковы.
— Я не скажу, я лучше покажу снова. Заодно сам взгляну, с вашего позволения.
Игнат полез во внутренний карман, достал светлую металлическую трубочку размером с авторучку, да и оформленную так же — с хвостиком-зацепкой. От простой ручки ее на первый взгляд отличали лишь утолщения на ровно обрезанных цилиндрических кончиках.
Михаил почти сразу узнал, понял, хмыкнул. «Вот они меня как, — подумал. — Значит, давно вычислили, и этот тоже не стесняется демонстрировать в открытую. Узнаю знакомый почерк, ты нам в лоб, мы те по лбу. И об этом у них на сегодняшней тайной вечере речь шла. Ай, Инночка любимая, то-то она все от меня отодвинуться хотела. Не дали мне в записях этой подробности… А ты посмотри, Игнатий, посмотри».
Игнат поднял «ручку», которая вовсе не была ручкой, а индикатором излучения «Соловей» или чем-то из того ряда. Приборчиками издавна пользовался персонал АЭС, например. Ну, и в других подобных местах, где имеется необходимость постоянного и надежного индивидуального контроля. Направляете дальний от себя конец на объект, смотрите в окошечко с другого. Результат либо высвечивается цветом и его интенсивностью, либо внутри стрелочка-волосок едет по шкале. И мы видим…
— Н-ну-с, любезный, и в котором кармане у меня газетный фунтик с плутонием?
— Извините, — сказал Игнат, — я в основном за Инну беспокоился, сами понимаете. Она достаточно много, я думаю, провела в вашем обществе времени. Суммарно, так сказать… Я надеяться не мог, — добавил он, — что мы так скоро с вами встретимся. Что вы сами захотите говорить.
— У каждого свой почерк, Игнат. Итак… Инка, за отстраненностью от водки, набухала
себе полный фужер отчего-то неубранного Сашенькой «Шардонне» и теперь победно закусывала следующей сигаретой.
— Тебе будет плохо, Инна, — тихо сказал Игнат. — Не надо так.
— Это точно, — подтвердил Михаил, грозно на Инку посмотрев. — Уж так ей плохо будет, она и не подозревает как. Но сперва, — не успел совладать с тем, что вновь выскочило: — «Я зажгу нефть, и ей будет хорошо». Черт. Не обращайте внимания, Игнат, у меня случается.
— Вот что, мужички мои любимые, — сказала Инка, заплетающимся языком, — надоели вы мне со страхами вашими. Один пугает, другой боится. Пропадите вы пропадом.
— Пропадем, — честно пообещал Михаил. Он сделал официанту Сашеньке условный, хорошо известный в клубном ресторане знак. — Сейчас жахнешь еще одну, и мы исчезнем. Как в анекдоте про розового крокодильчика, только наоборот. Вот, держи, но эта последняя.
Игнат с некоторой опаской наблюдал, как Инка одним махом — пропадай голова! — опрокидывает рюмку, что поднесли на отдельном подносике.
— Послушайте, Михаил, ей хватит неужели вы…
— Ниче, ниче, сразу не помрет.
Михаил твердо держал Инкино запястье. Десяти секунд не прошло, и Инкины мутные глаза мигнули и моментально очистились. Она неуверенно провела рукой по лицу, тронула ресницы, губы.
— Иван… то есть… Налей мне, пожалуйста, воды. В горле пересохло. Спасибо,
Она выглядела совершенно трезвой.
— Видали, ребята? А всего-то сорок граммов настойки на мухоморах. Еще там жабы толченые, паутина, я. научу вас потом… Инесс, боюсь, нам с господином Поповым действительно стоит говорить с глазу на глаз.
У столика уже стоял Коля — «компаньон» из казино. Его позвал метр Анатолий по кивку Михаила.
— Развлекись игрой, Инна. Коля тебе поможет, если в чем возникнут вопросы. Держи на фишки, — и протянул ей, отслюнив от специально заранее положенной в правый карман тонкой пачки, пять купюр. — Не зарывайся только. А ты, Николай Генрихович, проследи. И смотри, Инна, не используй против Николая Геириховича своих знаменитых женских чар. Он в этом смысле — кремень. Ну а если уж очень понравится, парень он у нас красивый, то я подскажу тебе его слабое место.
Николай Генрихович, которому было года на три меньше, чем Инке, то есть едва за или только к девятнадцати, зарделся румянцем во всю покрытую пушком щеку.
Диковато поглядев на Михаила, произносящего всю эту галиматью, Инка позволила себя препроводить. Михаил вдруг ни с того ни с сего ощутил укол ревности — такие они с «компаньоном» Колей шли рядом высокие и гибкие. Темно-вишневая в неярком свете лампионов Инка и ослепительно белый, как выхваченный невидимым лучом ультрафиолетового прожектора, парень.
тебе еще предстоит увидеть это
«Да что я, в конце концов!»
— Итак, нас прервали, — сказал спокойным голосом. — Да мы и не начинали, собственно…
— Что все-таки это было? — перебил его Игнат. — В рюмке?
— Что? Поищите в меню, если вам интересно. Для здоровья безвредно. Вперед, Игнат, не думайте, что у нас много времени.
— Я знаю. Времени мало. Особенно у меня.
— Вот с этого и начните.
Игнат повторил еще раз полностью свое дневное, Инке уже известное сообщение. Теперь — Михаилу. Кое-что оно в его собственную информацию добавляло. Немного, правда. Слушая, Михаил не забывал время от времени давать Сашеньке понять, что не выносит, когда рюмка собеседника пуста. Игнат без энтузиазма, но подчинялся, и поэтому Инка застала интересную картину.
