Артём Мичурин - Умри стоя! (Доблесть и честь)
— Не стану переливать из пустого в порожнее, — начал Симагин без предисловий, — скажу как есть. Вами командую я.
— А как же лейтенант…? — заикнулся Глеб, но был бесцеремонно перебит.
— И он тоже. Сержант, лейтенант, капитан, майор, полковник… Хоть господь бог с его замом Иисусом. Но мой приказ приоритетен. Это ясно?
— Не очень, господин комиссар, — проревел один из Старших Братьев, приковав тем самым к себе всеобщее внимание.
Глеб и Преклов синхронно обернулись. Оба пеха по-прежнему стояли, привалившись к стене и скрестив на могучей груди не менее могучие предплечья. Звероподобные физиономии скривились от оскалов-улыбок.
— И что же конкретно вам не ясно, рядовой… Талос? — негромко спросил Симагин, прокашлявшись.
— Да нихрена не ясно, господин комиссар. К примеру, взять вот этого полковника, сразу видно — мужик бывалый. В подчинении у него, наверное, тоже не дети ходят. Лейтенант — как его там? — небось, не писарем лычки свои выслужил. А вот кто вы такой? И с какого хера я должен вам подчинятся при выполнении боевой задачи? — наблюдая, как нижняя челюсть комиссара отвисает, а глаза округляются, Талос пожал плечами и добавил: — Поймите меня правильно, вы совсем не похожи на военспеца. Не хотелось бы оказаться в говне из-за вашей некомпетентности. Только и всего.
Было видно, как стоящий рядом Колосс едва сдерживает хохот, беззвучно трясясь всем телом.
Первые секунд десять Симагин только разевал рот, не в состоянии вымолвить чего-либо связного. И Глеб полностью разделял его чувства. Фундаментальные знания о Старших Братьях дали трещину шириной с кулак. Их устоявшийся архетип, представляющий собой совсем не сложную компиляцию из шаблонов «туповатая беспрекословная машина смерти», затрещал по швам. Это было почти так же странно, как услышать от Крайчека: «Молодцы, курсанты! Я вами горжусь!». И Глеб совсем не был уверен, что ему это по душе.
— Да как вы…?! — Симагин вложил столько чувств в начало фразы, что на её окончание не хватило воздуха в нетренированных лёгких, но, сделав два глубоких вдоха, он продолжил: — …смеете?!!! Я… Меня… Чёрт! — комиссар в три глотка опустошил початый полковником стакан и припечатал его к кафедре, едва не разбив. — Я действую на основании полномочий, выданных мне Особым Отделом. И я не привык к подобным вольностям со стороны рядовых, — почти прорычал он.
— Сотрудники Особого Отдела, — взял слово молчавший до того Колосс, — нам пелёнки меняли. Полковник верно сказал — у нас ещё нет боевого опыта. Но мы надеемся его обрести. Вы не сможете нам в этом помочь. А раз так, лучше не мешайте.
— Это что, бунт? — нервно хохотнул комиссар.
— Это констатация фактов, — невозмутимо парировал Колосс.
— Отлично. Я зафиксирую в отчёте. На сегодня свободны! — Симагин фыркнул и, стараясь выглядеть хозяином положения, удалился.
— Зафиксируй мой хер за щекой, — усмехнулся Талос, когда дверь закрылась, и тут же помрачнев, переключился на двух сидящих с вытянувшимися от удивления физиономиями сослуживцев: — Чего уставились?
— Э-э… Да так, — Глеб, встав, подошёл к Братьям и протянул руку. — Ефрейтор Глен, полк «Чёрный камень»… До того, как попал в проект. Можно просто Глеб.
Талос посмотрел на него с высоты своих двух тридцати, но руки так и не подал.
— Я что похож на большую дружелюбную тварь? — поинтересовался он, и над тяжёлыми сошедшимися к переносице бровями запульсировала вена.
— Вовсе нет, — поспешил разубедить его Глеб, не зная, куда девать протянутую руку. — Я лишь…
— А на кого я тогда похож? — перебил его великан.
— На большую злобную и много о себе возомнившую тварь, — подключился к разговору Преклов из глубины зала, выруливая в коридор.
— Хех, — осклабился Колосс, пихнув локтём сбитого с толку товарища. — И впрямь, что-то есть.
— Это не та ли требуха из жестянки под названием «Химера»? — спросил его Талос, изобразив на лице задумчивость.
Анатолий тем временем подкатил ближе и остановился, глядя в глаза грубияну.
— Думаю, будь «требуха» внутри «жестянки», ты бы обосрался раньше, чем сумел это произнести, — не меняя начисто лишённого эмоций тона, ответил он.
Запас острот Талоса иссяк. Нарочитая задумчивость сменилась вполне естественной гримасой злобы. Мясистые брови нависли над колодцами глазниц, жилы на необъятной шее надулись словно канаты, верхняя губа поползла к носу, обнажая короткие мощные клыки.
— Ладно, хорош, — хлопнул Колосс товарища по плечу. — Идём. Ты же не хочешь открыть свой счёт убийством безногого ветерана?
Оба Старших Брата отправились к выходу. Перед тем как покинуть зал, Талос обернулся и угрожающе направил в сторону Преклова указательный палец.
— А эти ребята умнее, чем мне казалось, — отметил Глеб.
— В жизни не встречал более своенравных ублюдков, — поделился наблюдением Анатолий.
— Да, милая компания.
— Это точно. Угораздило же меня, — Преклов проехал мимо Глеба и скрылся за дверью.
— Толян, погоди. Твою мать… Грёбаное боевое братство.
У порога МКП Глеба ждал Лютин.
— Ну как? Что обсуждали? — поинтересовался он, забираясь следом по трапу.
— Ни какого комплекса «Алтай» нет, — сообщил Глеб, игнорируя адресованный ему вопрос. — Есть я, обиженный Преклов и парочка возомнивших себя пупами земли олухов, место которым в дисбате.
— Да, профессор примерно так и говорил.
— М-м?
— Командной работы не планируется, — пояснил Лютин, продолжая семенить за Глебом в его каюту. — Каждый постарается проявить себя в отдельности и при этом неудача «партнёра» будет хорошим подспорьем.
— Блядство какое-то! — швырнул Глеб мокрую от пота рубашку в корзину и достал из шкафчика полотенце.
— Большая наука — большие ставки, — пожал плечами Лютин. — Тут не до принципов.
— Профессор обещал новые пушки к нашему отъезду.
— Да, всё здесь.
— Подготовьте их и договоритесь о стрельбище на завтрашнее утро. Хочу кое-что опробовать.
Лютин справился на отлично. В 9-00 пилотируемый Глебом «Иван» стоял возле огневого рубежа рядом с накрытыми брезентом орудиями убийства. Несколько офицеров из гарнизона базы с интересом наблюдали за происходящим.
Двое техников-оружейников стянули брезент, и один из них приступил к знакомству будущего носителя с последними достижениями могучего оборонно-промышленного комплекса ЕС:
— Так, здесь у нас огнемёт, — указал он на лежащий с левого края аппарат весьма устрашающей наружности и ранец с двумя баллонами к нему. — По документам проходит как «изделие 17.34». Почему 17.34, можешь даже не спрашивать. В этих индексах сам чёрт ногу сломит. Питается стандартной огнесмесью из пятидесятилитровых баллонов. Выдаёт струю на тридцать пять метров. Баллоны крепкие, плюс ранец из трёхмиллиметрового титана. Выдерживают попадание средних осколков и пуль калибром до 7,62х54, в том числе бронебойно-зажигательных, что особенно приятно, — усмехнулся оружейник. — Желаешь пощупать?
— Нет, давай дальше.
— Дальше, так дальше. Знакомься — орудие калибра пятнадцать миллиметров, — представил он тяжёлую длинноствольную пушку с ранцевым патронным коробом. — Режим огня только одиночный. Это чтобы у тебя не возникло соблазна дать очередь от бедра. Ни при твоём весе. Также я не рекомендую палить из неё на ходу. Остановился, принял устойчивое положение, — расставил оружейник чуть согнутые в коленях ноги, — стрельнул и меняй позицию. Идеальная штука для уничтожения снайперов. Прошивает бетонную стену в метр толщиной с полукилометра, и всё, что за ней. Хороша против лёгкобронированной техники. Но для ближнего боя — сам понимаешь — не лучший вариант. Лента на триста патронов.
— Продолжай.
— Продолжу. Автоматический гранатомёт. Калибр шестьдесят миллиметров. Прекрасное оружие поддержки. Имеются осколочные, осколочно-фугасные и фосфорные боеприпасы. Дальность прямого выстрела — двести пятьдесят метров. Навесного — до четырёх километров. В новой прошивке твоего шлема есть специальный прицел. Легко и непринуждённо заменяет ротный миномёт. Только вот из миномёта проблематично накидать гостинцев в окно, а из этого — пожалуйста. В коробе сто пятьдесят выстрелов. По мне так у него всего один недостаток — тяжело подтверждать убийства.
— Не самый малый из недостатков.
— Что ж, тогда рекомендую вот это, — указал оружейник на коренастый агрегат с коротким стволом, увенчанным дульным тормозом-компенсатором почти такой же длины. — Автоматическая картечница калибра сорок миллиметров. Я бы назвал его дробовиком, но ведь ты не считаешь, в самом деле, что этого красавца следует заряжать двумя нулями? Тут использована сильно удлинённая гильза гранатомётного выстрела, а внутри пятьдесят десятимиллиметровых стальных картечин. Дверные петли — не его работа. Он выносит двери целиком, ломает бетонные балки и перекрытия. А что наш малыш делает с мясом — песня. На расстоянии пятидесяти метров у него из пехоты нет неберущихся целей. Броня шестого класса проминается до спины. Потроха через рот брызжут. На сверхкоротких дистанциях просто рвёт надвое. Отлично урабатывает низколетящие беспилотники. Техническая скорострельность — двести шестьдесят в минуту. Лента на четыреста патронов.
