Юрий Иванович - Уникумы Вселенной–2
– С чего бы это?! – не сдержал потрясенного восклицания Бензик.
– Дело в том, что Вестник и так находился на слишком низкой, явно нереальной для себя орбите и давно вызывал этим недоумение всех астрономов. Подозревали, и теперь это косвенно подтвердилось, что малая луна получила свою орбиту искусственным путем. С годами она все больше и больше станет приближаться к поверхности, ее орбита все больше и больше станет вытягиваться в эллипс, и в конце концов невероятный по объему осколок скальной тверди вонзится в нашу планету.
Долгое, напряженное молчание прервал самый юный, но от этого не менее деловитый Массум:
– Куда именно вонзится?
– Как это ни страшно звучит, но в то самое место, где совсем недавно находилась Мать-Пирамида.
– Ну тогда это не так страшно, – пожал плечиками мальчик, взглядом ища подтверждения у взрослых.
Теперь уже возразил Бензик:
– Как раз наоборот. Возникнут гигантские волны-цунами, еще выше и более многочисленные, чем те, что прошли через нас. Правильно я говорю, коллега?
– Совершенно верно.
– Но как вы можете все это утверждать с такой уверенностью? – Розалия, поглядывая на побледневшего, плотно сжавшего губы Донтера, и сама разволновалась, раскраснелась и теперь обмахивалась импровизированным веером из листа бумаги.
– Увы! Я бы сам мечтал ошибиться, но наши неоднократные расчеты успели подтвердить и другие специалисты. Скорее всего, в древние времена те самые Сфинксы изменили траекторию Вестника с таким расчетом, чтобы он не просто рухнул в любое место планеты, но еще при этом вколотил огромную пузыритовую пирамиду сквозь земные пласты чуть ли не в саму мантию нашего мира.
– Зачем такое делать? – насупился Даниэль Баругви.
– По той же самой причине, по которой совсем недавно Сфинксы уничтожили весь пузырит на нашей планете. Ведь Океании не хватило совсем небольшого отрезка времени в историческом масштабе, чтобы успеть стать совершенно непобедимой. Оставалось только отыскать способ защиты для уже созданного прочнейшего вещества в нашем мире, если не во всей Вселенной… Вероятно, в древние времена посланцы из неведомых далей космоса не сумели повредить Мать-Пирамиду и вот теперь решили наверстать упущенное. А Вестник перенаправили очень давно – на всякий случай, намереваясь уничтожить человеческую цивилизацию.
Донтер подрагивающими пальцами пригладил свои курчавые волосы с проблесками седины.
– Своей предысторией вы, уважаемый Юран, нагнали на меня достаточно страха. Теперь мне действительно не хочется задавать последний вопрос. Но видимо… – Он резко вздохнул несколько раз, словно что-то мешало дыханию, и только тогда продолжил: – Но видимо, придется. Когда случится беда с нашей планетой в следующий раз?
Лысая голова поникла, а тщедушное тельце астронома стало еще меньше в объеме:
– Мне известны не только день, но и точное время. Но сейчас нам следует ориентироваться на оставшиеся годы. Катастрофическое падение Вестника на Землю произойдет через сто семнадцать лет.
После такого объявления все замолкли надолго. Слишком разным им казался этот срок. Тем, кто помоложе, – невероятно отдаленным во времени событием, до которого еще следовало жить и умирать не одному поколению. А вот самым старшим этот небольшой период, длительностью чуть больше одного века, в реальности казался неимоверно коротким, мизерным – до слез. И, невзирая на самый смелый оптимизм и непреклонную веру в счастливое будущее для всей человеческой цивилизации, старики прекрасно понимали, что повторного удара в такой маленький отрезок времени жизнь на Земле может и не выдержать. Если сейчас в живых осталось примерно пять процентов от всего прежнего населения и только два процента животных, то скольким жалким единицам удастся пережить падение Вестника в океанские пучины? Проблематично сохранить жизнь даже в том случае, если предупредить о грозящей катастрофе каждое разумное создание. К тому же реалии нынешнего времени не давали основания предполагать, что новое знание удастся донести в каждый уголок земного шара и через сотню лет. А ведь для сооружения безопасных убежищ и надлежащего запаса продовольствия придется трудиться не один год. Кто захочет это делать? Да и кто поверит в такое долгое ожидание?
Именно этот вопрос и задала Розалия, нарушив долгое молчание. Юран Гердако посмотрел на женщину с явным уважением:
– Если мы оставим для потомков достаточно конкретных указаний во всех мыслимых и немыслимых завещаниях, то, скорее всего, правнуки нам поверят. К тому же не следует забывать и о постепенном превращении орбиты Вестника в вытянутый эллипс. Когда малая луна в апогее станет удаляться от планеты – это не так страшно. Но вот при последних сближениях в завершающие срок годы такая близость с каждым разом будет вызывать все более масштабные катастрофы. Приливы и отливы достигнут отметок в десятки метров, ураганы из-за смешения водных и воздушных масс буквально затерроризируют прибрежные районы, атмосфера подвергнется значительному истощению и почти полному уничтожению озонового слоя. Да вот только предпосылки «конца света» ни в коей мере не помогут тогдашним правителям организованно бороться с надвигающейся бедой. Начнутся грабежи и волнения, сильные опять подомнут под себя слабых, да и вообще…
– Да, коллега, вы правы, – страдальчески скривился Бензик. – Даже подробнейшее указание потомкам не может гарантировать спасение рода человеческого.
Донтер не выдержал и встал. Его деятельная натура требовала постоянного движения, и он заходил из угла в угол, благо, места в помещении хватало.
– Так что ты теперь предлагаешь? Плюнуть на все и утопиться?
– Ну зачем так кардинально? – Врач переплел тонкие пальцы своих ладоней перед собой, локти водрузил на стол, решив порассуждать: – А впрочем, что ж, утонуть – идея хорошая, и следует о ней хорошенько подумать. Но тогда получается, что и наши последователи, потомки должны жить вечно, чтобы в благоприятный момент вспомнить не только про наше пафосное завещание, но и про наши несчастные души. И в конце концов, должен же кто-то остаться в живых, чтобы помочь нам в великом возрождении. Поэтому сохранение цивилизации в целом – это для нас сейчас станет приоритетной задачей.
Ничего не знавший о путешествиях разума астроном недоуменно пожал плечами:
– Вы и так этим занимаетесь.
– Не совсем, – скорбно улыбнулся Бензик. – В данный момент мы стараемся спасти себя и выживших горожан. И для этого нужны только крепкая власть и стройная, грамотная организация вспомогательных структур. А вот с учетом грядущей катастрофы придется самым радикальным и жестоким образом вводить в жизнь новую строгую, обязательную для всех религию.
Больше всех от такого заявления скривились Донтер и Розалия, которые вообще являлись непримиримыми атеистами, но первым высказал свое негативное мнение по этому вопросу главнокомандующий Баругви:
– Мне надоели бессмысленные войны с фанатиками. До сих пор от них только вред и беспокойство, хоть мы основные силы и уничтожили. Не так ли, капитан?
Донтер прекратил ходить и с нескрываемой злостью уставился на спокойно сидящего, флегматичного от усталости Бензика. Казалось, капитан обязательно поддержит Даниэля, но прозвучали неожиданные для всех слова:
– Док, ты сам прекрасно знаешь, как я отношусь ко всем религиям, вместе взятым! И еще час назад готов был бы разорвать собственными руками любого, кто предложил бы мне нечто подобное для оболванивания людей. Но сейчас… – Он замер и резко повернулся к астроному: – Вы можете ручаться за точную дату падения Вестника?
– В данный момент – нет.
– Почему?
– Да все по той же причине: тот, кто направил малую луну на столкновение с Землей, мог таким же способом и перенаправить ее на другое место или в другое время. Так что мне понадобится около месяца для произведения повторных измерений видимой траектории и тщательного сопоставления полученных данных с прежними.
Капитан приблизился к столу и со стуком оперся на него ладонями:
– Значит, так! Категорически требую хранить все здесь произнесенное в полной тайне.
– От всех? – уточнила Розалия, имевшая, вероятно, в виду пилота и капрала.
– Да! И только после повторных подсчетов господина Юрана примем окончательное решение. Но уже сейчас я хочу, чтобы вы, все пятеро, подумали над тем, как будет называться наша религия и каким силам поклоняться. Если нам и придется оболванивать ею простых людей, то она должна оказаться очень приемлемой, действенной и неотвратимой для подавляющего большинства. А еще лучше устроить так, чтобы через сто семнадцать лет религия и все ее догмы самоуничтожились окончательно и бесповоротно.
– О-о-о! – разочарованно протянул Бензик. – Ты хочешь и людей обмануть, и честным остаться, и рук не замарать? Так не бывает! Ведь ты умный человек и должен понимать, что такие рамки нереальны и просто смешны.
