Денис Шабалов - Право на силу
С дизелями Убежищу, надо сказать, вообще как-то не везло. Первая неприятность случилась года через три после того, как выгнали Паука. Жизнь к тому времени постепенно наладилась, текла размеренно и уже привычно. Каждый день шел по определенному, устоявшемуся распорядку: люди поднимались, завтракали, шли на работы, отработав – возвращались домой, проводили вечера с семьями. По выходным ходили в гости и принимали гостей у себя, частенько собирались в «Тавэрне» или Зале Совета поговорить о том о сем. Иногда даже спортивные соревнования устраивали по футболу – в Убежище было несколько команд, серьезно соперничавших друг с другом за внимание публики. Словом – проводили время. Жили теперь в полной изоляции, опасности – как внешние, так и внутренние – отсутствовали, и скука заедала так, что порой тянуло устроить какую-нибудь диверсию только лишь для того, чтобы хоть немного разнообразить тягомотину подземного существования.
Аврал подкрался не то чтобы неожиданно… Робинзон давненько уже предупреждал, что соляра в хранилищах не вечна, и когда, наконец, на одном из еженедельных собраний он поднялся и объявил, что остатков топлива хватит от силы на пару месяцев, – вот тогда-то люди и зашевелились! Истинно сказано: гром не грянет – мужик не перекрестится! Выход был только один: найти топливо, причем – в срочном порядке.
Метрах в трехстах от вокзала находилось нефтехранилище, причем не маленькое – в период посевной вся техника районных колхозов из него кормилась. Десятки емкостей, высотой с трехэтажный дом, заглубленных на четверть в землю, – этой соляры Убежищу должно было хватить на долгие-долгие годы. Но – близок локоток, да не укусишь. Как дотянуться, когда наверху ад? Разве что под землей…
В эту возможность мало кто верил. Прокопать вручную тоннель длиной в три сотни метров – труд адский, и по времени не на месяц затянется. Однако альтернатива одна – смерть. И работа началась.
Копали в три смены. Срывали руки, спины, от изнуряющей работы ныли плечи и поясница. В штреке от тесноты, духоты и острого запаха пота кружилась голова. Рабочие – то один, то другой, а то и несколько одновременно – падали в обморок от нехватки кислорода, и тогда приходилось, останавливая работу, выносить их из этой кротовьей норы и совать под нос нашатырь. Пока одна бригада копала, две другие вытаскивали из штрека землю, ссыпая ее прямо на пол коридора. И еще четыре бригады носили эту землю в подвал вокзала – свободного места здесь имелось в достатке. Ну а раз уж оно есть – так почему бы его не использовать? Тем более, что одетой в демроны пятерке носильщиков кратковременные выходы в подвал практически не вредили.
Сначала ход решили вести до ближайшего дома, стоящего неподалеку от здания вокзала. Палыч вовремя вспомнил, что под этим домом старой сталинской постройки находилось еще одно бомбоубежище. Площадь его, конечно, была гораздо меньше, но там тоже стоял дизель, запасы соляры для которого могли сохраниться нетронутыми. А ведь в их ситуации каждый лишний литр был на вес золота. Бомбоубежище то залегало неглубоко, всего метров десять от поверхности, поэтому рыли с первого уровня, стараясь держаться прямо, не заглубляясь и не уходя вверх.
Копали недолго, недели полторы. Прошли метров пятьдесят, и уж слухи пошли, что промахнулись, уйдя правее или левее, когда в ночную смены группа Ханыги докопалась до стен бомбаря. Рвать побоялись, да и жаба задушила – взрывчатки были крохи, на раз-два. Мало ли где она могла еще понадобиться. К тому же – вполне возможно! – надеялись, что в бомбаре тоже спаслись люди и взрывом могло кого-нибудь задеть. Бетон долбили кирками, прислушиваясь иногда в надежде, что с той стороны тоже пробиваются навстречу. Единственным оправданием тишины за стенкой была мысль, что там нет инструмента. Долбили сутки. А когда проделали дыру – чуть не задохлись от рванувшейся оттуда смрадной вони. Перед людьми предстала жуткая картина: пол бомбоубежища был сплошь устлан осклизлыми, гниющими трупами. Синюшная, влажная кожа со следами тления, раззявленные в беззвучном вопле рты, скрюченные пальцы на руках и ногах, сведенные предсмертной судорогой лица. И белесые, свивающиеся кольцами черви, пирующие в этом царстве смерти… Причину гибели людей так и не выяснили – вентиляция была в полном порядке, фон нормальный, пища и вода имелись. Выдвигались версии, одна страшнее и таинственнее другой, но они так и остались догадками.
Триста квадратов дополнительного жилого пространства никогда не помешают. Тем более, если в закромах этого пространства обнаружено сто ящиков тушняка, большой бак соляры емкостью в пару тонн и несколько ларей с крупами. Там же стоял и маломощный дизель, которого вполне хватало для обеспечения нужд этого бомбоубежища. В еде особой необходимости не было – запасов имелось предостаточно, – а вот топливо и дизель были очень кстати. Все найденное мгновенно оприходовали и присоединили к запасам на складах. Призрак смерти, вставший перед людьми, немного отступил…
Сам бомбарь чистили несколько недель. На эту работу шли либо самые крепкие, либо самые безбашенные. Либо те, кто посылался туда в виде наказания, – не каждый выдержит вид отваливающейся от разложившегося до желеобразного состояния тела руки или ноги, либо картину волочащихся за лопатой сизоватых кишок. И даже самые крепкие потом очень долго отходили от этой работенки. Сгнившие до хлюпающей массы трупы совковыми лопатами черпали в мешки и тащили в штрек, где специально прокопали боковую штольню под кладбище. Вынутую оттуда землю стаскивали в откопанное убежище и высыпали прямо на пол, стараясь засыпать пропитавшийся трупной вонью бетон. Но только после того, как пол подняли почти на метр, сладковатый запах стал исчезать; однако долго еще то в одном, то в другом углу прорывался еле заметный, на пределе чувствительности, запашок, напоминая об ужасе, который пришлось испытать людям в этом убежище, ставшем братской могилой.
Найденное топливо позволило получить небольшой выигрыш во времени, но медлить, тем не менее, не стоило и рытье прохода до нефтебазы продолжили вновь. Эксцессов больше не было – спустя два месяца был проложен проход до первой из гигантских емкостей, что позволило людям, наконец, вздохнуть спокойно – топливом отныне они были обеспечены как ничем другим. Опасения были за сами дизеля – никакой агрегат, каким бы качественным он ни был, не вечен. И вот теперь, спустя долгих пятнадцать лет, беда все-таки случилась.
Данилу тогда уже четырнадцать было – взрослый, самостоятельный парень, полезный член общества, – когда сломался один из пяти дизелей, вырабатывающих для Убежища электричество. Какая-то ерунда с движком – заклинил, и все. Робинзон, сутки пытавшийся его запустить, в конце концов только руками развел: ремонту не подлежит. Четырех остальных дизелей, в принципе, хватало на то, чтобы обеспечивать Убежище необходимым количеством электроэнергии, но только при условии их беспрерывной работы. Хорошо, а как быть тогда, когда они выработают свой моторесурс? Все системы, начиная от фильтровентиляционной и заканчивая насосами, поднимающими воду из скважин, от них питаются. Встанут они – ложись и помирай?
Выход предложил тот же Робинзон, бывший, фактически, главным техником Убежища, – ветряные вышки.
– С этим все просто! У меня еще до Начала такой ветряк во дворе стоял, так что опыт имею! – растолковывал он суть предложения сгрудившимся вокруг него мужикам, сидя в «Тавэрне» над стопкой разбодяженного спирта. – Картина маслом: пять дизелей по пятьдесят киловатт каждый. Общая моща – двести пятьдесят ква. Но один полтинник минусуем, так как одновременно работают только четыре из них, а один сутки отдыхает. Теперь, значит, одному каюк, работают три. Из-за этого пришлось где-то поджаться, чё-та отключить: ну вы сами видите, лампочки в коридоре через пять горят, за водой очередь – насос только один в работе, кипятка дифицит – титаны все отключены, кроме одного, в туалеты пока отстоишь – обоссышься. Еще там по мелочи… Я че предлагаю-то? Ставим такую вышечку с вентилятором. Генератор – ну там еще инвертер, редуктор – эт я еще подумаю, надо или нет… Считаем. КИЭВ – коэффициент использования энергии ветра – ветряка примерно ноль тридцать пять. Ноль сорок – это мы не сдюжим, это только заводские ветряки такой коэффициент дают. Энергия равна: КИЭВ умножить на один двадцать девять – эт плотность среды для воздуха, – умножить на площадь ветряка, умножить на скорость в кубе и все разделить на два…
Народ вокруг зашумел.
– Слышь, Робинзон!..
– Ты интеллектом-то не дави!..
– Че там, результат-то какой?!
– Не гони, че там на выходе-то?
– Нахрен формулы!
Робинзон пожал плечами и опрокинул очередную стопку.
– Берем диаметр лопастей два метра – больше нахрен не надо, улетит. Раньше я на своем ветряке получал на выходе около киловатта. Но тогда средняя скорость ветра была пять-шесть метров в секунду. Теперь нам в этом отношении легче – анемометр последние десять лет меньше десяти не показывает, а то и все двадцать. При такой скорости будем получать не меньше полутора, а то и двух киловатт с одной вышки. А если их штук сорок собрать? Множим. Получаем, что даже при полутора киловаттах с одной вышки, с сорока получим шестьдесят. Главное, генератор помощнее.
