Дмитрий Казаков - Монстры Кремля
– Еще один сумасшедший? – пробормотал Илья.
– Вряд ли, – сказал Андрей. – Прикроете меня.
Он встал и пошел чужаку навстречу.
Они встретились там, где зажатая между двух насыпей строительного мусора улица выходила на большой перекресток, украшенный памятником Ленину, и остановились друг напротив друга.
– Привет вам, странники! – воскликнул незнакомец. – Рад встрече этой!
– Привет и тебе, – ответил Андрей, настороженно осматривая собеседника.
После встречи с Наставником убедился, что сородич-«герой» может оказаться не соратником, а врагом.
– Здесь, на сем перекрестке, воздвиг я щит свой, дабы сражаться во славу своей дамы, которую я считаю самой прекрасной на белом свете! – продолжал вещать незнакомец, и Андрей подумал, что Илья был не так уж и не прав. – И дал обет скрестить копье с каждым достойным меня поединщиком, что будет проходить мимо! В тебе я зрю собрата по духу, так что готовься к схватке, во имя Всевышнего и во славу моей дамы!
Он говорил горячо и нервно, а глаза на узком лице с неправильными чертами горели фанатичным огнем.
– Зачем нам сражаться? – спросил Андрей. – Мы не враги, мы хотим просто пройти мимо…
– Да, не враги, – чужак развел руками. – Но обет… Увы, я не могу нарушить его. Славу обретет победитель, честь – проигравший, если он бился честно, пострадавший – доброе лечение, и в любом случае вы сможете продолжить путь, куда бы он ни лежал.
Похоже, предлагали поединок не насмерть, а ради некой условной победы, но вступать в схватку Андрей все равно не хотел.
– И где мы возьмем копья? – спросил он.
– Сойдемся с тем оружием, что есть, а дух довершит остальное! – воскликнул незнакомец.
Конечно, можно было плюнуть на эти бредни, атаковать, пользуясь численным преимуществом, и пробиться через перекресток силой, но Андрей понимал, что так поступить не может, что если сделает подобное, то никогда себе этого не простит. Нужно либо принять вызов, либо отказаться от него и искать обходной путь, сворачивать в развалины.
– Ладно… – пробормотал он. – Как ты хочешь драться? Голыми руками?
– Почему же? Славные клинки решат дело! – и чужак извлек из закрепленных на поясе ножен такой нож, при виде которого слюна закапала бы и у самого Рэмбо – длинный, с зазубренным лезвием. – До трех ран сойдемся мы, и кто первым получит их, будет считаться проигравшим!
«После трех порезов таким кишкодером вполне можно отдать концы», – подумал Андрей.
– Ладно, – сказал он. – Через пять минут я буду готов.
– Я жду, во имя Всевышнего!
Когда Андрей вернулся к продолжавшим лежать спутникам, его встретили три недоуменных взгляда. Стоило же ему рассказать, о чем они разговаривали, недоумение сменилось изумлением и тревогой.
– Я ж говорил, в натуре, сумасшедший, – пробормотал Илья. – И тебя еще заразил… Чего придумали – ножами друг друга резать, как урки по укурке. Вон он автомат отложил, давай его грохнем по-быстрому и дальше пойдем. Нах этих прекрасных дам и поединки!
– Может, и вправду не стоит? – заметила Лиза. – Зачем играть с безумцем в его игру?
– Иначе я не могу, – сказал Андрей. – Иначе нельзя.
Все, что говорили соратники, выглядело логичным и правильным с точки зрения того, прежнего мира, что закончил существование почти месяц назад. Но оно же не имело значения в новом мироздании, где встречались колдуны и драконы, вещие видения и где действовали странные, нечеловеческие силы.
Он понимал, что если отступит от неких правил, неписаных, но очень четких, то потеряет то, что Лиза как-то назвала «удачей» – чутье на опасность, ускоренную регенерацию, умение не терять головы в самой тяжелой ситуации.
А затем его найдет смерть, и она, скорее всего, будет мучительной и долгой.
Андрей снял рюкзак, проверил лезвие своего ножа, обычного охотничьего, подумал, что неплохо было бы его подточить.
– Я пошел, – проговорил он, глядя на Лизу. – Пожелайте мне удачи.
– Давай, не подведи, – тут голос девушки дрогнул, и она закусила губу.
Чужак ждал на том же месте, нож был в его руке, а «калаш» лежал на асфальте и рядом с ним – «ПМ».
– Готов? – поинтересовался он. – Тогда начнем, во имя Всевышнего!
Первый выпад оказался настолько стремительным, что Андрей уклонился от него инстинктивно. Подставил нож под второй удар, нацеленный в лицо, и клинки негромко лязгнули. Рукоять едва не вывернуло из ладони – противник, может, и был сумасшедшим, но силой обладал немалой.
Пришлось отступать, уклоняться, менять направление и темп движения.
В армии Андрею приходилось учиться обращению с ножом, но не особенно много, и умельцем он никогда не считался. Сейчас он был вынужден вспоминать давно забытое умение, и получалось это довольно туго.
Не успел оглянуться, как разрезанный рукав повис лохмотьями, а предплечье дернула боль.
– Слава Всевышнему! – воскликнул даже не запыхавшийся противник.
И мгновенной его задержкой для наслаждения собственным триумфом воспользовался Андрей для собственной атаки. Сделал обманное движение и ударил в открывшийся бок, пусть не попал, как хотел, но все же скользячкой зацепил…
И тут же отступил, разрывая дистанцию.
С радостью увидел, как самодовольство сходит с лица противника, и напал снова. На этот раз совсем по-иному, распластавшись над самой землей и выкинув руку так, что она едва не вылетела из сустава.
В плече хрустнуло, но кончиком лезвия ухитрился чиркнуть по уходившему вбок колену, и по штанине спортивного костюма потекла кровь.
– Два – один, – прохрипел Андрей.
Тут же пришлось отбивать яростную, хоть и слегка беспорядочную атаку. Блестящее лезвие сверкнуло возле самых глаз, и он отмахнулся, надеясь зацепить врага по руке, и тем самым закончить бой.
Но не попал, ножи вновь лязгнули.
Кровь из раны на предплечье текла хоть и не очень обильно, но силы потихоньку убывали. Противник же выглядел свежим, как в начале боя, а о том, что такое усталость, похоже, вовсе не знал.
Сошлись еще раз, и тут Андрею откровенно повезло – его резанули по шее, но сбоку и неглубоко. Сантиметр в сторону, оказалась бы задетой сонная артерия, и третья рана стала бы ненужной.
Ну, а сам мгновением позже воткнул нож чужаку в плечо.
– О, нет… – прошептал тот, отступая и ладонью зажимая рану. – Неужели это все?
– Похоже на то, – Андрей облизал пересохшие губы. – Или ты нарушишь свои же правила?
Но этот вопрос услышан не был.
– Всевышний оставил меня! – возопил побежденный горестно. – Я опозорен, ибо поражение – это пятно не только на моей чести, но и на чести моей дамы, а подобного я допустить не могу…
Поднялась рука с ножом, и Андрей бросился вперед еще до того, как осознал, что собирается делать бывший противник. Перехватил запястье, а затем действовал словно на занятии по рукопашному бою – залом, бросок, и нож брякнул об асфальт за миг до того, как свалился тот, кто его держал.
Только что жаловавшийся на жизнь чужак лежал мордой вниз, а Соловьев сидел у него на спине.
– Клево, шеф! Почти как Стивен Сигал, – одобрил Илья. – Меня научишь?
– Тебя хоть как звать-то? – спросил Андрей, ослабляя захват на загнутой руке.
– Иван я… – сообщил поверженный незнакомец.
– Хм, надо же, какое имя редкое. Ты давай, не бери в голову. Проиграл – так это бывает, и твоя барышня ничуть не пострадала. Если пообещаешь больше не делать глупостей, я тебя отпущу.
– Хватит драться! – заявила подошедшая Лиза. – У обоих раны, а все туда же!
– Клянусь Всевышним, ты прав… – сказал Иван. – Клянусь подчиняться тебе, незнакомец!
Подчиняться на самом деле ему пришлось девушке, решительно взявшейся за врачевание. Осмотрела порезы и, ворча по поводу «глупых мужиков», которым обязательно надо что-то делить, принялась их обрабатывать.
Подкравшийся Рик попытался ухватить нож Ивана, но посягательство на чужое имущество пресек Илья.
– А ну, не балуй, пацан, – сказал он сурово, наступая на лезвие. – Брысь отсюда!
Мальчишка, что удивительно, не обиделся, просто отошел в сторонку.
Побежденный же, поднявшись на ноги, начал многословно благодарить Лизу и даже попытался поцеловать ей руку, отчего не ожидавшая подобного девушка чуть не подпрыгнула.
– Истинно благодарю вас, незнакомцы, – сказал Иван, забрав у Ильи оружие. – Поступками и словами вы указали мне на мою гордыню и заблуждения, дали понять, что недостоин я еще защищать достоинство столь прекрасной дамы, как моя… Зло, однако, сильно в столице, и я во искупление прегрешений должен отправиться на борьбу с чудовищами!
Глаза его вновь горели, слова звучали убежденно, и о том, что он недавно потерпел поражение, напоминали лишь не совсем ловкие движения, да еще то, что Иван время от времени морщился.
