Вячеслав Бакулин - Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник)
– Думаю, да. Но слушай дальше. Издревле секрет Зеркала хранился среди посвященных. Я – одна из них. Двадцать лет прошло, и Абсолют вновь жаждет воплощения, вот только теперь в нашей власти выбирать свое будущее.
– Ну-ну, поменьше пафоса, посвященная, – я постарался разрядить обстановку. – С тобой все понятно. Ты знаешь, что такое Зеркало и как им пользоваться. С Эфесом тоже, в принципе, все ясно. Парень не просто профессионал, а уже нечто большее, быть может, тот самый абсолют, о котором ты мне весь вечер толкуешь. Могу только гадать, где вы его отрыли. Осталось два вопроса: зачем вам Лиза, и почему ты так торопишься?
– Потому что до Зеркала могут добраться злые люди и навредить еще больше.
– Куда уж дальше, – я поднялся на ноги, вновь поймал взгляд своей собеседницы. – Еще одни посвященные?
– Вроде того, – пожала плечами девушка. – Специальный отдел Империи Веган.
Клацнули зубы, когда мой рот, открытый для следующего вопроса, самопроизвольно захлопнулся. Это уже не шутки. Ближайшую аналогию веганскому спецотделу, которую я знал, можно было выразить одним словом. Окутанным туманом вымыслов и сказок. «Аненербе» местного, питерского, так сказать, разлива.
– И они… – начал я.
– Тоже идут к Зеркалу. И постараются успеть раньше нас.
Щелк. Цепочка собралась, все звенья заняли свои места. Меня угораздило ввязаться в какой-то метафизический спор, где с одной стороны – люди, на которых работают ребята вроде Эфеса, с другой же – самая могущественная группировка Петербурга. Да-да, не будем кривить душой, Империя втопчет Приморский Альянс в бетон перегонов и станций, случись серьезный конфликт. Наше счастье, что зеленые заняты своими, малопонятными остальным делами. Вроде Крестового Похода к Зеркалу Абсолюта. Несложно догадаться об их главенствующих чертах и мечтаниях.
– Ладно, я тебя понял, – я сделал шаг в сторону. – И даже готов провести вас к особняку. Правда, в итоге окажется, что это был всего лишь дурацкий розыгрыш. Или нелепая сказка.
– Сказка, – легко согласилась Юля. – Такая же, как старинная байка о призрачном Литейном мосте или о том, как в Обводный канал попали вязкие воды Леты…
– Спать ложись, – проворчал я. – А то ерунду говоришь всякую. Второй Литейный мост я сам видел, и как человек уходил по нему в туман – тоже. Вот только марево давно рассеялось, мост-обманка исчез вместе с ним, а мой товарищ до сих пор бредет по бесконечным пролетам. Есть многое на свете, знаешь ли… Где-то в районе Девяткино живет человек, способный видеть прошлое, или вроде того. Говорят, свел на нет преступность в своей Конфедерации. Действительно, а смысл? Ты порезал кого, через двадцать минут пришел этот спец, а через тридцать тебя уже вяжут. Или Седые Стражи, если тебе повезет их встретить в джунглях Парка Победы. Чудеса, Юленька, обнаглели, вылезли на свет, снуют, под ногами вертятся. Осмелели, стало быть. Ты, правда, спи, завтра последний рывок к твоему Зеркалу. А я пойду в подсобке немного пошуршу, подготовлюсь по мере сил.
Адресовав собеседнице самую обаятельную из возможных своих улыбок, я отошел в темный угол, нащупал дверную ручку и просочился в совсем уж крохотное помещение с внушительным ящиком на полу. Слава запасливым сталкерам Василеостровской. Вернусь – залью дармовой выпивкой по самые маковки. Вот честное слово!
Я рылся в чужих вещах, выбирая самые необходимые, когда за спиной скрипнули дверные петли. Я резко выпрямился, оборачиваясь, и нос к носу столкнулся с Юлей. Ультрамариновые глаза, прядь волос, небрежно упавшая на лицо, запах дыхания напоминает о весне на берегу моря: такой же бесшабашный и зовущий.
– Ты ведь не понял, зачем нам Лиза, – не спрашивает даже, а утверждает.
– Ну почему же?
– Она – наш шанс. Последний. Девочка нема, но добра и доверчива настолько, что это не может быть правдой. Она всем сердцем верит в счастливое, светлое будущее. В солнце и шум листвы. Она не замечает зла, понимаешь?
– Кажется, да, – неуверенно кивнул я. – У нас на станции живет одна женщина, может быть, ты ее видела. Еленой Александровной зовут. Она – одна из немногих, кому я действительно обязан. Не столько в материальном плане, сколько в духовном. Она сумела вбить мне в голову прямо-таки маниакальную уверенность в счастливом исходе всего этого дурдома, – я попытался повести вокруг рукой, но на такой короткой дистанции это было непросто. – Дело в том, что на все мои проблемы она отвечала просто: «Все будет хорошо». Вот так. Казалось бы, банально и наивно, но если повторять это заклинание изо дня в день, начинаешь в него верить. Попробуй.
– Я попробую, – девушка продолжала смотреть мне в глаза. – Но мне все равно страшно и очень стыдно. Когда Лиза коснется Зеркала, ее не станет. И в этом буду виновата я.
– Не факт, – я взял собеседницу за руки. – Ты сама подумай. Ведь девочка хочет счастья не только всему этому замызганному человечеству, но и себе лично. Хочет смотреть на солнце, вдыхать соленый ветер с залива, слушать песни заселивших его морских исполинов…
Договорить я не успел. Юля рванулась вперед, вцепляясь в меня. Треснула ткань камуфляжа. Так захлебывающийся утопающий впивается в болтающийся на воде спасательный круг. До посиневших пальцев, до крови из-под ногтей. Лучина была сброшена на пол, а крохотный язычок пламени безжалостно растоптан. За крепкими стенами подстанции ворочался, ворчал и повизгивал одряхлевший Город.
* * *– Тьма сгущалась над мегаполисом. Темные тучи клубились, опустившись к самой земле, стягивались к отряду Штурмана. В густой чернильной темноте крались жуткие угловатые тени. Отвратительные убийцы Империи Веган встали на след наших героев.
– Мам, а эти веганцы, они и правда были такими плохими?
– Я не видела их близко, сынок, но мне кажется, что да. И хватит болтать, лучше закрывай глаза и попытайся заснуть. Так вот, тьма сгущалась, но Штурман не привык отступать. Ранним утром, когда дневные чудовища отправились спать, а ночные еще не проснулись, он уже вел людей за собой, ощущая на себе ответственность за жизнь и задание Синеглазой Волшебницы. И ответственность эта не давила на плечи, а напротив, окрыляла, придавала сил и толкала в спину…
* * *Осенние улицы заливал солнечный свет. Разлетался бесчисленными брызгами, отразившись от оконных осколков, безжалостно выжигал остатки ночной темноты, прячущейся в подворотнях и выстуженных утробах пустых квартир. Воздух был холоден и чист, прозрачен до безумия.
Поворот на Косую линию преграждал завал осыпавшегося дома. Угловатой, колючей рекой битого кирпича здание выплеснулось на дорогу, растеклось, обняв вставшие на пути строения. Торчала ершистым костяком ржавая арматура, крупные серые обломки были разбросаны чуть поодаль, будто кто-то рылся в строительном мусоре.
Опередив Эфеса, я первым начал взбираться наверх, цепляясь за особо крупные куски бетона. Пыльные ручейки вытекали из-под ботинок, скапливались, сползая вниз. Не прекращая подъем, я раздавал инструкции:
– На Косую пойдем сквозь дома. Есть там одна лазейка, прям навылет и прошьем. Есть только одно «но», – я аккуратно отцепил захваченный куском арматуры рукав химзащиты. – Брошенные квартиры – логово Серых. В это время они спят, а уж при таком солнце – тем более. Можно греметь и топать, разговаривать и шутить. Вот только трогать их нельзя ни при каком случае. Иначе нападут всей стаей. Поэтому идем за мной как обычно: след в след. – Я остановился на краю насыпи, рядом с проломом в стене, замер, переводя дыхание и дожидаясь остальных. – Если же разбудим их – нужно как можно скорее выбраться на улицу, хоть в окна сигайте. На солнце Серые становятся вялыми и апатичными. Есть шанс оторваться.
Мои спутники кивнули вразнобой. Я улыбнулся Юле, вот только потемневшая противогазная маска мешала передать эмоции. Однако мне показалось, что едва различимые синие глаза спокойны и даже чуточку улыбаются. Наш маленький отряд втянулся в темную сырость брошенного жилья.
Источник информации, проложивший для меня эту дорогу, ошибся лишь в одном: люди, когда-то населявшие город, в этих помещениях скорее всего работали, ведь мне за всю дорогу так и не встретилось ни одной, например, кровати. Диванов – в изобилии, как и прочей мебели. Обычное офисное здание.
Путь затянулся. Приходилось менять этажи, пролезать в проломы в полу и стенах, обдирая и без того ненадежную защиту. Такую замысловатую траекторию не выписывает самый безответственный, в щи упившийся осенний лист.
– Штурман, – тронула мой локоть Юля. Несмотря на мои инструкции, говорить она старалась негромко, почти шепотом. – Тьфу ты, прозвище у тебя какое громоздкое, за язык цепляется. Как тебя на самом деле-то зовут?
– Не помню. Или не знаю. Можешь для краткости Штуром звать. Только не Штурмом, не идет мне. А мое имя осталось там, где я занял у Корнета свою жизнь. Поэтому, если меня кто-то и запомнит, то разве как Штурмана. Ты хотела что-то спросить?
