Pferd Mantel - Колокола Обречённых
Свои-то «лешие» тоже разболтались от рутины – дисциплина говно. Вон стоят – лыбятся. Аслан в своей безбожной шапочке с иероглифами – тьфу, бля! Папа. Всесёлый, небось с утра накатил уже, урод. Политыч. Стоит, желваками своими играет, старый пень. Сколько раз ему говорилось – надевай защиту, когда на дело идём! Как об стену горох…. Опять эта кепочка дурацкая, болотные сапоги и бушлат. Моряк – рыболов, ебиегомать. Илюха, тоже еле собрался, вон стоит топчется…. Чахнет, чахнет команда без дела, разлагается….
– Ладно, мужики! Если кто что проебал – это на его совести! По вагонам! – махнул рукой Срамнов, давая сигнал всем грузиться и сам пошёл по направлению к тарахтевшей за спиной ГТСке, назначенной ему транспортным средством и домом на ближайшие два дня, как минимум.
Уже через пять минут колонна техники, возглавляемая командирской ГТСкой, за рычаги которой уселся Саня Волков, свернула на центральную площадь, чтобы миновав её, затем храмовый комплекс и оставив позади жилые концы Села, вгрызться траками и колёсами в остатки дороги, ведущей на Пески, а затем и далее, лесами – на Лихославль. Народ, встречавшийся на пути колонны приветствовал рейдеров, приветственно размахивая руками и выкрикивая напутствия, силясь перекричать рёв моторов. С церковного крыльца отбывающих перекрестила согбенная фигура отца Александра, и разбрызгивая воду из луж, колонна втянулась в жилой конец Кушалина.
Кроме Волчка и самого Фёдора, в вездеходе разместились отец Феофан, с которого Срамнов получил обещание ни при каких обстоятельствах ни на шаг не отходить от него, Маша, кутающаяся в плащ-палатку, подогнанную ей Ванькой, Сева Ким, которого Фёдор перед погрузкой, взяв за локоть, просил ехать с ними – типа, разговор есть, ну, и, конечно, Степан Политыч, высунувшийся из люка и приветствующий селян, встречающихся на пути. Что до Ивана, то он – вместе с Ильёй и братьями – дегенератьями – Асланом и Папой, занял замыкающий колонну КамАЗ. Два других грузовика оккупировали техники и охрана, а непосредственно за ними, предпоследним, рычал древний Т-150 с поворотной платформой в качестве прицепа, адаптированный парнями Волчка под предстоящие задачи – самый мощный в Селе трактор. Волчок не мелочился – старику прифигачили бульдозерный отвал и кран с лебёдкой на заднюю платформу, а также установили пятисотлитровый топливный бак взамен скудного штатного. Грузовики – те были «омологированы» заранее и оборудованы тёплыми кунгами с отрывающимися прорезями в бортах – для ведения кругового огня или стрельбы из арбалетов, внутри были размещены двухъярусные нары для отдыха экипажа, печи буржуйки для отопления и приготовления пищи в походных условиях, и конечно, припасы. Один из грузовиков – «шишка» был чисто грузовым: в нём, кроме четырёх техов путешествовал их инструмент и генератор, к тому же он тащил за собой бочку с топливом. Конечно, при желании, можно было включить в список ещё пару единиц транспорта – например, легендарный срамновский «пинцгауер», тоскливо притулившийся в ангаре на территории стана, рядом с огромным, латанным – перелатанным зерноуборочным комбайном «Колос», на который молилось всё Село. Только вот зачем? Ведь «пинц», если говорить о нём, остался единственным лёгким вездеходом в общине, после того, как в болоте на Полигоне утопили последний «козёл» два года назад. Старичок находится в идеальном состоянии стараниями волчковских парней – хоть сейчас садись и поезжай, однако, взять ту же проблему с расходными запчастями. Ну, колодки те же. Волчок говорит – тысяч пять ещё проходят, а что потом? Это с российской техникой дела обстоят ещё туда – сюда. За последние годы резвые сельские техи сволокли на стан всё, что ещё могло представлять какую-то техническую ценность. Собирали и на дорогах, и по деревням – машины, сельхозтехнику, мотоциклы. Да вон, далеко ходить не надо: тягач-то, «фред». Который год скрипит и таскает нарубленные дровяными стволы на лесопилку, и сыпется ведь, сыпется потихоньку. Замены достойной ему пока нет. Вот если КраАЗ этот в Лихославле взять, да скинуть с него кунг – на кой такому атланту будку таскать? – да седло ему поставить – вот тогда смена «фреду» будет, но ведь тоже самое – откуда запчастей набрать на такого редкого монстра? Эх, выбраться бы на Ленинградку каким-то чудесным образом, да там бы пошарить – на стоянках, где дальнобойщики кучковались…. Мечты! Нет ни сил, ни возможностей у Села, но не в этом даже главная проблема, а в том, что стратегически задачу никто не рассматривает – текучка доедает Общину. А недалёк тот день, когда проблема встанет ребром! Уже все предпосылки на лицо, да и работяги – и «полевые», и «дровяные» – все в один голос просят – дайте технику. Ведь техника – это эффективность, а голыми руками да топором с лопатой много не наработаешь – скопытишься сам и задачу не решишь. Надо, срочно надо заниматься поиском техники – ведь с каждым годом всё это богатство, брошенное под дождём, снегом и ветрами ржавеет, гниёт, рассыпается и уже скоро (если не уже) станет просто грудами железа.
К ситуации-то этой за годы на Селе привыкли. Велосипедов со всей округи натащили тьму – в каждом доме по нескольку штук. Опять же мелкую всякую разъездную работу взять если – на то и лошадей в Общине три десятка, да и быков с коровами кое-кто запрягает. Но со скотиной-то, с ней же ведь также, как и с людьми. Хоть не дохнет – но и не плодиться. Вон, в детской, «грибной», бригаде жеребёнок седьмой год скачет. Ему даже техи бричку маленькую на мотоколёсах сообразили. Да, прикольно – а по делу если, то жрёт-то как нормальный, здоровый конь, а работу-то делать силёнок нет. И с телятами, и с поросятами такая же байда. Не растут. И толку ни хрена, и на мясо пустить – жалко. Староста за двумя правилами чётко следит – скотину на мясо не забивать и топливо в личных целях не расходовать. Оттого и потребовало Правление всю мототехнику на стан под расписку сдать, и учёт скотского поголовья – нет-нет, да и проверит. А за нарушение наказание каково? – да лучше не нарушать. Себе дороже. С «дровяного» довольствия снимут – это раз. Карточки на хлеб, яйцо, молоко, масло, соль, спички изымут – живи как знаешь со своего огорода: это два. И на самые тяжёлые работы – какие конкретно в момент выявления нарушения будут проистекать: это три. Вот и подумай на досуге – а надо ли оно.
Пока Срамнов перекатывал в своей голове все эти мысли, колонна оставила сзади Кушалино и миновало ближайшую к Селу по этой дороге деревеньку – Бухлово. Политыч влез обратно в салон и закрыл за собой люк, стряхнув набухшуя от дождя кепку на пол.
– Вот ведь зараза, зарядило. Как подгадало ведь. – проклиная погоду и тех, кто её организует, пробубнил старик.
– А не фиг было высовываться. – ответил ему на это Сева. – Чего ты тут снаружи не видал, Степан Политыч? Вот к Волково будем подходить – там да. Глаз да глаз уже, нежилые места пойдут.
– Много ты понимаешь, узкоглазый! Не учи отца ебаться. – отмахнулся от него Политыч.
– Заебали там бузить! – обернулся к готовым сцепиться языками мужикам Фёдор.
– Фёдор! Христом – Богом молю! Воздержитесь от брани! Ну что вы в самом деле! Слово за слово – одна матерщина стоит. – воздел руки отец Феофан. – Уж я-то ладно, но ведь женщина с нами!
– Прошу прощения! – наклонил лобастую голову Срамнов. – Маш! Ты как там? Как самочуствие?
Маша сидела, привалившись головой к борту, как всегда – в надвинутом на глаза капюшоне и мяла в пальцах свой большой наперсный крест. Вопрос Фёдора она вроде как и не слышала – пропустила. Немногословность Маши была известна, наверное, каждому.
– Маш! Как себя чувствуешь, спрашиваю? – настоятельно повторил Федя.
– Нормально.
– А чего смурная такая тогда?
– Лихославль…. – растягивая буквы, протянула название пункта их назначения девушка, спустя полминуты. – Плохое название.
Все уставились на Марию с немыми вопросами на лицах. Волчка передёрнуло – он мужик мнительный.
– Лихо. Славль. Лихо славит. – играла словами, разбирая название городка, Маша. – Или, может, Лихая слава? Или Лихо славное… Вам как больше нравится?
– Маш… ты это… подожди! – предваряя вопросы, вдруг появившиеся у каждого в вездеходе и готовые одновременно сорваться с губ, устроив какофонию, сказал Фёдор. – Может быть желаешь что-то нам рассказать – пока не поздно?
– Нет, Феденька. Просто название у него плохое. – развела руками Мария.
– Вон как. – ударив руками по коленям бросил Политыч и снова, открыв люк, вылез наружу.
После этого эпизода разговор больше не клеился. Окутанная клубами и пара и тучами брызг, колонна миновала относительно спокойные, изученные, но нежилые Дуловское, Чернево и вышла на последний, прямой перегон перед загадочным Волково.
– Сань, тормози давай. – сказал Волчку Срамнов, и открыв свою двер, полез наружу из вездехода.
