Пол Андерсон - Все круги ада
Удастся ли ему впоследствии выжать что-нибудь из мерсейцев — это был уже другой вопрос. Засыпавший терранин решил отложить его решение на потом.
Идвир спокойно произнес:
— Нет, ты не станешь предательницей своей расы. Высшая цель каждого человека должна состоять в том, чтобы помочь своим собратьям сбросить цепи Империи.
— Какие цепи? — возразила Джана. — Где были Император и его законы, когда я пятнадцатилетней девочкой пыталась удрать из Черной Дыры, а мой хозяин поймал меня и отдал Хихикающему Человеку?
Идвир протянул к ней руки, коснулся волос, погладил по щекам и на минуту задержал ладони на плечах. Она была здесь чужой, ее тело не вызывало у мерсейцев ни желания, ни отвращения. Поэтому, чтобы поберечь одежду, Джана привыкла носить в теплом помещении только юбку с карманами. Прикосновение к обнаженной коже было одновременно твердым и нежным, его грубоватая суровость подчеркивала таящуюся за ним сдерживаемую силу. Девушка светилась любовью, которая втекала в нее через руки Идвира. Вскоре пустой маленький кабинет наполнился сиянием, подобно тому как бывает на Терре, когда золотые закаты пропитывают собой воздух.
«Любовь? Нет, любовь — избитое, пошлое слово. Помню, кто-то говорил мне… Не есть ли это та самая милость, с которой Господь обращается с нами, смертными?»
Над серым балахоном, над Джаной нависало властное и ласковое лицо Идвира. «Я не должна называть тебя Богом. Но я могу про себя звать тебя Отцом. В эрио есть слово „рохадванн“: привязанность, преданность, основанная на уважении и моей собственной чести».
— Да, лучше выразиться иначе: не сбросить цепи, а выжечь раковую опухоль, — согласился мерсеец. — Сползание законной власти к слабости или насилию — последняя стадия фатальной болезни. И та и другая крайности являются лишь двумя сторонами одного и того же процесса: превращения Рук в Главы.
Мужчина-терранин непременно бы обнял расстроенную девушку и попытался бы ласковыми словами изгнать из ее памяти страшные воспоминания, от которых у нее до сих пор сводит судорогой живот и наливаются кровью глаза. Вслед за тем он бы считал себя сильно обиженным, если б она не согласилась лечь с ним в постель. Идвир требовательно продолжал:
— У тебя хватило твердости пережить свою муку, а впоследствии перехитрить мучителей. Согласись, что ты обязана помочь освободиться именно тем людям, которые обязательно отвергли бы твое наследие.
Она опустила глаза, сцепила пальцы.
— Как? Я думала… то есть… ты хочешь поработить человечество, так ведь?
— Я думал, ты давно поняла, чего стоит пропаганда, — сказал он с упреком в голосе. — Что бы ни случилось, тебе никогда не увидеть реальных изменений. Для этого понадобятся века непрерывных усилий. А конечная цель — освобождение. Освобождение мерсейцев. Мы не собираемся лукавить и делать вид, что наши главные усилия направлены на что-то другое. Но в своей работе мы нуждаемся в партнерах. Ведь, в конце концов, у всех у нас одно общее желание: подчинить Воле слепую Природу и Случай.
«Вам нужны младшие партнеры, — добавила Джана про себя. — Может быть, это не так уж и плохо?» — Она закрыла глаза и представила себе человека с лицом Ники Флэндри, шагавшего в авангарде армии, которую возглавлял мерсейский Христос. Над ним не стояло продажных властей, его не связывали по рукам и ногам трусливые, бесхребетные союзники, он был свободен от груза мелких грешков, сомнений и неудач. В руке он держал простой боевой нож громадных размеров. Воин шел и смеялся. Рядом с ним двигалась она, Джана. Ветер трепал ее волосы и раскачивал зеленые ветви деревьев. Им было суждено никогда не расставаться.
«Ники… мертв… почему? Этот народ не убивал его. Даже те из них, кто пытался сделать из него полутруп. Они бы стали друзьями, если б у них появилась хоть малейшая возможность. Но Империя никогда им этого не позволит».
Девушка вновь посмотрела на Идвира. Тот по-прежнему ждал ответа.
— Искатель, — робко произнесла она, — все происходит слишком быстро. Когда кванриф Мориох сказал мне, что я должна стать шпионом Ройдхуната…
— Ты ждешь от меня совета, — закончил за нее мерсеец. — Я с радостью помогу тебе.
— Но как я…
Он улыбнулся:
— Это будет зависеть от конкретных обстоятельств, моя милая. После прохождения курса тренировки тебя забросят туда, где ты будешь наиболее полезна. Куда именно — решат позднее. Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что эффектные приключения, описанные в художественной литературе, не более чем художественная литература. Основная часть твоей жизни будет мало отличаться от жизни остальных людей, хотя, полагаю, ты сумеешь окружить себя обожанием и роскошью. Например, ты бы могла заставить высокопоставленного имперского чиновника сделать тебя своей любовницей или даже законной женой. Шпионская сеть не будет беспокоить тебя слишком часто. Что же касается риска, думаю, в своей прежней жизни ты рисковала значительно больше. Само собой разумеется, ты будешь получать приличное вознаграждение. — Идвир посерьезнел. — Но главным твоим вознаграждением, дочь моя, станет сама служба. И сознание того, что твое имя будет стоять в тайных молитвах Вах Урдиолх до тех пор, пока существует Мерсейя.
— Значит, ты считаешь, что я должна согласиться?
— Должна, — ответил мерсеец. — Тот, кто не имеет цели вне себя, живет лишь наполовину.
Переговорное устройство подало сигнал. Раздраженно пробормотав ругательство, Идвир дал отбой. Устройство пропищало дважды. Мерсеец напрягся.
— Срочный вызов, — сказал он и включил селектор. На экране появилось изображение Книфа ху Вандена.
— Мое почтение датолку, — торопливо проговорил он. — Я бы никогда не осмелился побеспокоить датолка, если бы дело не требовало немедленного решения. Прибыл посланец от Кипящих Ключей.
Джана слышала, что руад способен передвигаться удивительно быстро, когда он не связан семьей или тяжелой ношей.
— Храйх , они, должно быть, прибыли на место. — Кончик хвоста Идвира, выглядывавший из-под балахона, мелко задрожал. Больше мерсеец ничем не выдал своего волнения. — Какие вести он принес?
— Он ожидает во дворе. Могу ли я соединить его с датолком?
— Соедините.
Джана подумала, что терранин вначале попытался бы получить инструкции. Людям не хватало мерсейской решительности.
Девушка не могла уследить за беседой, которую Идвир вел с мохнатым существом, стоявшим на заснеженном дворе. Разговор велся на языке посланца. Ученый использовал транслятор. Когда экран погас, мерсеец еще долго сидел, нахмурясь. Кончик хвоста с силой бил об пол.
— Могу я чем-нибудь помочь? — осмелилась спросить Джана. — Или мне лучше уйти?
— Швай … — Идвир только теперь вспомнил о ее присутствии. — Храйх … Нет, я хочу тебе кое-что сказать. Все равно ты сама скоро узнаешь.
Девушка едва сдерживала себя. Мерсейские аристократы редко нервничали. Ее пульс бешено бился.
— Послание от вождя того племени. Странное послание: не в обычаях руадратов пользоваться расплывчатыми фразами, а курьер отказался что-либо добавить к заученной речи. Судя по всему, они набрели на замерзший труп Доминика Флэндри.
У Джаны потемнело в глазах. Она едва удержалась на ногах.
— Очень похоже, что так и случилось, — продолжал мерсеец, уставившись в стену. — По описанию, тело принадлежит человеку, а какой другой человек мог оказаться на планете? По непонятной причине, вместо того чтобы вызвать удивление, находка, кажется, зародила в них подозрения. Как будто появление существа, о котором мы раньше никогда не говорили, доказывает, что у нас есть какие-то дурные замыслы относительно племени. Вождь требует, чтобы я пришел и дал объяснения. — Он пожал плечами: — Что ж, пусть так и будет. В любом случае это дело требует моего личного участия. Недоразумение должно быть улажено, его последствия в отношении племени минимизированы. В то же время наблюдение за реакцией туземцев может научить нас чему-то новому. Я полечу туда завтра с… — Идвир с изумлением взглянул на девушку. — Джана, ты плачешь.
— Простите, — пробормотала она, закрыв лицо руками. Слезы текли по ее щекам и попадали в рот. — Не могу сдержаться.
— Ты ведь знала, что он обречен. Ты сама послала его на чистую смерть.
— Да, но… но… — Терранка прямо взглянула на мерсейца. — Возьмите меня с собой! — взмолилась она.
— Хаадох ? Нет. Невозможно. Руадраты увидят тебя и…
— И что? — Девушка встала перед ним на колени и ухватилась за серый балахон. — Я хочу попрощаться. И… и похоронить его… по-христиански, насколько это возможно. Как вы не понимаете, мой господин? Он ведь останется лежать там навечно.
— Дай подумать. — Идвир стал бесстрастным и неподвижным. Джана пыталась унять свои слезы. Наконец он улыбнулся, погладил ее по голове и сказал: — Согласен.
