Мария Симонова - Профессия – смертник
Он не счел нужным давать ей по этому поводу объяснения – Склайс и Грумпель успешно вернулись домой, вот то единственное, что он уяснил для себя из ее слов. Степану хотелось верить, что эта пара дорогих ему островитян и в дальнейшем окажется не по зубам выжимателям. А если псифы, согласно договору, сумеют очистить планету от смрада и нечистот, то вскоре с ее обновленного лица сгинет и сама идея «выжимательства». .
Даст бог, друзьям еще предстоит пожить в радости на своем возрождающемся Острове. В немалой степени это сейчас зависело от него: за их счастье ему только еще предстояло заплатить. Однако не так уж и много в сравнении с избавлением от гибели целой планеты – всего-навсего работой по специальности.
У смертников, как правило, бывает одна глобальная задача и очень короткий послужной список, практически ею и ограниченный.
Но Степан пока продолжал оставаться исключением.
Глава 5
ТЕРРОР В КОСМОСЕ
Что есть в нашем понимании разум? Рискнем предположить, что это такое состояние материи, когда она, пытаясь постигнуть самое себя, открывает законы мироздания и пытается по-возможности использовать их для своих нужд. Однако есть мнение, что, встретив во вселенной братьев по разуму, мы запросто можем попасть впросак, будучи не в состоянии разобраться – разумны ли они?.. А есть и другое – все во вселенной взаимосвязано, посему в глубинах космоса имеется вероятность рано или поздно столкнуться с теми же проблемами.
Что касается проблемы, которую раса длинношерстых медведей, позаимствовавших свой цвет у неба, предложила решить Степану Ладынину – здесь отдавало взаимосвязью из того ключа, откуда проистекает массовое горе-злосчастье.
Начать с того, что в деле оказалась замешана еще одна раса – неких мозжоргов, космических бродяг и разбойников, лишенных собственной родины. Такое определение дал им Мрумор, не заострив внимания на том, как выглядят мозжорги и по каким причинам они лишились своей планеты. Это все, как он дал понять, были малозначительные подробности, а Мрумор торопился поведать о главном: мозжорги захватили космическую станцию псифов, где в их распоряжении оказались, ни много ни мало, семьсот восемнадцать тысяч сто двадцать три заложника.
На удивленный вопрос Степана, как там могло поместиться столько, образно говоря, народу, Мрумор ответил, что речь идет не о простой станции, а о космическом сооружении особого «закрыто-планетарного» типа. Псифы, оказывается, так далеко пошли в вопросах сохранения природной среды и чистоты экологии, что покинули поверхность большинства своих планет, чей лик так или иначе загрязнялся продуктами их цивилизованной жизнедеятельности, и удалились жить на станции, дрейфующие по тщательно выверенным орбитам вблизи оставленных ими миров. Одну из таких обитаемых станций, расположенную вблизи планеты Флопсам, и захватили мозжорги.
– Чего же они хотят? – задал Степан вполне закономерный вопрос. – Им, наверное, нужна станция? – рискнул предположить он, подумав о том, что действия мозжоргов могли быть обоснованы стремлением обрести в космосе хоть что-то, похожее на настоящий дом.
– Да вы смеетесь! – псиф даже встряхнулся, возмущенный недогадливостью собеседника. – Зачем им сдалась какая-то станция, будь она хоть идеально приспособлена для жизни, когда рядом находится одна из прекраснейших планет галактики, никем не заселенная, ставшая благодаря нашим многолетним усилиям подлинным раем для существ с белковой организацией! Планета, естественно, находится под охраной спутниковых комплексов, и самовольная посадка на нее невозможна. Понимая обреченность таких попыток, эти головорезы захватили заложников и теперь, угрожая их жизни, требуют от нас разрешения поселиться на Флопсам!
Его речь прервал злой смех, сухой отрывистостью напоминавший пулеметную очередь. Смеялась Бякса – пора уже сказать, что она присутствовала при этом разговоре, происходившем в тех самых покоях Мрумора, где когда-то оказался «спеленутый» Степан. В отличие от драконицы Арл, сразу по завершении «островной» эпопеи отбывшей на родную планету, Бякса выразила желание остаться со Степаном. Поначалу он был категорически против, вовсе не желая иметь под боком эту язву, порывавшуюся убить его еще на Морре. Но, выслушав ее доводы и поразмыслив немного, согласился на сотрудничество с этой во всех отношениях неприятной ему особой, кстати, удосужившись наконец спросить ее имя. К его удивлению, оно оказалось довольно благозвучным – Туаза. Так вот, к вопросу о том, что заставило Степана смириться с ее присутствием: она служила когда-то в органах межпланетной безопасности и могла дать неплохой совет там, где он был полным профаном. Сейчас он подумал о том, что Бякса к тому же в недавнем прошлом была разбойницей и наверняка владела какой-то полезной информацией о своих «братьях по цеху», что подтверждал ее обидный смех, относившийся, видимо, именно к ним.
– Это мозжорги-то головорезы? – произнесла Туаза, презрительно изогнув бровь. – Эти мягкотелые флибустьеры, называемые еще в насмешку рыцарями космических дорог? Да ни один уважающий себя разбойник не станет иметь с ними дела, ведь всем известно, что мозжоргам претят сами понятия обмана и предательства! Почему вы не хотите пустить их на свою планету? – в лоб спросила она. – Они и мухи не обидят, стоит только вам предоставить им клочок земли, где они могли бы спокойно жить!
– Пока что они собираются взорвать более семисот тысяч наших собратьев, – мрачно ответствовал псиф. – Неплохо для существ, которые не обидят и мухи!
– Просто обстоятельства приперли их к стенке, – гнула свое Туаза. – Попробуйте-ка десятки лет мотаться по космосу, не имея своей земли, своего дома!
– Обстоятельства, говорите? – взъершился Мрумор, распухая на глазах, становясь похожим на наэлектризованный меховой шар. Скорее всего в гневе у него самопроизвольно срабатывал рефлекс, имевший целью устрашение противника – будь то подлинный враг или же оппонент в споре. Не хотите ли вы сказать, что эти обстоятельства заставили их раскатать губы на одну из наших лучших планет?
– А вы не пробовали предложить им какую-нибудь другую планетку, похуже? – спросил Степан, надеясь заодно отвлечь на себя внимание спорщиков и ослабить грозовую атмосферу.
– Что значит «предложить»? – искренне вознегодовал псиф. – Мы не собираемся пускать разных проходимцев на свои планеты! Не забывайте, что ради сохранения наших миров в первозданной чистоте мы сами себе отказываем в удовольствии жить на них!
– И кому тогда, позвольте спросить, нужна эта чистота? – спросила Туаза с холодной насмешкой. Она словно поставила себе целью раздразнить в псифе хищного зверя – о, уж по части доведения мужчин до состояния озверения Бякса была мастером экстра-класса! – и с последней фразой ей это почти удалось: распушившийся сверх всякой меры, Мрумор не стал, правда, рычать и показывать зубы; как и полагается интеллигенту, образ коего сейчас в нем, на счастье, превалировал, он задохнулся от возмущения и временно потерял дар речи, чем немедленно воспользовался Степан, прекрасно понимавший, насколько это неблагодарное занятие – критиковать чужой образ жизни. Следовало прекратить бессмысленную перепалку, грозящую вот-вот перерасти в международный скандал:
– Итак, на планету вы мозжоргов пускать не собираетесь ни при каких обстоятельствах, – быстро сказал он, уводя разговор от опасной темы.
– Не может быть и речи, – буркнул все еще ощетиненный Мрумор.
– Значит, этот вариант отпадает. Насколько я понимаю, у вас уже есть какой-то план, связанный со мной, верно? Ради этого мы, собственно, и собрались. Надеюсь, я не покажусь слишком нетерпеливым, если попрошу вас наконец-то его изложить?
– Хм-м, ну да, конечно… – Шерсть на псифе медленно опадала. Намеренно не глядя на Туазу – кажется, перспектива «озверения» при дальнейшей беседе с ней и самого его не радовала, – Мрумор стал рассказывать, в чем, по мнению их экспертов, должна будет заключаться миссия Степана Ладынина.
Его предполагалось заслать на станцию в качестве парламентера – представителя незаинтересованной расы. Он должен будет выслушать их аргументы, само собой, попробовать разубедить, что, само собой, не получится, тогда надо будет попросить отпустить с ним тысячу-другую заложников, от чего они тоже наверняка откажутся.
На самом деле основная ставка делалась на то, чтобы он просто оказался там, в недрах станции. Расчет был прост: неважно, что он им будет говорить, но с появлением там Степана взрыв станции становился маловероятен, что сводило на нет основную угрозу, выдвигаемую мозжоргами. Правда, если реакторы не взорвутся по каким-то (скорее всего по техническим) причинам, у мозжоргов еще оставалась возможность разгерметизировать отсек с заложниками (при слове «отсек» воображение Степана нарисовало тесное пространство, забитое до потолка несчастными псифами в количестве более семисот тысяч). Во избежание такой развязки для Степана было предусмотрено два варианта действий: отдать самого себя в заложники, чтобы оказаться в том самом отсеке, в результате чего он, естественно, не разгерметизируется (Степан тут же представил себя втиснутым в плотное шерстяное месиво, наполнявшее под завязку названное помещение), либо, если мозжорги не примут его благородной жертвы, проникнуть туда самостоятельно: С этой целью ему на специальном экране был показан план станции с указанием служебных и коммуникационных ходов: их было великое множество, но наиболее удобные для проникновения в узилище, оказавшееся не таким уж маленьким, занимавшее всю центральную часть станции, были отмечены красным цветом.
