Антон Первушин - Пираты неба (Операция «Снегопад»)
– Десантируемся! – распорядился авиационный полковник. – Открывайте люк, ребята!
(Авиаполк «Заполярье», Оленегорск, декабрь 1998 года)– Наши! – крикнул Роман, и в голосе его звучал истинный восторг. – Наши парашютируются! Молодец Зартайский! Успел!..
В небе над аэродромом авиаполка «Заполярье» разворачивались белые купола десятков парашютов.
(Метеостанция «Молодёжная», Кольский полуостров, декабрь 1998 года)– Очень интересно, – сказал Рашидов. – Ты что-то затеял, майор?
Громов закончил расстёгивать куртку. Оставалось самое сложное – снять её так, чтобы Руслан не сумел воспользоваться его временной беспомощностью. Константин не придумал ничего лучше, как начать пятиться. При этом он свёл руки перед собой и дёрнул себя за рукав, вытаскивая левую свободную руку.
Кажется, опытный в этих делах Рашидов понял, что собирается сделать Константин. Он молча, без подначек и оскорблений, ринулся вперёд, и тогда Громов, который явно не успевал выбраться из куртки, отбросил нож и перекинул подол куртки над головой, накрывая и себя, и Руслана. Проткнув кожу, нож Рашидова увяз в подкладке. И Константин, и Рустам повалились на снег.
Будущий синоптик Гена Зайцев не выдержал и, бросив Ларису, подбежал к дерущимся.
– Вам помочь, Константин Кириллович? – спрашивал он, приплясывая вокруг. – Вам помочь?
– Уйди! – прошипел Громов.
Двое сплелись на снегу, тяжело дыша друг другу в лицо и напрягая все силы. От нечеловеческого напряжения у Громова потемнело в глазах, но он продолжал бороться, стараясь положить Руслана на лопатки и завладеть застрявшим в куртке ножом. В эти секунды он вспоминал друга Лукашевича и друга Стуколина (возможно, уже погибших), сверхсрочника Женю Яровенко, и лейтенанта Сергея Беленкова (погибших наверняка) – ярость захлестнула Константина. И тело противника под его руками с какого-то момента стало поддаваться, а потом и вовсе обмякло.
Громов наконец завладел ножом и сел.
– Твоя взяла, – выдохнул хрипло Руслан, глядя на него со смесью отчаяния и ненависти. – Что ж ты тянешь, гяур? Добивай.
Громов очень медленно встал на ноги. Болезненно прострелило в пояснице.
– Моя вера, – сказал он, – дозволяет мне убивать только в случае крайней необходимости. Сейчас я такой необходимости не вижу.
И тут Рашидов заплакал.
Глава тринадцатая
Ошибка резидента
Американский разведчик и аналитик из Лэнгли Роберт Фоули чувствовал себя полным дураком. Его вербовали. Вербовали самым беспардонным образом, а он ничего не мог с этим поделать.
– Таким образом, – говорил человек, которого совсем недавно Фоули по наивности принимал за водителя такси, – вы можете легко убедиться в нашей доброй воле. Никаких расписок, никаких договоров, скреплённых кровью, – ваше слово против моего слова, ваше обещание против моего обещания…
– А если я откажусь?
Фоули знал ответ на этот вопрос, как знает его любой человек, достаточно долго проработавший в разведке. И водитель из ФСБ не стал оригинальничать.
– Тогда делу о распространении фальшивок будет дан ход. И вы очень не скоро увидите Америку.
– Какие гарантии?
Слова давались Фоули с огромным трудом. Он никогда не предполагал, что может оказаться в ситуации, словно специально взятой из какого-нибудь методического пособия по основам агентурной работы. Вот только пособия пишутся для тех, кто вербует, а не для тех, кого вербуют. Такое потрясение (из охотники да в дичь) нелегко пережить.
– Я вам уже говорил: никаких гарантий не будет, моё слово против вашего слова. Вы оказываете мне небольшую услугу, я отдаю вам эту папку со всеми материалами.
– Что за услуга? – Роберт вытолкнул из себя новый вопрос.
– О! – оценил водитель из ФСБ. – Значит, вы готовы сотрудничать?
– Да!!!
– Замечательно.
– Что за услугу я должен оказать?
– Мелочь, – водитель откинулся на спинку кресла. – Мы, в общем, знаем, зачем вы прибыли в Мурманск. Вы собираетесь встретиться с главой военной разведки Федеративной Республики Народов Кавказа.
От удивления у Фоули отвалилась челюсть:
– Откуда вы можете это знать?
– Но ведь знаем, – водитель из ФСБ был очень доволен собой.
Роберт быстро перебрал в памяти всех, кто был в курсе относительно его сверхсекретной миссии в Мурманск. Он сам – раз. Шеф – два. И тот… британец – три. Неужели британец? Какая мерзость! Этот тип, оказывается, работает на две стороны. Вот и доверяйся после этого союзничкам!..
На Шефа Роберт подумать не мог. Но и на коллегу из МИ-6 грешил напрасно. Был ещё один человек (четвёртый), который располагал информацией о «сверхсекретной миссии» – мелкий работник Административного Директората ЦРУ, имени которого Фоули даже не знал. Этот человек занимался оформлением бумаг, необходимых агентам для легального въезда в ту или иную страну. Именно он сообщил российской контрразведке о готовящемся визите, а уж аналитический отдел Мурманского Управления ФСБ, состоящий из специалистов, которых подбирал ещё покойный Маканин, сопоставил факты и додумал остальное.
– Да, – признавая своё поражение, сказал Фоули. – Я собираюсь встретиться с Чёрным Псом.
– А я, – вкрадчиво произнёс водитель из ФСБ, – собираюсь принять участие в этой встрече.
(Мурманск, декабрь 1998 года)Всё было не так. Всё было хуже не придумаешь. Иван Иванович понял это сразу, как только представитель ЦРУ завёл разговор о необходимости организации скорой встречи с Чёрным Псом. Американцы не собирались помогать ему, вытаскивать из этой передряги, более того – они не были заинтересованы в том, чтобы он сам как-то попытался спастись. Они хотели одного – Чёрного Пса на блюдечке с голубой каёмочкой, а что после этой встречи будет думать Чёрный Пёс о нём, Иване Ивановиче, их не волновало.
На все вопросы, связанные с возможным продолжением сотрудничества, эта лощёная сволочь – американский агент – отвечал, что будет видно; посмотрим, как встреча пройдёт; вы ещё не показали себя человеком, достойным внимания столь серьёзной организации, как Центральное разведывательное управление, и так далее в том же духе.
А после того, как американец объявил, что на встрече будет присутствовать ещё один человек, имя которого пока нельзя называть в интересах конспирации, Иван Иванович хотел было совсем отказаться от организации свидания американца с Чёрным Псом.
Но американец настоял. Он заявил, что от этой встречи зависит будущее его, Ивана Ивановича, родины (Ивану Ивановичу было на родину наплевать). Он уверял, что если встреча не состоится по вине Ивана Ивановича, его за это сурово накажет тот же Чёрный Пёс (это было уже интересней). Он говорил, что встреча направлена на прекращение войны (Иван Иванович устал от войны, в которую его втянули против воли, он потерял сон и аппетит и был бы счастлив, если бы она поскорее закончилась).
Поколебавшись, Иван Иванович дал своё согласие. После этого за крепким кофе они обговорили с агентом детали легенды. Для Чёрного Пса всё должно было выглядеть так, будто Иван Иванович и американский агент познакомились случайно. Иван Иванович выбрал его из группы туристов в качестве подходящего объекта для вербовки, а тут – раз! – такой вот казус. Обсудив легенду и назначив новое место и время встречи, разошлись.
Как ни странно, Чёрный Пёс с живым интересом отнёсся к информации о появлении в городе американского агента, уполномоченного вести с ним переговоры. Глава военной разведки устроил Ивану Ивановичу допрос с пристрастием. И на турецком языке.
Как агент выглядел? Как представился? Как зарегистрировался? В какой момент признался, что является агентом ЦРУ? В какой момент впервые прозвучало имя Чёрного Пса? В каких местах они встречались? Более сотни вопросов, задаваемых в ошеломляющем темпе.
Впрочем, Ивана Ивановича в своё время научили держать удар, не изменяясь в лице, и легенда была принята без замечаний.
– И всё-таки есть у меня подозрение, что это не американец, – признался Чёрный Пёс, подводя итоги.
– А кто? – позволил себе вопрос Иван Иванович.
Чёрный Пёс покачал убелённой сединами головой, покопался в кармане своего засаленного «ветеранского» пиджака, извлёк платок, шумно высморкался (в Заполярье он постоянно страдал от простуды – климат был не по нему) и сказал:
– Русский. Из «безопасности».
– Но как мы это проверим?
Вопрос был уместен. Досье на сотрудников ФСБ Мурманска и окрестностей собиралось медленно, и сбор этот был сопряжен с большими опасностями. Честно признаться, это досье содержало информацию всего на десятерых сотрудников, включая покойного Маканина.
– Очень просто, эздий,[39] мы возьмём его в заложники.
– Но это против правил! – вскричал Иван Иванович, которого ещё в турецкой разведшколе учили, что и у шпионов существуют неписаные правила, преступать которые себе во вред.
