Виктор Косенков - Русские навсегда
– Что?
– Елки-палки, чего ж я сразу не пропер?! Крекинг – обратный. Соображаете?
– Нет, – честно признался Сергей.
– Обратный крекинг. Это материалы на тему создания нефти, а не ее переработки.
Гриша хлопнул ладонью по столу. Сергей пожал плечами.
– А на кой ее создавать? Нет, ну, то есть я понимаю, что ценная штука и все такое… И из чего ее гнать? Обратно из бензина, что ли?
– Ты меня иногда поражаешь. – Михалыч покачал головой.
– Так ее из земли качают, елки зеленые, на фига ее еще тут?… Блин, ребята. – Сергей плюхнулся на стул. – Я ни черта не понимаю, серьезно. Нефть, крекинг, прямой, обратный… Какое это имеет отношение к тому, что нам дальше делать?!
– Ну… – Михалыч развел руками. – Это, понимаешь, как в большой мозаике. Чем больше определенных элементов, тем легче собирать. А вот если не знаешь, куда ту или иную плашечку положить, тогда беда. В общем, ребята, вы сидите тихо. А я пойду по своим каналам пройдусь. Глядишь, там и разберемся, что делать. Договорились?
– Так-то оно так. Но что делать, если ты со своей прогулки не вернешься?
– Если не вернусь… – Михалыч закрыл ноутбук, отдал его Грише. – Идите сдаваться. Но я вернусь сегодня. К вечеру. И тогда уже решим. Хорошо?
– Не очень, конечно, но другого выхода, как я понимаю, нет.
– Правильно понимаешь. – Михалыч направился в ванную. – Тут ведь как получается: партия перешла в ту стадию, когда мы или сделаем правильный ход, который в конечном итоге приведет нас к победе, или…
Он фыркнул, как лошадь, и открыл дверь. В ванной взвизгнули и брызнули на Михалыча водой.
– Приблизительно так… – произнес он, утираясь. – Пойду я сначала оденусь.
Гриша сложил ноутбук и с философским видом направился прочь из кухни.
– Ты тоже по делам? – спросил Сергей.
Программист мотнул головой и приложил руку к щеке.
– Спать, – понял Столяров. – Правильно, что ж еще делать? Один я тут, похоже, от волнения на стенку лезу… Все остальные играют в Будду.
«Ну, правильно, что им терять? – Сергей встал, открыл холодильник, чувствуя подкатывающий голод. – Михалыч пенсионер, тем более такой, который всегда найдет знакомых, чтобы прикрыться. Гриша… тоже не пропадет. Один я могу смело поставить крест на своей дизайнерской карьере. В лучшем случае буду в колонии строгого режима оформлять стенгазету. Черт меня дернул…»
В холодильнике было пусто. Только обмороженная до неузнаваемости пачка пельменей, которую Сергей вытащил из морозилки.
«С другой стороны, на что я жалуюсь? Что я сделал не так? Меня кинули. Я ответил. Ну, вляпался в какую-то дурацкую историю, так не по своей вине. Даже если сяду, не так обидно будет. Все-таки вел себя, как настоящий человек, а не как размазня».
Немного погремев посудой, он нашел подходящую кастрюлю, налил в нее воды и поставил на плиту. С трудом освободил смерзшиеся в монолит пельмени от упаковки.
– Однако… Кирпич из теста с мясом… Тот еще креатив.
Он подошел к ванной, осторожно постучал.
Сквозь плеск воды послышалось:
– …к черту… мыть… дают…
– Оль, это я… – Он осторожно приоткрыл дверь. – Это я.
– А. – В клубах пара ничего не было видно. – Ну если ты, то заходи…
Сергей окунулся во влажную духоту.
– Осторожно, не поскользнись, – сказала Ольга, отдергивая занавеску. – Не хочешь присоединиться?
Струи душа лились на ее тело, обхватывали, ласкали.
Рядом с этой женщиной хотелось творить. Хотелось придумывать что-то новое, вздорное, переделывать, ломать и снова строить.
– Я бы с удовольствием, но там вода закипает, – улыбаясь, сказал Столяров. – Пельмени будешь?
– Какая проза жизни. – Оля присела, клубы густого пара скрыли ее с головой. – Пельмени с утра… Где ты их нашел?
– В холодильнике…
– Боже мой! Они же доисторические!
– Есть очень хочется, так что я не побрезгую даже такими…
– А я, пожалуй, что-нибудь придумаю потом… Точно не присоединишься?
Сергей подошел поближе.
– Только одежду лучше снять… – предупредила невидимая в пару Ольга.
– Откуда столько пара?
– Залезай, узнаешь…
И он залез.
На кухне выкипала в кастрюле вода, и сюрреалистический кирпич из пельменей медленно таял, как мамонт, вытащенный из вечной мерзлоты.
39.
– Как он? – спросил Михалыч у Гриши.
Тот сидел около Романа и внимательно слушал его дыхание.
В ответ на вопрос Михалыча Гриша пожал плечами и прижал обе ладони к щеке.
– Понятно. Крепко его обработали. Думаешь, переломов нет?
Гриша поморщился, пожал плечами, мотнул головой куда-то в сторону ванной и развел руками. Михалыч некоторое время обрабатывал информацию, потом кивнул.
– Да, Ольге виднее, все-таки медицинский работник.
Гриша кивнул. Потом показал на Романа, прижал палец к губам и снова ладони к щеке. После этого стукнул себя в грудь и дотронулся до стула, на котором сидел.
Михалыч хмыкнул.
– Хорошо. А мне отойти надо.
Он вышел из комнаты, осторожно, стараясь не шуметь, оделся и неслышно прикрыл за собой входную дверь. Гриша тихонько открыл ноутбук и долго, невидящими глазами, смотрел в мерцающий монитор, прислушиваясь к возне в ванной…
Михалыч притворил за собой дверь, притянул ручку на себя и ушел, только когда щелкнул замок.
Он вышел на улицу, огляделся.
Хмурая дворничиха, одетая в яркий оранжевый комбинезон, разбрасывала по мокрому тротуару смесь песка, соли и каких-то реагентов.
– Бог в помощь, – обратился к ней Михалыч. – Снега же нет, чего стараетесь?
– Чего, чего, – забормотала под нос старуха. – План у нас, понятно? Пять килограмм смеси на день. Раскидай и не греши. Вот и кидаем… Сначала кидаем, потом собираем…
– Строго у вас, а где метро ближайшее?
– Да вон, – старуха махнула варежкой в сторону арки, ведущей из двора. – Направо свернешь и квартал протопаешь. Там и будет…
– Спасибо, бабушка… – Михалыч направился к арке.
– Козья нога тебе бабушка, – возмутилась дворничиха. – Нашел старушку…
Михалыч улыбнулся и помахал ей рукой.
Уже подходя к метро, он достал телефон и набрал номер.
– Добрый день, Илью Федоровича будьте любезны… А когда освободится? Передать… Ну, передайте ему, что звонил человек из пятой бригады Джамаля. И хотел бы с ним встретиться. Где? Нет, нет… Я сам подойду. Как он освободится, и подойду… Через час, хорошо. Нет, лучше через полтора… Спасибо.
Он спустился в метро, легко вписавшись в людской поток.
Как всегда, многолюдная подземная река несла Михалыча по своим тоннелям, перебрасывая из потока в поток. Несколько раз он в последний момент выскакивал из поезда, оставаясь на станции и внимательно следя за тем. не повторит ли кто-нибудь его маневр. Внимательно прислушивался к разговорам в вагоне, рассматривал лица людей.
Со стороны его можно было принять за усталого, ко всему равнодушного приезжего, который уже насмотрелся всего и теперь глядит на людей, в общей массе выделяя, наконец, отдельные лица.
С трудом втиснувшись в последний вагон, Михалыч оказался прижатым спиной к толстяку в ушанке, от которого отчаянно несло потом. Мужик ерзал, тяжело сопел и ворочался. Михалыч на всякий случай прощупал, на месте ли бумажник. Такие вот «непоседливые» пассажиры на практике оказывались очень удачливыми карманниками. Однако этот явно был просто чудак.
– Слышали, что в мире делается? – поинтересовался толстяк у кого-то за спиной Михалыча. – Совсем ошалели. Совсем…
Михалыч вздохнул. В принципе, он был совершенно согласен с говорившим, но делиться своими наблюдениями с пассажирами не спешил.
«Не оценят», – подумал он.
И точно.
Через некоторое время, прицепившись к какому-то слову, заворчала тетка слева. Мужик в шапке оттоптал ей ноги.
Перебранка проходила вяло, без огонька. Однако разрешилась неожиданно.
– Шлепнул бы и шлюх, и директора-идиота, – вдруг заявил кто-то.
Мужик в ушанке заглох, как отключили. Ворчливая тетка с отдавленной ногой активно заработала плечами и локтями, ввинчиваясь в толпу.
«Оригинальная постановка вопроса, – подумал Михалыч. – Это каких таких шлюх надо было шлепнуть? Не наших ли?»
Он уже начал было поворачиваться, чтобы рассмотреть говорившего, но тут двери вагона распахнулись, и людской поток вынес персонажей на перрон. Михалыч схватился за поручень и удержался в этой бурной, стремительной людской реке.
Двери закрылись. Электричка вздрогнула, и перрон двинулся куда-то назад.
Михалыч проводил глазами человека, предположительно выдавшего «про шлюх», и закрыл глаза.
«А чего я, собственно, всполошился? Ну псих какой-то, брякнул, что на уме вертелось… Почему обязательно это имеет ко мне отношение? – Он открыл глаза, огляделся. Ничего подозрительного. – Хотя в последнее время количество совпадений просто зашкаливает…»
Происшедшее всплыло в памяти.
