Андрей Дьяков - Во мрак
— Хозяйка из Фимы справная, — объяснял Кострома, украдкой поглядывая на спутницу. — А что молчунья, так оно ж только в плюс! Других бабы цельный день пилят, а моя зенками покрутит, попыхтит, да успокоится!
Глеб выглянул из-за дрезины. Женщина в платке сидела возле стены, уставившись в одну точку отрешенным взглядом, и мерно покачивалась из стороны в сторону. Странная, потерянная и бесконечно несчастная, Фима не вызывала ничего, кроме острой жалости и подспудного желания помочь хоть чем-нибудь. Правда, вряд ли существовало что-либо, способное успокоить, утешить эту бедняжку, всецело поглощенную собственным горем…
За неспешными беседами ремонт незаметно приблизился к завершающей фазе, и, когда реанимированный двигатель сварливо затарахтел, по платформе пронесся вздох облегчения. Наскоро вытерев руки ветошью, мальчик подсел к Авроре, которая уже устроилась на задней дрезине, вскарабкавшись на мешки с сушеными грибами. Последними на отходящий состав вскочили двое челноков, все это время проторчавших в баре. К моменту отправления оба успели порядочно набраться, а потому, плюхнувшись на свои места, тотчас заклевали носом.
Состав неторопливо въехал в туннель, в липкие объятия первозданной темноты. Одинокий фонарь передней дрезины высвечивал впереди отрезок железнодорожного полотна, но сидеть в хвосте обоза оказалось жутковато — сзади непроницаемой стеной вставал мрак. То и дело подмывало оглянуться, но Глеб стоически сдерживался, памятуя о многочисленных слухах. Нередко доводилось слышать, что страх в туннелях обретает мистическую силу, имея свойство притягивать вполне реальные неприятности. Отгонишь плохие мысли — пройдешь спокойно, забоишься — накличешь беду.
У спутницы нервы оказались послабее. Аврора вертелась, как уж на сковородке, и, взглянув на пассажирку, Кострома таки не выдержал:
— Эй, стрекоза! Сцыкотно, шо ли? Це ж синий тракт, дуреха! Чистый, аки слеза!
Чужачка потупила взгляд, залившись краской. Теперь она сидела не шелохнувшись и лишь позволила себе вздохнуть облегченно, когда из-за поворота показался наконец въезд на «Техноложку».
Пытаясь хоть немного нагнать упущенное время, караванщик управился с рутинными делами в рекордные сроки. Аврора так и не успела толком разглядеть чудо-станцию, хотя Глеб и пытался вкратце рассказать о технической мощи и ученых обитателях этой колонии, пожалуй, одной из самых развитых в питерской подземке.
Отсчитав дозорным положенные за проезд патроны и споро сгрузив на платформу часть товаров, предназначавшихся мазутам, Кострома повел состав дальше.
Снова туннель. И снова вездесущий, проникающий в самую душу мрак. На сей раз, правда, не такой пугающий. Мерное урчанье старого движка действовало убаюкивающе. Глеб устроился на тюках поудобнее. Появилась даже шальная мысль последовать примеру поддатых челноков и прикорнуть немного. Мысли ворочались вяло и неохотно, редкий стук колес на стыках гипнотизировал, вгоняя в ступор. Поэтому внезапная и резкая остановка состава оказала весьма ощутимый эффект — пассажиры встрепенулись, заголосили наперебой:
— Почему встали? Кострома, что там? Свет дайте, кто-нибудь!
Караванщик неторопливо спустился на пути и озадаченно крякнул, почесав затылок. Впереди, прямо на рельсах, покоилась массивная бетонная балка. Бородач таращился на препятствие так, словно не верил собственным глазам. Однако удивление его долго не продлилось, сменившись ревом негодования. Из темноты в его сторону со зловещим шелестом метнулось нечто стремительное, заставив пошатнуться. Ржавые крючья абордажной кошки вонзились в плечо, тонкий трос натянулся. С гримасой боли кряжистый Кострома ухватился за веревку и что было силы дернул. В круг света упал босой человек, сплошь обмотанный драным тряпьем. Уродливые, в сочащихся сукровицей струпьях, руки незнакомца судорожно пытались нащупать на полу конец троса.
— ГНИЛЬЩИКИ! — истошно завопил челнок с передней дрезины. — ГНИ…
Железнодорожный костыль, с хрустом войдя в основание шеи, показался изо рта бедняги. С булькающим хрипом парень опрокинулся за борт, а туннель взорвался воплями и лязганьем железа. К обозу со всех сторон метнулись серые тени, потрясая баграми, кольями и обрезками труб.
Стряхнув оцепенение, пассажиры повскакивали с мест, защелкали затворы автоматов. Кострома, взлетев на дрезину, судорожно полез в инструментальный короб и вытащил охотничью двустволку с обшарпанным деревянным прикладом.
Смрад немытых тел заполонил пространство перегона. Серая безликая масса приливной волной нахлынула на обоз, облепив борта со всех сторон. Захлопали частые выстрелы. В свете вспышек Глеб заметил, как вскочила на ноги Аврора, и вовремя срубил ее подсечкой — мелькнувший в воздухе багор разминулся с головой девочки в считаных миллиметрах.
— Лежи, дура! Лежи, не рыпайся!
Челноки сражались отчаянно. Каждый понимал, что в случае поражения пощады не будет, потому что гнильщики были существами жестокими, крайне агрессивными и не гнушались полакомиться человеческим мясом. Назвать их людьми язык не поворачивался. У многих вызывала недоумение способность гнильщиков выживать в пропитанных радиацией водопроводных коллекторах и заброшенных шахтах. Патрули крупных колоний периодически проводили зачистки пристанционных коммуникаций, но прокаженные непостижимым образом, словно из воздуха, появлялись вновь и вновь, как тараканы, извести которых человечество за всю свою долгую историю так и не смогло.
Совсем рядом показалось изъеденное гнилью лицо. Аврора взвизгнула — на месте носа нападавшего зияла дыра, а сквозь прореху в верхней губе виднелся прореженный частокол кривых зубов. Глеб инстинктивно отшатнулся, прикрывая спутницу.
— Эй, паря! Лови!
Кострома, коротко размахнувшись, бросил мальчику увесистый тесак. Говорят, страх открывает в человеке невиданные способности… Глеб умудрился поймать оружие на лету и, выдохнув, рубанул длинным лезвием сверху вниз. Тесак застрял в голове урода. Дернувшись, тот свалился под колеса.
Оборонявшимся на передней дрезине приходилось особенно туго. Несколько гнильщиков повисли на руках необъятного Костромы, но наделенный недюжинной силой караванщик, по-медвежьи рыча и переваливаясь, одного за другим стряхнул агрессоров, энергично отвешивая удар за ударом опустевшей двустволкой.
Где-то рядом снова завыла, раскручиваясь, абордажная кошка. Мальчик пригнулся, озираясь. В свете фонаря мелькнуло перепуганное лицо Фимы. Нелепо взмахнув руками, женщина с протяжным мычанием попятилась к краю дрезины. Трос страшного оружия прочно стягивал талию жертвы. В последнее мгновение Глеб метнулся следом и ухватил бедняжку за руку, не позволив перевалиться через борт. В глазах женщины застыл животный ужас. Вцепившись в Глеба, она отчаянно забрыкалась, издавая нечленораздельные лающие звуки. Аврора, подскочив, ухватилась за вторую руку, но гнильщики, прячась во тьме от шальных пуль, неумолимо тянули заарканенную жертву к себе.
Взгляд Глеба уткнулся в челнока, до последних событий мирно дремавшего после длительных возлияний. За время скоротечного боя парень успел протрезветь и теперь трясся от страха, забившись под скамью.
— Помоги! — Удерживая Фиму из последних сил, мальчик кивком головы указал на нож, торчавший у челнока из-за пояса. — Ну помоги же!
Но тот не шелохнулся. Лишь продолжал таращиться на Глеба огромными от испуга глазищами и отрицательно мотал головой. Под канонаду выстрелов основная масса гнильщиков отступила, и лишь в хвосте обоза угадывалось шевеление бесформенных тел, не желавших отпускать добычу.
Завидев Фиму и подростков, Кострома яростно взревел и ринулся на подмогу, прыгая по шатким штабелям ящиков… Им не хватило каких-то секунд. Влажные руки женщины выскользнули из ослабевших пальцев детей. Глеб и Аврора повалились на спины, а Фима, страшно завыв, исчезла за краем дрезины.
— Стой! Назад! Пропадешь! — заголосили челноки, но Кострома, не останавливаясь, перемахнул через борт и ринулся в темень вслед за гнильщиками, волокущими упиравшуюся Фиму по шпалам.
Никто не решался покинуть обоз, пока Глеб, поднявшись на ноги, не прыгнул с дрезины. Сзади послышался топот ног — остальные, преодолев нерешительность, двинулись-таки следом. Издалека доносились невнятные крики, но разобрать толком, что происходит там, за границей света, не было никакой возможности. Позади осталась уже добрая сотня метров, а неровный свет фонарей по-прежнему выхватывал из мрака лишь сырые тюбинги. Караванщик словно в воду канул. Возможно, в спешке они пропустили какую-то сбойку? Или туннель просто собирает с путников положенную ему дань, насылая выпестованных в первородном мраке гнильщиков?
— Похоже, все. Отбегался Кострома, царствие ему небесное… — произнес кто-то из притихших пассажиров.
