Андрей Круз - Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя.
В конце лестницы была еще одна дверь, обитая звуконепроницаемым материалом, за которой находился коридор, протянувшийся во всю длину здания. Из него вправо вело три двери — две обычных и еще одна звуконепроницаемая. Рикардо отпер ее, пропустил меня внутрь и прикрыл ее за мной, сказав на прощание, что, когда я закончу свои дела, мне будет достаточно ее захлопнуть. За дверью оказалась маленькая узкая комнатка, метра два в ширину и около четырех в длину. В конце комнаты стояло несколько блоков какой‑то аппаратуры, мигавшей разноцветными лампочками и от которой шел пучок кабелей вверх, исчезавший в проходящей через потолок пластиковой трубе. Перед аппаратурой стоял обшарпанный деревянный стол, с двумя стульями перед ним, а на столе стояли три разноцветных телефонных аппарата. Я знал, что красный был предназначен для связи с Нью‑Рино исключительно, синий — для звонков везде, где в этом мире была связь, а белый соединен с аппаратурой ЗАС. [111] И именно за него я взялся сначала, набирая номер Разведуправления РА.
Барабанова на месте не было, но в отделе был Владимирский, который и ответил на звонок. Обрадовался, поздравил меня с тем, что я живой, затем выслушал от меня требование о встрече в Аламо. Особенно разбалтываться я не стал: все же узел связи принадлежит хоть и дружественной, но не своей разведслужбе. Договорились о встрече — и ладно, вполне достаточно.
А затем я взял со стола телефонный справочник, полистал его, нашел код Алабама‑Сити и взялся за трубку синего аппарата. Теперь еще один, очень важный звонок.
Территория Ордена, город Порто‑Франко
22 год, 22 число 10 месяца, пятница, 07.00
Утро выдалось пасмурным, и с низкого неба срывался редкий дождик. И назвать утро жарким язык бы не повернулся: температура была градусов пятнадцать, не больше. Джей‑Джей сказала, что сезон дождей уже начинается и до него осталось не больше недели, максимум — десять дней. И уже сейчас следует быть с погодой осторожным. Мы быстро загрузили оружием и имуществом два прокатных «сузуки», торопливо напились кофе в специально для нас открытом баре мотеля, где мы попрощались с Саркисом, и рванули к аэродрому. Меньше всего нам хотелось бы быть прижатыми к земле затянувшейся непогодой, а если взлететь сейчас, то была надежда вылететь из полосы дождя. Тучи шли не слишком быстро и шли с востока на запад, как раз по курсу следования нашего самолета, так что возможность вылететь из непогоды у нас была.
У стоянки прокатных машин на аэродроме нас встретил немолодой дядек, который помог перегрузить наши сумки и чехлы в старый проржавелый «сто десятый» и на нем отвез нас прямо к самолету. От него же я узнал, что жизнь раненного вчера парнишки сейчас вне опасности и врачи обещают ему полную и окончательную поправку. Хорошие новости, порадовался за мальчишку.
За сам самолет я не опасался — в смысле того, что кто‑то сможет повредить его ночью с целью завершить покушение. Эта часть аэродрома очень хорошо охранялась, и рискнувший подойти к чужой машине без сопровождения пилота, скорее всего, схлопотал бы очередь из автомата от местной охраны, тем более что караул несли орденские патрульные.
Мы вылетали на «Сессне Скайлэйн» — той самой, на которой Джей‑Джей привезла меня сюда перед вылетом на Нью‑Хэвен. Нам быстро дали добро на вылет, самолет пробежал по полосе, оторвался от нее, слегка завалившись на левое крыло от налетевшего порывистого ветра, затем выпрямился и пошел вверх. Примерно через час мы вырвались из области непогоды, и встречный ветер быстро высушил мелкие капли с лобового стекла кабины. Еще когда самолет лишь набрал высоту, я спросил у Джей‑Джей:
— Как у вас все прошло там, на острове? Были осложнения или нет?
— Абсолютно никаких, — усмехнулась она. — Смит подъехал к самому самолету, они с папашей вышли из машины и встретили того важного парня, Родмана. Он им даже два пальца не протянул и кто такой Джо, не спросил. Судя по всему, чувство собственного достоинства ему не позволило: был выше этого, так сказать. Они зашли внутрь, а затем Смит вышел наружу и выпустил меня из машины, после чего сам уехал. А я зашла в самолет.
— И как дальше? — затребовал я продолжения рассказа.
— Дальше я уселась рядом с этим вашим Родманом, улыбнулась ему как смогла широко — и сунула ему ствол пистолета в морду, пообещав пристрелить, если даже дышать попытается. Почему‑то он мне решил не поверить и попытался отобрать оружие.
— И как? — заинтересовался я, представив сцену.
На Родмана в поединке против этой девочки я бы ни цента не поставил. И оказался прав.
— Пришлось его долбануть рукояткой по голове и успокоить, — продолжила Джей‑Джей. — Джо тем временем вывел из кабины этого пилота‑педика, с его мальчиком. Мальчика с Родманом мы привязали лентой к креслам, а Джо сказал пилоту, что я полечу с ним в качестве механика и второго пилота. И если тот будет вести себя плохо, он начнет распускать его сожителя на ленты. И с этими словами папаша вытащил свой «ка‑бар» [112] и приложил его к щеке мальчонки.
— Подействовало? — спросил я.
— Еще как, — кивнула она. — Мне даже пришлось пилота успокаивать, потому что у него так тряслись руки, что он не мог штурвал держать. В конце концов мы взлетели, и весь полет в ту сторону мне приходилось его успокаивать, обещая, что Джо его невесту не тронет. Родман очнулся в полете, попытался угрожать, но Джо его быстро угомонил.
— Как?
— А как еще Джо может успокоить? — пожала она плечами. — Двинул того в солнечное сплетение. Тот отдышался, сказал что‑то еще, и Джо повторил экзекуцию. Тут и до Родмана дошло, что лучше просто сидеть молча, как ему и предлагали с самого начала. Так и молчал до точки назначения.
— А как там прошло? — задал я следующий вопрос.
— Все по плану было, — ответила она. — Нас встретили Михаил и Сергей, забрали Родмана и мальчишку.
— Что с ними потом стало?
— Мне не сказали, хоть я и спрашивала, — покачала она головой. — Насколько понимаю, пилот должен был всех везти обратно на остров, а мальчишку оставили там в роли заложника. Родмана сразу погрузили в другой самолет с охраной, и они улетели. А что должны были сделать?
— Попытайся угадать, — намекнул я. — Они же знают в лицо Смита и то, что Смит сыграл на нашей стороне.
— Ох… так нечестно! — возмутилась Джей‑Джей.
Вот именно. Нечестно. Но необходимо. И Джей‑Джей о таких вещах знать теперь не только полезно, но и нужно, чтобы потом не удивляться. А заодно не думать, что вокруг сплошная романтика.
