Евгений Старухин - Лесовик-2
— Все, да не все. И уж постарайся ничего подобного завтра не ляпнуть перед проверяющим.
— Хорошо.
— Ладно, спокойной ночи. Завтра будет сложный день. Выспись, как следует.
— Спасибо, постараюсь, тебе тоже спокойной ночи.
Орк побрел к своим котлам, опираясь на костыль, а я опять себя укорил. Надо было самому к нему прийти, проконсультироваться. Вместо этого инвалид ко мне на костыле хромает. И то, что я об этом не подумал, меня не извиняет. Вообще я что–то своими мозгами чего–то шевелить отказываюсь, а ведь надо, надо шевелить! Скоро уже все извилины выпрямятся. Ладно, спать.
--16.01.2015--
Удар сапогом по ребрам не дал мне заснуть. Да что ж за жизнь–то такая собачья? Вечно не дают поспать! Надо мной стоял Шрам и уже заносил ногу для повторного удара:
— Надеюсь, тебе хватило мозгов не продавать черную руду налево? — к счастью, второго удара не последовало, мне и первого хватило, хоть он и был не сильно болезненным, скорее неприятным, но повтора все равно не хотелось.
— И тебе доброй ночи!
Тот усмехнулся:
— Я жду ответа на свой вопрос.
— Нет, конечно!
— Что нет? Не хватило мозгов?
— Нет, я не продавал руду налево. Хотя желание такое было.
— И что же остановило?
— Могучий клык не взял.
— Да? Молодец! А чего же он тогда к тебе тогда прискакал?
— По личному делу.
— На моем руднике не может быть ни у кого личных дел кроме меня.
— Значит, может.
— Рассказывай.
— С чего бы это?
— С того, что я могу устроить тебе чрезвычайно веселую жизнь.
— Не напугал.
Он некоторое время давил меня взглядом, но, не добившись результата, пошел на уступки:
— Что хочешь взамен?
— За предательство друга?
— За устранение нежелательных последствий.
— Давай у него спросим, если согласится, расскажу, ну а если нет… — я развел руками.
— Ну, если выяснится, что звон был на пустом месте, обоих вас…
Мы пошли к котлам. Повар уже улегся поспать.
— Могучий клык.
— Чего тебе, крысолюб? — поинтересовался орк, не открывая глаз.
— Десятник желает знать твои дела со мной…
— А рожа у него не треснет? — он открыл глаза и, выпучив их как глубоководный краб, уставился на Шрама, — П-прошу прощения, господин десятник.
— Уверяю Вас, господин повар, что не треснет.
— Он может помочь, — вставил я свои пять копеек.
— Молчал бы уж! — он махнул на меня рукой, — он же теперь не отвяжется.
— Не отвяжусь, — подтвердил Шрам, — Я должен знать, что происходит у меня под носом и чем это угрожает.
— Как ты говорил, он может помочь?
— Он может помочь опознать…
— Да ладно уж договаривай, чего там, дальше он и так догадается.
— Значит все же вышли на след убийцы?
— Ну? Я же говорил!
— Самосуда не будет, его накажут по закону!
— Ага! По вашему закону, за убийство каторжника он отделается штрафом! — из орка, казалось, вынули стержень. Было жалко на него смотреть. Шрам отбирал у него последнее — месть за друга.
— Самосуда все равно не будет! Ладно, что ты говорил про опознание?
— Я нашел под обвалом поломанную пилу. Так вот ею убийца перепилил опоры штрека.
— М— м— м, и что? — Шрам на меня смотрел с непониманием, орк же с разочарованием.
— Ваш народ не любит контактировать с инструментами обработки дерева. И у всех, когда их попросят прикоснуться к пиле на лице будет брезгливость или презрение, а вот у убийцы может проскользнуть страх.
— Хм, а у парня, кажется, есть мозги! — из уст Шрама это были лучшие слова в мой адрес, орк же просто улыбнулся.
— Проведем опознание сразу после побудки и раздачи еды. Проверяющий обычно приезжает через полчаса, времени должно хватить. И чтобы никаких сюрпризов!
Шрам развернулся и ушел.
— Вот и кто ты после этого? — орк задал вопрос тихо, он явно был обижен, но ярости у него не было, действительно вынули стержень из него.
— А что я мог сделать?
— Ты прав, он бы все равно продолжил копать, а так хоть какое–то наказание у убийцы будет.
— Извини меня все же.
— Да ладно, чего уж теперь. После драки кулаками не машут. Все я — спать. И тебе советую, только подальше от меня, а то я с таким амбре по соседству не усну.
Пошел обратно к табличке. Что–то я уже начинаю привыкать спать под ней. Укладываясь поспать, думал: "Ну, на этот–то раз я хоть усну? Или опять кому–то зачем–то понадоблюсь?" Впрочем, мысли недолго меня отвлекали, и вскоре я уже спал.
День десятый.
Опять! Опять этот чертов гонг! Как же он меня замучил! Казалось бы, надо уже привыкнуть, но нет, не получается! Да чтоб я еще раз поднялся сюда! Я лучше у крыс постоянно торчать буду в полной темноте!
Пошел за своей порцией бурды, называемой здесь едой. Народ медленно выползал из барака и брел в том же направлении. Встал в очередь. Двое впереди стоящих недовольно повернулись. Видимо запах не понравился, что–то я расслабился среди крыс. На лице одного из них мелькнул ужас, и он поспешил отвернуться, наверное, один из тех, кто на меня тогда нападал. Второй же принялся мне выговаривать:
— Слушай, ну если нравится тебе вонять, то зачем ты становишься рядом с другими? Не всем твоя вонючесть по нраву.
— Извини, честно говоря, я про нее периодически забываю.
— Ну, так сейчас о ней тебе напомнили. Свали отсюда по–хорошему!
— Не могу, мне тоже кушать надо.
Он уже открыл рот, чтобы что–то ответить, но его опередил второй, только что опять повернувшийся:
— Вы уж извините его, он только вчера появился, не в курсе местных реалий, мы ему все объясним.
Я непонимающе на него посмотрел, что за ерунда происходит? Он же принялся что–то шептать первому на ухо. После чего рот у того сам собой захлопнулся, и они оба, кивнув головой, отвернулись. Интересное кино! Что же такое ему сказали? Похоже, про меня тут какие–то неприятные слухи ходят. Хотя, если собрать даже все факты, которые про меня известны, то картина получается весьма интересной. Я единственный, кто имеет скидку у торговца. Я единственный, кто делает одежду из шкур крыс, пусть и вонючую. Я единственный, у кого есть работающее огненное заклинание. Я единственный, кто боролся с местной братвой, и даже можно сказать, что победил. Я в одиночку добываю черную руду, лотерею по поводу добычи не проводили, отдали ее полностью мне и дали Меченого мне в напарники.
Картинка получается и впрямь странноватая. Со стороны я явно выгляжу ставленником администрации. Уж слишком сильно я единственным и уникальным получаюсь. Да плюс еще слухи какие–то дополнительные есть наверняка. Понятно, почему со мной не хотят связываться — меня просто боятся. Не могу сказать, что меня это обрадовало, но и не огорчило тоже. Все местные обитатели плыли по течению и не прилагали никаких особых усилий к улучшению своего положения. Поэтому никаких эмоций они у меня кроме жалости не вызывали. Вот и новенький, вроде попытался рвануться, но его тут же осадили и затянули в свое болото, мол, не лезь, куда не следует! Жалко…
