Уильям Форстен - Разящий меч
– А что сообщает Ганс?
– Их обошли с фланга, – тихо сказал Эндрю. – Похоже, целый умен. С запада надвигается облако пыли, так что их, наверное, возьмут в клещи.
– И?
Эндрю внимательно посмотрел на молодого командующего:
– Если я отправлю тебя со всеми твоими войсками туда и это окажется ложной тревогой, мы обнажим наши позиции здесь и проиграем. Если они действительно атакуют там, а я не пошлю тебя на подмогу немедленно, мы потеряем целый фланг да и всю линию обороны.
Рядом с ним громыхнул «наполеон», и картечь смела с дамбы десяток людей. С противоположного берега послышался ответный выстрел, снаряд упал совсем рядом, и Эндрю забрызгало грязью.
Сверху прямо на позиции пикировал воздушный корабль мерков, жужжание его двигателя становилось все громче. Пушки нацелились в небо и открыли огонь, от корабля отделилась черная точка – бомба. Через пару секунд она упала на позицию, пушка взлетела в воздух и, дважды перевернувшись, рухнула на землю. Со стороны мерков послышался радостный вой, а аэростат развернулся и отправился на север.
– Резервы готовы к отправке, – сказал Рик. – У меня двадцать поездов под парами.
Эндрю кивнул, нащупывая в кармане телеграмму. До сотого бастиона почти шестьдесят миль. Час на то, чтобы пустить поезда, два – чтобы доехать, и еще два – на разгрузку. Они тренировали это десятки раз. Он по-
смотрел на реку. На том берегу в боевом порядке выстроились по меньшей мере пять уменов. Если атака на севере ложная, им придется перегруппировывать целый корпус, а это не так-то просто. Шестнадцать часов будет потеряно, солдаты – измучены.
Его худшие кошмары начинают сбываться, а противостояние с мерками длилось всего два дня. Если при каждом осложнении обстановки он будет так колебаться, перестраивая драгоценные резервы, то будет уже не в состоянии контролировать ситуацию, когда они действительно понадобятся.
– На данный момент все остаются на своих местах, – наконец сказал он, глядя на Рика.
– А как же Ганс?
Эндрю неопределенно пожал плечами и повернулся к вестовому:
– Пэт уже уехал в Суздаль?
– Пришла телеграмма, что он в штабе и ждет распоряжений.
– Хорошо. Передай сообщение генералу О’Дональду в Суздаль. Скажи, чтобы он послал одну дивизию из римских войск прикрыть позицию генерала Шудера на линии Потомака.
Быстро нацарапав сообщение, ординарец исчез.
Эндрю понимал, что лишает себя возможности воспользоваться резервом О'дональда в случае прорыва здесь.
– У нас просто нет столько солдат, чтобы удерживать оборону там.
Хотя сейчас он уже думал, что, куда бы ни направили удар мерки, солдат везде будет мало.
Он посмотрел вверх, и первая капля дождя упала ему на лоб.
– Господи, они идут!
Ганс смотрел в бинокль. С севера стремительно надвигалась стена плоти и стали, рев мерков перекрывал даже пушечную канонаду и стаккато мушкетов. Бастионы сто девять и сто десять были мгновенно уничтожены. Секунду или две ничего не происходило, потом за пару минут земляные стены оказались буквально устланы телами мертвых и раненых мерков. Форты превратились в гигантскую мясорубку. Линия обороны начала разваливаться, как карточный домик. Авангард врага атаковал сто восьмой бастион, окружив его с трех сторон – с запада, востока и севера. Он на мгновение почувствовал жалость к солдатам в форте – через пару минут они будут мертвы, но тем самым дадут им драгоценное время.
Ганс вышел из-за бастиона и кивнул Чарли Инграо – командующему резервной артиллерийской батареей.
Орудия, направленные дулами на север, стояли бок о бок. Справа на лесной просеке расположилась целая бригада – двадцать пять тысяч человек. Это было единственное, что они успели сделать – собрать все и всех с сотого бастиона, погрузить на резервные поезда и переправить сюда, оставив на защите фортов едва ли половину бригады.
– Сто восьмой пал, – тихо сказал Инграо, показывая на форт. В полумиле от них флаг новродского полка был сброшен с флагштока. Крохотные фигурки появились на стене, спустились и побежали, но их настигли враги, и вот на земле уже лежали свежие трупы.
Умен мерков продвигался вперед. Ганс похлопал лошадь по крупу. Офицеры рядом с ним тоже были верхом. Ганс оглянулся на русского паренька, который держал знамя:
– Боишься, сынок?
Юноша судорожно сглотнул, но отрицательно покачал головой.
– А я так боюсь до смерти, – прошептал Ганс.
– Григорий!
Здесь, сэр. – Молодой офицер подъехал к Гансу.
– Отправляйся на правый фланг и держи их на опушке леса. Поезжай!
Он шлепнул лошадь юноши. Усмехнувшись, тот ускакал прочь.
Ганс снова устремил взгляд вперед.
Авангард мерков остановился на минуту, и он оглядел линию врага. Они теперь двигались не колоннами, а образовали клин, такое построение больше всего подходило для атаки.
Инграо прошел вдоль своих пушек и повернулся к солдатам:
– Картечью заряжай! Прицел восемьсот ярдов! Издалека донеслось протяжное многоголосное завывание. У Ганса по спине побежали мурашки. Мерки раскачивались назад и вперед, ритмично шагая по полю, звук нарастал, становился все громче и пронзительней.
– Батареи, огонь!
Рявкнули пушки, линия врага нарушилась. Мерки падали, но воинственный клич не утихал.
– Заряжай!
Вперед выехало несколько всадников, один из врагов приподнялся в стременах и взмахнул мечом. Трое следовавших за ним подняли красные штандарты и затем наклонили их параллельно земле.
Как будто движимые одной рукой, мерки двинулись вперед.
– Батареи, огонь! Враги падали.
– Заряжай!
Гром голосов теперь звучал отчетливее, слышно было, что мерки произносят одно слово:
– Вушка, Вушка!
Ганс почувствовал, что у него пересохло во рту. Карфагеняне говорили о Вушке Хуш – элитной гвардии орды мерков. Неужели это действительно он?
– Батареи, огонь!
Знаменосцы подняли штандарты, взмахнули ими, а потом наклонили назад под углом в сорок пять градусов. Наступающие перешли на медленный бег.
– Заряжай! – Вушка, Вушка!
Ганс яростно жевал табак. Он предложил плитку Чарли, тот отломил кусок и передал половину стоящему рядом сержанту.
– Батареи, огонь!
В линии врага появились бреши, но на место павших быстро вставали новые солдаты.
– Профессионалы, – заметил Чарли, взглянув на Ганса. – Знают, что делать, прямо как пехота мятежников. Это вам не тугары.
Знаменосцы снова взмахнули штандартами и поставили их вертикально.
– Вушка Хуш да гу мерки!
Мерки стали двигаться перебежками. Каждый ряд пробегал примерно пять ярдов и переходил на шаг.
– Батареи, заряжай картечью!
Ганс направил лошадь вдоль линии обороны.
– Спокойно, парни, так держать!
Туча картечи – тысячи чугунных шариков – вылетела из стволов пушек. Раздались ужасные крики.
– Батареи, стрельба картечью без команды!
– Готовьсь!
Две с половиной тысячи винтовок нацелились на врага.
– Вушка, Вушка!
Ганс посмотрел на знаменосца. Он стоял навытяжку рядом со знаменем, широко раскрыв глаза от ужаса и шепча молитву побелевшими губами.
Ганс вытащил карабин.
– Прицел триста ярдов!
Бойцы по всей линии установили прицелы.
– Целься!
Раздалось щелканье затворов.
– Первый ряд!
– Вушка! – Пли!
Грохот, дым, стоны раненых. Линия врага поредела, но оставшиеся без колебаний двигались вперед.
– Второй ряд, пли! Новый залп. Новые крики.
– Прицел двести ярдов.
Ганс молча наблюдал. Казалось, эту лавину не остановить. Он чувствовал, как где-то внутри нарастает противный, липкий страх.
– Первый ряд, пли!
Мерки шли стеной. Батареи на левом фланге продолжали стрелять картечью, выкашивая целые ряды врага. Но на место убитых тотчас становились новые воины. Еще залп. Мерки замедлили движение и пригнулись, потом снова двинулись вперед.
– Цельтесь ниже! – завопил Ганс, не в силах сдержаться. Навыки сержанта давали себя знать. Он углядел парня, который по-прежнему целился на триста ярдов, и хотел было соскочить с коня и отобрать у него винтовку, но сдержался.
– Я же генерал, черт побери, – пробормотал он себе под нос.
Наступление продолжалось.
– Вушка, Вушка!
– Второй ряд, пли!
На этот раз, на расстоянии сто ярдов, винтовочный огонь выкосил целую толпу врагов.
– Огонь!
Как ни странно, командир Вушки и один из его знаменосцев все еще носились на конях перед наступающими мерками. Командующий размахивал мечом.
Мерки остановились, и Ганс увидел, как они подняли луки.
Ружейный огонь стал еще плотнее. Ганс прицелился в командующего Вушкой и нажал на курок. Лошадь командующего попятилась, встала на дыбы и рухнула.
– Глаза ни к черту стали, – проворчал Ганс и перезарядил карабин.
Внезапно небо потемнело, раздался свист летящих стрел. Послышались крики. Люди падали – мерки оказались отличными стрелками. Еще одна туча стрел.«Это уже второй ряд лучников, – понял Ганс. – Их куда больше, чем я думал». Он почувствовал навалившуюся усталость.
