Дуглас Орджилл - Волки севера (сборник)
В пыли дороги копошились две собаки. Старуха, сидящая на пороге своего дома и жующая кожуру граната, смотрела, как они проходили мимо. На большой площади, где пустой туристический отель пялил свои разбитые окна в небо, наблюдалась некоторая активность. Гам образовалась очередь из стариков и старух к зеленому фургону, на котором было написано белыми буквами: Объединенные Нации. Помощь голодающим.
В фургоне молодая француженка в потертых джинсах, бесстыдно облегающих ее бедра и ягодицы, разливала овсянку из котла. Саид ничего не ел с тех пор, как Господь Бог послал ему пустынного зайца, которого он смог застрелить. Это было три дня назад. Однако таурег не мог принять помощи от женщины. И все же… он и его семья так голодны…
Саид повернулся и кивком головы показал Зенобе на фургон. Она соскользнула с верблюда, помогла спуститься Ибрагиму.
— Я посмотрю за мальчиком, — сказал Саид. — Возьми два котелка и попроси пищи.
Она пошла и встала в очередь. Девушка стала протестовать, когда Зеноба протянула два котелка, но Зеноба показала ей на Ибрагима, Хамиддина, Мухамеда и Саида. Француженка улыбнулась и навалила ей два полных котелка. Саид отвернулся. Стыдно получать пищу от неверных, но это лучше, чем смерть. Из кабины фургона вышел мужчина и подошел к нему. Он заговорил с Саидом на смеси туарегского и французского языков.
— Ты едешь на север?
— Почему на север? Я шел в Тамманрассет.
Человек рассмеялся.
— Здесь нечего ждать. На севере лучше. Там идут дожди. Туда многие идут. Тебе тоже лучше идти на север.
Саид пожал плечами, но задумался.
— Если так нужно Господу…
Водитель посмотрел на Ибрагима.
— Малыш болен?
— Да, болен.
Водитель пошел к фургону и через некоторое время вернулся с бутылочкой белых таблеток.
— Это все, что у нас осталось. Это аспирин. Ты знаешь, что такое аспирин?
Саид промолчал.
— Это… они помогут. Давай ребенку по одной штуке через три часа полтора дня. И собирайся на север. За отелем есть немного воды для твоих верблюдов.
— Далеко на север? — спросил Саид.
Водитель пожал плечами.
— Триста миль. Может, больше, — ответил он.
Боже, я говорю с мертвецами, подумал он. У них нет ни малейшего шанса на спасение. Ни у него, ни у женщины, ни у его детей. Но в течение последнего времени водитель видел много сотен погибших. И эти пятеро всего лишь увеличат число мертвецов на пять.
— Собирайся, — сказал он. — И пусть тебе повезет.
— Если Богу будет угодно, — сказал Саид.
Глава 18
— Это похоже на край света, — сказал Стовин. — Возле него Волков, развалившийся в теплой кабине «татры», хмыкнул и свернул карту, которую достал из кармана на дверце автомобиля. Он явно был немного обеспокоен.
— Это и есть край света… нашего советского света, — сказал он. — Сейчас мы уже ближе к Уэлену, чем к Эвгекиноту.
Стовин кивнул. Эвгекинот находился в двухстах милях к северу от Анадыря. Они провели там ночь в пустой школе, где им пришлось спать прямо на полу. Они были там одни. Поток мигрирующих чукчей проходил через Эвгекинот без остановки. Они упорно и целенаправленно двигались в снежную ночь. Волков поднял свой небольшой отряд рано утром, и они снова двинулись в путь по дороге, ведущей на север от Эвгекинота — не отмеченной на карте, но на удивление хорошей. В колонне чукчей двигались два снегоочистителя, которые существенно облегчали путь. И тем не менее, «татра» много раз проезжала мимо завязших в снегу машин, возле которых стояли закутанные поникшие фигуры людей. Дорога напоминала глубокое ущелье среди снеговых гор.
Красное солнце уже скрылось за горизонтом, и взошла луна. Снегопад прекратился. Снеговые завалы вдоль дороги мешали видеть луну, но ее свет заливал белизну дороги, и глаза Стовина быстро приспособились к такому призрачному освещению. Если автомобиль не сможет двигаться, подумал Стовин, нам придется идти пешком, мы достаточно хорошо экипированы. Волков использовал остатки своей власти в Анадыре, чтобы обеспечить их одеждой: меховыми парками с капюшонами и меховыми сапогами — унтами. Он презрительно отозвался об американской одежде.
— Сшито красиво, — сказал он, — но здешние морозы совсем непохожи на зимы в Нью-Йорке. Ваша одежда здесь… бесполезна.
Стовин глубже запахнулся в парку. Немного трет шею и жмет под мышками… но зато тепло.
Возле Волкова за рулем сидел солдат-чукча. Он вел машину профессионально, но почти не разговаривал. Бисби в самом начале пути перебросился с ним несколькими словами на языке островных эскимосов, и солдат, видимо, кое-что понял. Но Волков нервничал и попросил Бисби не разговаривать с солдатом.
— Мне не нравится, что вы говорите с советским солдатом на языке, которого я не понимаю. Это чукча и наша охрана. Так что лучше не нужно его смущать.
Затем он что-то резко сказал солдату по-русски, и тот, вытянувшись, ответил ему тоже по-русски. И хотя Бисби в отсутствие Волкова снова пытался заговорить с водителем, тот не ответил и лицо его оставалось бесстрастным, как высеченное из камня. Непонятно, почему Волков беспокоится, подумал Стовин. Это совершенно неожиданно — прекрасная военная дорога. Только по чистой случайности американцам удалось увидеть ее.
Стовин посмотрел сквозь заснеженное окно. Впереди он увидел оленью упряжку, на которой сидели мужчина и две женщины. На повозке были накиданы узлы. Сзади к повозке был прикреплен зажженный фонарь — он играл роль катафота. Повозку тащили два оленя со скоростью миль восемь в час, и большая «татра» быстро обогнала их. Перед глазами Стовина мелькнули плоские узкоглазые лица. Люди не улыбнулись и не помахали руками.
Вскоре «татра» выехала на мост. Теперь снежные завалы не закрывали луну и перед Стовиным раскинулось бескрайнее пространство тундры. Цепи на колесах машины гулко стучали по бревнам моста. Они ехали над замерзшей рекой. Впрочем, не совсем замерзшей, так как кое-где виднелись полыньи с черной водой. Над ними клубился пар. Волков снова достал карту, посмотрел и что-то пробормотал про себя.
Ландшафт представлял собой пустыню и совершенно был непохож на земной. Казалось, что они едут по какой- то необитаемой планете. Стовин надеялся, что его спутники — Дайана, Бисби и чета Солдатовых, которые сейчас спали, закутавшись в парки и одеяла, захваченные из Анадырского отеля, — проснутся и увидят эту мрачную красоту. Теперь они уже редко встречали повозки или машины, едущие из Анадыря. Многие машины давно вышли из строя. Люди бросили их и теперь брели по дороге или грелись возле костров, разведенных на обочине. Впереди возвышались горы. Стовин прикинул их высоту — примерно три тысячи футов, хотя при таком призрачном освещении нетрудно было ошибиться. Волков посмотрел на часы.
— Мы неплохо едем, — сказал он. — Осталось не более пятидесяти миль. Ужинать будем в Уэлене. Летчики нас накормят.
Снова пошел снег. Луна исчезда, как будто ее кто-то выключил. Ее закрыли плотные облака. Ветер становился все сильнее, пока не перешел в ураган. Снег бился в ветровое стекло, как пули, выпущенные из автомата. Рев и свист ветра перекрыли шум мотора. Снегоочистители явно проигрывали битву со снегом. Чукча-водитель посмотрел на Волкова. Глаза его странно светились.
— Пурга, — сказал он.
— Что такое? — спросил Стовин.
Волков с тревогой вглядывался в снежные вихри.
— Пурга — это сибирский ветер. Он может дуть часами, сутками. Советский Союз большая страна. Я никогда не бывал в этой части Сибири. Так что я знаю не больше вас. Я не предпринял бы это путешествие, если бы не знал, что эта новая дорога приведет нас в Уэлен. Даже сейчас я не уверен, что поступил правильно. Вероятно, я получу взыскание от начальства. Но, по-моему, нужно было сделать все, чтобы вы вовремя попали в Санта-Фе.
— Да, — согласился Стовин. — Это важно.
Вдруг мотор «татры» начал сбиваться с ритма. Раз, другой, третий… А затем снова зарычал ровно и уверенно. Водитель-чукча махнул рукой и сказал что-то Волкову!
— В чем дело? — спросил Стовин. Ему пришлось кричать, чтобы Волков слышал его голос сквозь вой ветра.
— Слишком холодно для мотора, — крикнул ему Волков. — Теперь я понимаю, почему многие машины на дороге остановились.
Машина двигалась вперед, но ее колеса, снабженные цепями, с трудом перемалывали смерзшийся снег. Стовин начал беспокоиться о Дайане и остальных, но сейчас было бы сумасшествием останавливаться. Стовин обернулся и стал вглядываться через окно в темноту кузова машины. Однако он не мог ничего рассмотреть, кроме бесформенных очертаний. Стовин постучал в стекло, но ответа не было. Волков стиснул его руку и показал вперед.
— Там что-то… что-то… Вы видите?
Стовин позже вспоминал, что это был момент в его жизни, когда он был готов поверить в силу молитвы. Это было невероятно, но тем не менее впереди сверкнул луч света, а затем можно было рассмотреть очертания маленького одноэтажного дома. Чукча-водитель издал удивленный возглас и крутанул руль. Машина с ревом пробила снежный завал, и тут же послышался треск ломающихся досок. Стовин рассмотрел деревянный забор, в который врезалась «татра». Машина остановилась. Солдат, хорошо усвоивший уроки своих командиров, снял со стены кабины автомат и спрыгнул на снег. Волков и Стовин выбрались на другую сторону машины. Ветер ревел и свистел так, как будто в раскаленную топку заливают воду.
