Александр Шорин - Другой мир за углом (сборник)
А он опять своё: «Ноу приват» и всё тут!
А я-то ему баню хотел предложить… при его скромности он бы там помер, наверно!
Но что делать-то? Давай думать: где ж ему взять этот «приват»? Сам-то я в России и не того навидался: бывает к толчку на пять метров не подойдешь: и запах, и «заминировано». Но то – я. Он-то, бедный, уже за живот хватается… Его бы в гостиницу, да кто его знает – где у него эта гостиница?
Решено: поймал такси, повёз к себе домой. Как он в пробках выжил со своим животом – я не в курсе, но добрались всё-таки. Дома у меня сортир… ну, скажем, художественный: бабы там голые, надписи всякие… Но зато «приват» – это точно: пол, стены – всё как полагается, даже розетка есть электрическая.
Он зашёл – уже без воплей про «приват» (это меня утешило), и скоро оттуда начали раздаваться такие охи-вздохи, будто он там сам себя во все дырки имеет. Я насторожился.
А потом всё стихло.
Господи, – думаю, – а вдруг он там повесился? Сплин на почве нашей погоды и всё такое… И тут случайно дёрнуло меня что-то взглянуть на счётчик электричества, и стало совсем хреново: счётчик начал мотать с такой скоростью, будто включили в розетку что-то очень мощное. Воображение у меня хорошее: я представил, что у него вместо причиндалов штепсель и теперь, значит, он подзаряжается. Говорю ж: на джентльмена не похож – так вдруг он инопланетянин какой, или того хуже – шпион?!!
Вот больше часа уже сижу и думаю: ломать дверь или не ломать?
Пока жду, но все прогнозы мрачные.
Может, присоветуете что?
Про чудовищ
Всё красивое имеет сходную природу, а вот безобразное индивидуально. Грегор был словно создан для того, чтобы пугать детей.
Нет, он не был классическим уродом: ни горба, ни огромных глаз навыкате, ни рассечённой губы, ни кривых длинных зубов – ничего такого. Все черты его лица и тела, если их брать по отдельности, были вполне обычными, но вот в совокупности… Представьте себе крупный греческий нос правильной формы рядом с… маленьким женским ртом. Два глаза: один крохотный, голубенький, а второй – огромный, карий, почти чёрный. Представьте крепкий, выпуклый лоб и массивные скулы, переходящие в… ничто. Ну, почти ничто: ничтожный, маленький подбородочек. Затылок (к слову: абсолютно лысый) шишковатый, неровный, а шея толстая и вся в складках жира. Добавьте к этому огромные плечи, бочкообразное туловище, короткие, кривые ножки, и вы поймёте: общее впечатление – «отталкивающая асимметрия». Взрослым – еще «туда-сюда», а детям страшно. Особенно, когда он глядит на них своими разными глазами и, показывая в улыбке мелкие белые зубки, начинает с ними говорить…
Как водится, Грегор детей любил и всегда очень расстраивался, когда они его пугались. Он так расстраивался, что оставил свой дом в центре города, доставшийся ему по наследству, на попечение соседей и стал работать лесником, проводя в лесу долгие месяцы в полном одиночестве. И там, после долгих раздумий, он придумал уловку, позволившую ему завоёвывать детское расположение: целый год он копил деньги, чтобы под Новый Год купить себе самый лучший костюм Деда Мороза и огромный мешок самых вкусных сладостей. Поверх носа он цеплял очки, чтоб не видны были его страшные глаза («Дедушка старый, у него глазки болят»), лицо своё закрывал мохнатой белой бородой и огромными накладными бровями, а на уродливую лысину натягивал красивую красную шапку.
И уловка срабатывала! Ребятня ходила за ним толпами, без всякой боязни и несколько раз он даже приглашал детей к себе домой, чтобы тихонько уединиться с ними в мастерской, где, строго-настрого приказав не вертеться, рисовал их углем. Рождество и Новый Год были самыми любимыми праздниками Грегора.
* * *…Город, в котором жил Грегор, не был маленьким, но не был и сильно большим. Не был он славен ни своей древностью, ни громким именем, но зато люди в нём жили добрые и детей любили, а потому ребятишки под Новый Год шныряли по улицам без всякого присмотра взрослых. Тем страшнее была новость о том, что пропал мальчик… потом ещё один… потом сразу две девочки. И всё изменилось: церковный колокол, звон которого здесь очень любили, стал звонить тревожно, как набат. Добродушный полицмейстер стал мрачен, а его подчиненные, которые в большинстве своём сами были многодетными отцами, ходили по домам и строго-настрого запрещали всем родителям выпускать детей гулять после того, как стемнеет. Магистрат выписал из столицы Самого Главного Следователя и издал несколько указов о вознаграждении за найденных детей. Но ничто не помогало: не только пропавшие дети не были найдены, но и исчезла ещё одна девочка. Поползли тяжелые, мрачные слухи.
Самым настойчивым из этих слухов был страшный: о поддельном Деде Морозе, который, угостив конфеткой, запихивает детей в свой огромный мешок и тащит в тёмный лес, чтобы там съесть и обглодать все косточки. Эту историю чаще всего рассказывали друг другу сами дети, сидя по вечерам дома и скучая, вместо того, чтобы веселиться на улице, лепя снежных баб, играя в снежки и катаясь на санках.
Одним из пострадавших от этих слухов был Грегор: он по-прежнему ходил по улицам в костюме Деда Мороза, но толпы ребятишек за ним уже не бегали – редкие смельчаки-мальчишки хватали украдкой угощение и тут же убегали.
Но ладно бы еще так… Однажды к нему подошёл мальчик, который гулял с отцом и собакой. Взяв у Грегора угощение (великолепную пастилу), он тут же побежал назад, но споткнулся и упал. Грегор бросился его поднимать, но его опередил пёс, который подумал, что с ним играют. С притворным рычанием он схватил ряженого Деда Мороза за пышную бороду, и… открыл его истинное лицо. Мальчик закричал в ужасе, а Грегор допустил страшную ошибку: вместо того, чтобы объясниться с его отцом, он бросился бежать, закрыв руками лицо и оставив на месте преступления свою бороду и мешок со сладостями.
Стоит ли удивляться тому, что уже через час он был объявлен в розыск и все полицейские стали обыскивать город для его поимки?
Усугубилось всё тем, что дома Грегора не нашли: в панике он побежал не домой, а в свою лесную избушку, где привык чувствовать себя в полной безопасности. Между тем в дом к нему явились не кто-нибудь, а полицмейстер в компании с Самым Лучшим Следователем, выписанным из столицы. Они потребовали ключи у перепуганных соседей, и, конечно же, нашли мастерскую, где Грегор рисовал детей. А когда среди рисунков оказались портреты пропавших, вопрос о виновности Грегора был решён окончательно: даже полицмейстер и Самый Главный Следователь ещё соображали, разглядывая улики, когда соседи Грегора, знавшие некоторых из нарисованных углем детей, с криками выскочили на улицу. Полицейским осталось только попытаться навести видимость порядка: тут же был собран отряд, в котором добровольцев было куда больше, чем полицейских, и вся эта разгневанная толпа, подогреваемая криками о расправе, бросилась в лес, на поиски.
* * *Грегор, ничего не подозревавший о грозящей ему опасности, тем не менее немало напуганный, шёл привычной дорогой к своей избушке и ругал себя не только за трусливое бегство, но и за то, что не удосужился зайти домой, дабы взять хотя бы соль, спички и лыжи, без которых в зимнем лесу ему было несладко. Впрочем, идти было, хотя и не очень близко, но и не совсем уж далеко, и поздней ночью, уставший и замёрзший, он все-таки дошел.
В избушке горел свет.
* * *Не будь Грегор так напуган, он не удивился бы нежданным гостям и спокойно зашел домой: в лесу любое жилье – приют охотников, и при отсутствии хозяина его занимают без всяких сомнений. Но что-то заставило его вместо того, чтобы открыто зайти, подкрасться к окошку. Разглядел, он, однако немногое: ему показалось, что там несколько человек, видных неясно, ведут разговор. Уже укорив себя за приступ страха, он поднялся, чтобы войти открыто, но тут ему послышался детский плач.
Он обомлел. Неужели неизвестные преступники, зная об отсутствии хозяина, решили использовать его избушку как тюрьму для детей?!! В ужасе он замер, не зная, что делать дальше.
Между тем стало холодать, без движения он начал сильно мерзнуть. Необходимо было на что-то решаться. Обойдя избушку, он пошел в дровяник, где был припрятан топор (другого оружия он без присмотра конечно же, не оставлял), отыскал его и, вооружившись таким образом, решился войти.
* * *И увидел совершенно неожиданное: за его столом сидел благообразный седой старец (ни дать ни взять – и впрямь Дед Мороз). Сидел, спокойно курил длинную трубку. Детей нигде не было видно. Впрочем, избушка была большой – их можно было спрятать в другой комнате. Но об этом уже не думалось: старец был настолько красив и приятен собою, что и предположить нельзя было ничего дурного об этом человеке. Грегор спокойно поставил топор у порога, отряхнул с одежды снег и поздоровался.
Старец молча кивнул, продолжая пускать дым из трубки: словно и не удивился вовсе. Указал рукой на стул возле стола, как гостю. Грегор даже оробел немного: нечасто его – хозяина – так вот встречали в собственном жилище. Он снял свой шутовской кафтан, сел.
