Сергей Попов - Я иду
– Качайся-качайся – полезно! – посоветовал он и поднял дротик.
– Как он тут заряжается-то… Хрен поймешь…
– Харчей-то набрал… – роясь в вещмешке, как заправский мародер, завистливо промолвил другой. – В поход, что ль, собрался? Путешественник херов…
– Вещи, сказал, бери его, млять! Хер ли ты возишься вечно? В лагере насмотришься! – повысил голос бандит, кто говорил со мной первым, а сам запустил руку ко мне во внутренний карман. – А я пока у тебя в кармашке пороюсь, ты ж не против?..
– Только попробуй, скотина! – угрожающе выпалил я и вцепился в горло. – Кадык вырву!
Но тот без особого труда освободился от слабой хватки, наотмашь ударил твердым, как камень, кулаком, разбив губу, и притянул:
– Мне тебя пристрелить… – постучал мне по лбу арбалетом, – не стоит ни хрена. Ты че, не врубаешься, что ли?! Так какого хрена ты нарываешься?..
Тут откуда-то со стороны руин послышались хрипы.
– Морфы!.. – в полголоса объявил другой громила и мигом потерял интерес к вещмешку. – Валим! Валим же!.. Да брось ты эту херню!.. – выхватил у того арбалет, выкинул. – Все равно не зарядишь! Валим на хер!..
– Везет тебе сегодня, сука… – процедил напоследок инфорсер Скупщика, – если б не эти твари, я б тебя…
– Бежим уже, мля!! – рванув его за рукав, панически выпалил второй.
– Ща!.. – гневно бросил тот и, перед тем как уйти, – мне: – Счастливо оставаться, гребешок… – и ударил прикладом.
Сознание потухло…
– Роуз, скорее сюда! – едва сдерживая радость, громко позвал жену и принялся настраивать видеокамеру. – Роуз! Роуз!
Та, побросав все дела, прибежала в комнату.
– Сид? – взбудораженная, озадаченно спросила она, вытирая мокрые руки тряпкой. – Ты чего на полу сидишь? Да еще и с камерой?..
– Малышку нашу снимаю! – охотно пояснил я и приблизил изображение, снимая смеющуюся Бетти. Дочка стояла, опершись ручонками на деревянные перила манежа, и смотрела на нас синими, как небо, глазками.
Роуз расцвела в улыбке, кинула тряпку на спинку стула.
– Это кто у нас тут так смеется! – ласково сказала она, подбежала к кроватке. – Вот кто смеется! – взяла на руки дочку. – Сид, скамей честно, это ты ее разбудил, да? Я ведь только ее спать недавно уложила…
– Нет, она сама проснулась, честно… – обманул я и включил запись видео, – вы классно смотритесь вместе, милая! Слушай, а можешь ее взять, как тогда, в парке, помнишь?
– А так вас, Сид Форест, не устраивает? – с добрым укором спросила Роуз и поцеловала маленькую головку дочурки с совсем еще коротенькими светлыми волосиками.
– Нет, ну можно и так конечно… – вздохнул я, – но мне просто хочется, чтобы этот момент на видео остался.
– Уговорил! – все-таки согласилась Роуз и, придерживая Бетти за ножки, слегка прижала к груди. – Так?
– Да-да! – торопясь протараторил я. – А теперь скажи, что-нибудь, поиграй на камеру!
– Я не знаю, что… – растерялась она и прижалась головой к Бетти. Та, продолжая по-детски смеяться, принялась играться с мамиными волосами.
– Ну поимпровизируй, прошу тебя!
– Ну… – начала Роуз, – меня зовут Роуз… это – наша дочь Бетти, она уже большая! В это воскресение ей уже исполнилось три года… так?..
– Зачем ты меня спрашиваешь? – сделал я замечание, не отрываясь от камеры. – Просто говори и – все. Не стесняйся, будь собой!
– Да я не знаю даже что…
– О нашей семье расскажи, – дал подсказку я, – ну удиви зрителей. Ну же, милая!
Роуз засмеялась.
– Ее же никто кроме нас не увидит? – достав плюшевого мишку из манежа, спросила она и пошевелила его лапками перед дочкой. Бетти в восторге потянула ручки.
– Мы для себя это снимаем! – напомнил я. – Роуз…
– Ну все, все… – примирительно выставив правую ладонь, произнесла она и, пару секунд помолчав, начала: – Привет! Мы семья Форестов! И… я… не могу… Я стесняюсь, Сид…
– Господи, Роуз… кого? – засмеялся я. – Камеры?
– Просто непривычно…
Я умилительно вздохнул.
– Ладно, если скажешь мне кое-что – выключу, – пообещал я.
Роуз по-матерински посмотрела на меня, покраснела.
– Я люблю тебя, – призналась она и я, как обещал, выключил камеру.
Положив на диван, – подошел и обнял их с дочкой.
– И я вас… – поцеловал Роуз, – родные мои…
Очнулся от того, что в рукав вцепилась облезлая и донельзя исхудалая бродячая собака с ярко-желтыми бешеными глазами, изо всех сил старающаяся прокусить прочную ткань. Сквозь замутненное сознание сразу ощутил жгучую, острую боль и непроизвольно вскрикнул, стремясь как можно скорее выдернуть руку из смердящей пасти. Но дворняга в ответ лишь недовольно зарычала, крепче стиснула кривые клыки, и разжимать не собиралась – держала мертвой хваткой.
– Пошла прочь!.. – в бессильной злобе процедил я, пытаясь прогнать собаку. – Убирайся!! Пошла-пошла!!.. – еще пару раз дернул рукой – бесполезно. – Да пусти же, черт тебя дери! Найди себе другую добычу…
В ту же секунду фонарь надо мной как-то нехорошо проскрипел, задрожал, да так, что слетел ржавый плафон, и на лицо капнуло что-то теплое и вязкое.
Услышав утробный, хорошо знакомый с прошлой ночи хрип, я весь буквально похолодел от ужаса, а собака, протяжно проскулив, освободила руку, измазав слюнями, и попятилась, затравленно глядя наверх.
– Господи… – шепотом промолвил я, уже даже не обращая внимания ни на ноющую руку, какую чуть не отгрызли, ни на онемевшие ноги, ни даже на чугунную голову со стучащими, словно молотки, висками. – Только не это…
Наплевав на затекшую шею, – с невероятным усилием приподнял голову, слыша хруст позвонков, и сквозь кровавый туман в глазах, к своему ужасу, увидел Тень, держащуюся за тонкие смятые арматуры дымящимися длинными лапами. Та сидела на корточках, вытянув жуткую заостренную морду и хрипела, заставляю бедную собаку каждый раз поджимать уши от животного страха, отступать все медленнее и жалобнее скулить.
А вскоре хрипы послышались со всех сторон и… ночная тьма ожила.
«Надо сматываться отсюда!.. – загорелась в голове отчаянная мысль. – Любыми силами, но сматываться…»
Осознав всю степень смертельной опасности, нависшей надо мной, я кое-как нащупал нож, что благо не успели вытащить преследователи, загнавшие в эту ловушку, вынул и хотел уже перерезать трос, как вдруг Тень, все это время роняющая мерзкие слюни, кинулась на собаку.
– Господи, господи… – молясь, я в панике принялся пилить ножом прочную веревку, – дай мне время, еще чуть-чуть…
Но тут оружие, что служило верой и правдой все пять лет, предательски выскользнуло из запотевших рук и звонко ударилось об какую-то стеклянную бутылку.
Позади послышался хруст веток, шорохи листьев, стуки и какие-то эфемерные хлопки, словно кто-то спрыгивал на асфальт с верхних этажей.
Я обмяк.
– Прости, что подвел тебя, малышка… – как-то виновато и стыдливо, что ли, обратился к Бетти, озираясь, где видел пенящуюся от дыма ночную тьму и Теней, крадущихся ко мне. – Прости, что так и не нашли друг друга…
И вот когда хрипящая стая почти вплотную сгрудилась вокруг, глядя на меня уродливыми безглазыми мордами и яростно вереща от предвкушения скорой дележки человечьего трупа, в палые листья упало что-то тяжелое и чей-то голос громко скомандовал:
– Глаза не открывать!
Услышав его, я как можно сильнее зажмурился, и в следующую секунду раздался негромкий, но очень неприятный хлопок, тут же сменяющийся сплошным хаосом звуков.
А через мгновение все понемногу стало затихать, и я поспешно раскрыл глаза, наблюдая сущее безумие: корчащиеся от жутких ожогов Тени, витающую в воздухе обугленную плоть и клубы чадящего дыма. Но не успел мысленно поблагодарить таинственного спасителя, – откуда-то из вездесущей тьмы послышался короткий свист и трос лопнул. Я бревном повалился на землю, испугано огляделся – никого. Тогда решил не тратить подаренное время и срезать путы, как вдруг сквозь стоны мучающихся Теней, услышал быстрые шаги и обернулся. Передо мной стоял невысокий человек в странной на вид броне с капюшоном, на лице – маска-респиратор с зелеными зрительными фильтрами, в руках – длинный лук. Ничего не сказав, он ловко переложил лук в другую руку, подбежал, выпустил из кисти два коротких клинка и перерезал петлю.
– Собирайся быстрее – времени мало, – наконец заговорил незнакомец. Голос какой-то ненастоящий, неживой.
– Спасибо… – не зная с чего начать знакомство, поблагодарил я и, не теряя времени, живо принялся собирать пожитки, – но как ты…
